Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия Страница 24

– Шустрый, еще ВОГи, гранаты ручные с запалами и ветоши притащи с Дизелем, – нарушил я озабоченную вероятным ответом противника тишину подготовки.

– Ага, – Серега глянул на старшину, дождался его кивка и озадаченно двинул в сторону Чулинки и тарахтящего генератора. Несмотря на наши опасения, две засады с часовыми и лихорадочную подготовку к новому столкновению, на левом все было тихо. По докладу засадной тройки люди предводителя Арчабиля даже не пытались приблизиться к оговоренным условным границам, и Курбан соблюдал условия перемирия.

– Обед, тащщ лейтенант, разрешите обед? – Это Будько явился на крыльцо, переживает, что не был с нами. Народ оживляется. Война войной, а обед, как говорится, по распорядку. Однако Валера Будько необычайно суетится, причину его поведения искать некогда, и всплывает она только после боевого расчета, а пока надо все проверить. А этого всего у меня часа на два-три пешего хода.

– Боря. Давай без построений, кто закончил чистку оружия – самостоятельно на обед и чтоб хоть руки помыли и вытряхнули пыль с себя обязательно, – начинаю руководить я. – Бойко! Связь со всеми постами через каждые пятнадцать минут, и по книге их контролируй!

– Есть, тащ лейтенант! – летит мне на крыльцо из окошка ответ то ли Сашки, то ли Володьки.

– Если что или нет связи – доклад немедленно! Понял? – суюсь я в окошко и махаю рукой для убедительности. Бойко даже встает со стула от такой моей «аудиенции» в раме окна узла связи, но его руки продолжают заполнять пустые магазины вернувшегося со мной брата. Я спускаюсь с крыльца и иду к БТРу.

– Архип, что с лошадьми? – отрываю я от заряжания лент моего конского фельдшера.

– Все нормально, тащ лейтенант, – докладывает он, не бросая своего занятия, – напоенные, мерку овса всем выдал, теперь пасутся на солнышке. На ужин сами придут в конюшню, как учуют овес в бочке, тогда и напоим еще раз на ночь, – улыбается он, довольный моим вниманием. Я не останавливаюсь на достигнутом мной успехе в получении информации и перехожу к Мазуте.

– Бондарь! Что с дизелем? ТО провел перед запуском? Электросеть делаешь? – Бондарь обижается, улыбается моему непрофессионализму в его теме и бодро отвечает:

– Так точно! – Интересно, что это означает? Бондарь поясняет: – Все в порядке, дизель, как часы, провода поменял. А от лампочек новых – взять сильно негде.

В разговор встревает Виктор Иванович от крылечка:

– Подойдешь ко мне, выдам сколько надо! – громко говорит он. Маз кивает и поднимает брови. Старшина, похоже, всерьез берется за свою родную должность и обязанности никому передавать не будет и не хочет. Ну и ладушки.

– Иди Шустрому помоги боеприпасы притащить, возьмите «УАЗ» – на нем и привезете. – Бондарь уходит искать водителя барбухайки, и через некоторое время «УАЗ» пылит вниз к Чулинке за ящиками.

– Ибрагим, – не унимаюсь я и зову своего главного бэтээрщика. Тот соединяет между собой снаряженные звенья ленты КПВТ в сорокапульную змею, потом он объединит ленты между собой в пятисотпатронную цепь и аккуратно уложит в боеукладку ящика питания КПВТ. – Как машина? – Мой вопрос, а вернее ответ Пирмухаммедова заинтересовывает всех сидящих вокруг.

– С тебя хмырь, Муха! – орет кто-то у меня за спиной, намекая на проставу механика перед личным составом за полученный подарок и удовольствие обладания таким чудовищем. Ибрагим смущенно и радостно улыбается.

– Сначала патроны уложу! А машина зверь, спасибо, тащ лейтенант, – отвечает он кому-то и мне и кивает на толстые снарядики и черную крабовидность звеньев в своих руках. Ответ вызывает взрыв хохота на крыльце и вокруг БТРа.

– Всем спасибо, Ибрагим, – поправляю я его и двигаю дальше. Взгляд утыкается в собачника.

– Карманов, что в питомнике? – продолжаю я, переходя от одного пограничника к другому. Народ потихоньку подбирается, отряхивается, поправляет одежду, оружие, мое начало традиционного обхода заставы не остается незамеченным. Знают, что допадусь до всех, проверю и озадачу, кого увижу. Поэтому парни потихоньку складывают амуницию у стены аккуратными, индивидуальными кучками и исчезают в двери, направляясь на обед. Там, в столовой, даже команду «смирно» нельзя подавать – запрещено, блин, по уставу. Ну, все нормально, лозунг: «Подальше от начальства – поближе к кухне!» – еще никто не отменял. После обеда напряжение, царящее на заставе, несколько спадает, сглаженное тяжестью пищи, усталостью и возможностью отдохнуть до боевого расчета.

