Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии - Lars Gert Страница 23

Рано ли, поздно ли я дошёл до пагод старинного городища Понкгат — столицы последнего на моём пути государства красномазых, царства Понк. Стало быть, я завершаю путешествие по второму уделу Востока — по иронии судьбы, территория царства Понк входит в сферу влияния великой империи Гха Рё и носит условное название «удел Дэ-И-Сё».

«Запутаться можно с этими уделами, — подумал я».

Понкгат стал первым после Фенда и Э Варсы городом, в котором я культурно просветился: библиотека изобиловала значительным количеством книг — и это при том, что строила всё это архитектурное чудо раса красномазых! Которые, судя по описанию моих предшественников, только и делали, что бегали по лесам да стреляли во всех и вся ядовитыми стрелами.

В Понкгате писали архаичным квадратным письмом; писали сверху вниз и справа налево. Иероглифы были чрезвычайно сложны, и на аккуратное написание одного мог уйти целый день.

В том величественном городе я познакомился с одним виночерпием, которого звали Дзиан Джилафу. Этот скромный человек, одетый в длинный халат, знал больше, чем говорил вслух — похоже, он ещё и писец при дворе, а также усатый нянь (его усы действительно были длинны, хоть и жидки; они свисали вниз, как своеобразные клыки).

Дзиан поведал мне много дивных историй, которые я немедленно записал; Дзиан поделился со мной пергаментом и согласился сопровождать меня в другие земли — чему я был несказанно рад.

Вдвоём мы вышли из Понкгата и направились на юго-восток: Дахлар является лишь притоком могучей Дзынь, впадающей в Море роз. Там нас уже поджидали Гадкие болотца, в которых притаились фригидры, фунгоиды и супердождевики. Но Дзиан оказался опытным и проворным проводником, и вскоре мы, перебравшись через Дзынь по деревянному мосту, вступили в удел Дэ-И-Ро — главную часть империи Гха Рё, которая в некоторых источниках имеет название «Хильпония» (хотя гном-инженер сказал бы, что эта страна щелеглазок по своему укладу и языку ближе к Тибету и/или Шамбале).

В столице Гха Рё, дворце Цог, нас приняли хорошо; нас обоих допустили на чайную церемонию, на которой присутствовали сам император и его свита.

Ближе к концу чаепития к нам — ко мне и Дзиану — подошли сзади гейши и стали делать массаж шеи, плеч и ключицы. Успокоенный, расслабленный, умиротворённый, я чуть было не впал в глубокий сон, но гейши, томно улыбаясь, повели нас по коридору и остановились у покоев.

— Есть ложе сна, и есть ложе любви, — перевёл мне слова одной из гейш Дзиан, — какую дверь ты выбираешь?

Не раздумывая, я кивнул в сторону двери, ведущей к ложу сна. Дзиан, уважая мой выбор, пожал плечами и, уводя за собой двух гейш, проследовал в соседнюю дверь, за которой — ложе любви.

После дневного сна за мной зашёл Дзиан — император ждал нас в саду. И в этой дивной оранжерее, в этом ботаническом саду я увидел реликтовое дерево гинкго! Но ещё больше я остолбенел, когда нас позвал звонкий и одновременно нежный голосок — император оказался женского пола!

— Никак вы удивлены? — спросила меня правительница Гха Рё, сидя на скамье и что-то читая.

У меня от неожиданности заплёлся язык; я стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не зная, что ответить этой прелестной госпоже, чьё лицо было скрыто полупрозрачной вуалью.

— Да ты не стой; говори что-нибудь! — подталкивал меня Дзиан, подбадривая.

В этот момент императрица жестом левой белоснежной руки велела нам сесть рядом с ней на скамейку; жестом правой руки она приказала своей служанке петь и играть.

Гувернантка из ниоткуда вынула какой-то небольшой музыкальный инструмент — кажется, он называется «хомуз» или «варган»; возможно, он ближайший родственник губной гармошки. Эту дивную штуку дева просунула себе в рот и пальцем стала извлекать звук, похожий на «пяу-пяу». После служанка-щелеглазка села на траву в позе лотоса и стала рычать что-то гортанное, а потом запела чистым голосом такое, что у меня защемило сердце и душа ушла в пятки.

— Луноликая госпожа явилась с неба, — шептал мне в ухо Дзиан перевод песни, — По лестнице из роз снизошла она до нас; очи ясные куда направит — тотчас всё цветёт да расцветает. Принца ждёт она уж вечность — того, кто украдёт её из дворца, усадит в карету и увезёт на Край Света — туда, где не стареют ни тело, ни душа; где не опадают листья, где не вянут соцветия, где нет ни злобы, ни иных пороков…

Услышанное было столь необычным для меня, что я даже по прошествии пения сидел, как вкопанный, как завороженный; не сказать, что это — моё, но старалась прислуга на совесть.

Ещё больше я обомлел, когда повелительница уселась на деревянный велосипед, дабы уехать в чисто поле развеять свои мысли.

— Никак вы удивлены? — спросила меня госпожа второй раз, почувствовав на своей спине мой взгляд.

— У вас ещё не изобрели? — поинтересовался, в свой очередь, Дзиан, имея в виду велосипед, — пойдём скорее; императрица уже уехала…

Пребывая среди щелеглазок, я уяснил, что жёлтый цвет имеет для них то же значение, что синий для скуловидов и зелёный для амулетинцев; я многое узнал об их культуре, искусстве, обычаях и традициях. Я посетил их театр, галерею живописи, главный музей… Воистину, Гха Рё — звезда той же величины, что Нумизанд и лучшие из наших кронств!

В империи (впрочем, как и во многих других землях щелеглазок) был очень силён культ природы — это ощущалось сразу, и это заслуживает всяческого одобрения. Волшебными здесь были даже почвы: серо-буро-малиновые, не подвергающиеся никакой эрозии.

Будучи на ярмарке, я как негоциант закупил живительную росу, живую и мёртвую воду, розовую воду, целебные кустравы и различные благовония — вероятно, всё это я привезу своему кронингу.

Находясь в Цоге третью неделю подряд, я заметил, что владычица этой равнинной (даже низменной) страны огромное значение придаёт стройке павильонов, ирригации, пышным празднествам и смотру войск — военный парад здесь чуть ли не каждый день.

Но самым странным из развлечений маленькой госпожи был не военный парад, а парад мод — любой желающий мог посетить выставку с самыми лучшими… Кошками! Отбирали девять кошек и котов, усаживали в ряд на специальную скамью, и люди