– Виктор Иванович, перед тем как отдохнуть, возьми четверых бойцов и снимите миномет с «КамАЗа». Надо его утянуть на опорный и пристреляться вкруговую. Заодно и ящики с минами и зарядами выгрузить. Остальное оставить в «КамАЗе» и загнать в Чулинку до завтра.

– Понял, командир, – Виктор Иванович заботливо прячет «вал» в чехол и передает Боре, чтоб поставил в расчищенную оружейку. Через некоторое время «КамАЗ» пылит колесами на опорном. И от заставы становится виден треугольник силуэта выгруженного посреди ОППЗ миномета с вершиной, хищно направленной в сторону нашего тыла. До боевого расчета всем находится, что сделать. Старший прапорщик не останавливается и, прибрав к рукам всех свободных солдат, разгружает полностью грузовик в Чулинке и сортирует трофеи по калибрам и назначению. Трассеры, простые и бронебойные патроны в ящиках занимают упорядоченные места на временном складе АТВ под опорным пунктом заставы. Увеличение количества боеприпасов старшину и каптера, безусловно, радует, а вот наша неуемность в их сжигании не очень. Особенно КПВТ. И боекомплект большой, и много места занимают его патроны.

– Тащ летенант! Разрешите обратиться. – Только сел прикинуть, как боевой проводить и кого куда назначать, и на тебе, «тащ лейтенант» – Пирмухаммедов нарисовался.

– Давай, только быстро! – подстегиваю смущенного и довольного водителя нашей железной кобылы.

– Тащ лейтенант, вы скажите, чтоб мне пустые ящики из-под патронов отдали все, что есть и будут, а то Бадья и Маз их сейчас на растопку пустят и сожгут.

«Интересно! На фига они ему сдались? Может, мебель будет делать?» – предполагаю я.

– А зачем тебе, Ибрагим, пустые ящики? – любопытствую на всякий случай, пусть объяснит. Не все ж мне одному ребусы решать.

– Так это. Я их песком и щебенкой набью и машинку всю обложу сверху и обвешаю по бокам. А проволоку для крепежа я уже нашел, – успокаивает он меня и еще больше заинтересовывает. Хотя ответ, похоже, я знаю. Ибрагим подтверждает мои мысли.

– У них там РПГ есть, а если его граната ударит в ящик с песком и камешками, то кумулятивная струя может до противопульной брони и не добраться. А если и доберется, то силу свою потеряет значительно. И тем, кто внутри, шанс выжить будет, и БТР спасет от уничтожения, – грамотно поясняет мне мой механик-водитель, Муха, делает паузу и продолжает: – А то жалко, только отбили машину и, если сожгут сразу, то даже покататься на флангах не успеем на нем, – окончательно аргументирует он свою заботу. То, что сжечь его БТР мугут вместе с ним, он еще соображает плохо по своей шкале приоритетов.

– А, ну давай. Дуй к старшине и Боре, и Бадье, и Дизелю, и Шустрого не забудь! Передай мою команду, чтоб все пустые ящики собрать возле БТР и отобрать у Будько и Маза, пока они их не поломали на доски. – Пирмухаммедов испаряется, торопясь остановить неизбежное. Все ящики ему, конечно, не отдадут, но большую часть он получит, а старшина проверит, чтоб и остальные отдали маленькому механику нашего бронетранспортера. Глядишь, и майора покатаем в нем на Кушак его долбаный. Майор, наверно, спит сном праведника, направившего нас по нужному пути, сил набирается. А может, притворяется, но нам не мешает приводить себя в порядок. Как оказалось, он в это время помогал Чернышу советами, когда тот делал все, чтобы дядя Федя остался в живых после таких ранений. Феде повезло, что он высунулся только правым плечом из-за скалы. Туда и схлопотал пулю, вторая чиркнула по коже головы и пробила каску изнутри, изрядно рванув подбородок удерживающим ремешком, а третья прошила бицепс правой руки навылет.

На боевой расчет пограничный народ строится усталый, наполовину сонный и недовольный.

– Равняйсь! Смиррррна-а! – командую, но не обращаю внимания на недостаточно резкое верчение головами и вольные стойки некоторых стоящих в строю. Устали мои солдатики, под смертью ходили сегодня почти все, и жалко мне их дергать, но надо, и никуда от этого не деться. Да и мы со старшиной еле стоим на ногах. А поэтому я приготовил моим орлам сюрприз, от которого они точно не смогут отказаться. – Застава – слушай боевой расчет:

– Старший сержант Цуприк!

– Я!

– Дежурный – с двадцати до двух! С десяти до шестнадцати!

– Есть!

– Сержант Карманов!

– Я!

– Дежурный – с двух до десяти, с шестнадцати до двадцати!