Чарльз Додд - Основатель христианства Страница 24

Ответ народа был удручающим. Иисус понял, что они "собираются прийти, схватить Его и провозгласить насильно царем". Иоанн обходится этой коротенькой фразой, говоря об очень, по-видимому серьезной ситуации. Ведь они пытались поднять восстание во главе с Иисусом! Будь Он обычным Мессией, это было бы редкой удачей. Но именно такое "мессианство" Он уже отверг как одно из искушений дьявола. Осталось лишь положить конец тому, что могло бы погубить и Его, и Его замысел. Первым делом — оградить учеников от вредных влияний. По словам Марка, Он "заставил" их (как будто они сами не хотели) сесть в лодку и уплыть на другой берег озера, хотя надвигалась буря и уже темнело. Потом Он, использовав свое влияние на толпу, убедил ее мирно разойтись, а сам удалился в горы.

При таком истолковании рассказ оказывается вполне созвучным тому, что нам известно о бурной истории Палестины первого века по Р. X. По мере распространения влияния Церкви и приобретения ею приверженцев в широких кругах греческого и римского мира, более чем равнодушного к внутренним противоречиям этой смятенной страны, интерес к политической стороне событий был утерян. Ее почти забыли. Память о ней сохранилась только в одном ответвлении предания — том, которому следовал евангелист Иоанн. Люди запомнили одно: какую-то непостижимую тайну, связанную с тем, как Иисус накормил голодную толпу. Что-то в случившемся выводило его за рамки повседневного опыта: "они не поняли, что значило чудо с хлебами". Вопрос — один из многих (как достоверно сообщают Евангелия), — который так и остался неразрешимым для учеников Иисуса. Ответ на него приходит только в свете отдаленных последствий. Три первых евангелиста идут немногим дальше наивного восхищения тем, что можно многих людей накормить малым количеством пищи. Лишь евангелист Иоанн знает ответ, к которому Церковь пришла после длительных раздумий, в свете последующего опыта: "Я — хлеб жизни".

 VIII

 Основные события

  2 Иерусалим.

После той драматической сцены, которую мы рассмотрели, в Евангелиях появляются новые названия мест; по- видимому, значит это, что Иисус и Его последователи стали ходить дальше. Однако все попытки восстановить их путь, должно быть, бесперспективны. Сведения наши обрывочны, и придать им связное единство — задача нелегкая. Едва ли Иисус и ученики действовали в Галилее и позже — по крайней мере так же широко и активно, как вначале. Читаем другое: о том, что они бывали за пределами Иудейской Палестины и за Иорданом, и на границах Самарии, расположенной на западном берегу, к югу от Галилеи. Некоторые из этих странствий, вероятно, происходили после галилейской неудачи, но доказательств у нас нет.

Впрочем, строить догадки мы можем. Конечно, после встречи с пятью тысячами ревностных патриотов что-то изменилось, и неудивительно, что Иисус, как сообщает нам Марк, покинул пределы Галилеи. Без сомнения, Ему все больше противились в синагогах по наущению "учителей Закона", которые "пришли из Иерусалима". Он мог опасаться и преследований Ирода Антипы, под чьей властью была Галилея. Однажды (хотя мы не знаем, когда именно) Иисуса даже предупредили о том, что Ирод собирается убить Его, как он убил Иоанна Крестителя1. Но, по всей видимости, временный уход был вызван не столько угрозами врагов, сколько излишним пылом мнимых последователей. Дошло до того, что в Галилее больше нельзя было проповедовать открыто. Приходилось действовать иначе.

После неудавшегося мятежа, читаем мы, многие отошли от Иисуса. По Иоанну получается, что отошли все, остались только двенадцать самых верных. Однако и здесь об этом прямо не говорится, так что число отступников, возможно, не стоит преувеличивать. Как бы то ни было, теперь Иисусу пришлось полагаться лишь на самых близких учеников, которым Он верил и которые к тому же лучше других понимали Его. С ними Он и ушел туда, где не было ни Ирода, ни суровых учителей Закона, ни яростных подстрекателей-националистов. Ушел в чужие края. Но только не будем думать, что Он решил проповедовать язычникам. Ему лишь хотелось быть там, где Его не знают, насколько это было возможно при Его известности. Занимался Он главным образом наставлением учеников. Однако и это не значит, что, сосредоточив внимание на группе избранных, Он отказался от идеи Нового Израиля, куда может войти всякий, и свел его к "малому остатку". Как мы увидим вскоре, Он вовсе не отказывался от намерения взывать к народу; просто сейчас Он был занят другим. Двенадцати предстояло суровое испытание, и надлежало их подготовить.

Понятно, наверное, что Он и сам хотел яснее увидеть в уединении, как же действовать дальше. Самая суть миссии определилась еще тогда, когда дьявол искушал Его после крещения; но всякий раз надо было решать, как поступать в обстоятельствах, которые были для Него знаками направляющей Божьей воли. С момента крещения и до прихода в Галилею с Радостной вестью о Царстве Бога Он, как мы видели, выжидал пока участь Иоанна Крестителя не стала для Него таким знаком. Теперь, наверное, дверь Галилеи закрылась, и следовало обдумать, каким будет следующий шаг. Гадать о ходе Его мыслей бесполезно, ясно одно: целью Его был Иерусалим, а в Иерусалиме Он мог погибнуть. Темы эти неразделимы во многих евангельских речениях, расположенных так, чтобы подготовить читателя к рассказу о Его последнем пути и страшном конце.

Если Иисус был призван создать Новы истинный Народ Божий, то рано или поздно Радостная весть должна была прозвучать в Иерусалиме, и прозвучать так, чтобы люди встали перед решающим выбором. Иерусалим был сердцем и святыней исторического Израиля. Иисус уже понимал, что идет на верную смерть. Знал это, исходя, должно быть, из знаменательных событий, часть которых нам известна, а часть — нет.

При этом маловероятно, что Он сделал столь беспощадный вывод, не побывав до того в Иерусалиме и не зная, как там обстоят дела. Марк (а вслед за ним Матфей и Лука) с таким тщанием описывает последний, роковой приход в Иерусалим, как будто, выйдя на проповедь, Иисус никогда не наведывался в столицу. Но внимательное чтение между строк может навести на другие мысли. Во всяком случае, даже рассказ самого Марка предполагает, что, когда Он въехал в Иерусалим перед роковой Пасхой, у Него были там друзья и приверженцы. В Евангелии от Иоанна обстоятельно описан приход Его в Иерусалим на праздник Шалашей (Кущей) ,то есть между серединой сентября и серединой октября, месяцев за шесть до той Пасхи, когда Ему суждено было погибнуть. Иоанн говорит, что "Когда же пошли братья Его на праздник, тогда и Он Сам пошел: не явно, а как бы втайне", словно хотел понаблюдать, оставаясь незамеченным, и понять, какой дух в столице. Но когда "уже прошла половина праздника", Он не удержался и обратился к толпе в храме. Сказанное Им так возмутило присутствовавших, что Его чуть не растерзали. В четвертом Евангелии этот эпизод, как обычно у Иоанна, обрамляет разговоры и диалоги, очевидно составленные евангелистом, хотя в них, безусловно, перешло и что-то из раннего предания. Но у нас нет оснований отвергать его утверждение, что Иисус действительно побывал в Иерусалиме в сентябре или октябре и окончательно убедился (помимо тех предчувствий, которые возникали у Него раньше), что в этом городе враждебно воспримут любой Его шаг. И все же идти туда было необходимо. "Не может быть, — говорил Он с горькой усмешкой, — чтобы пророк погиб вне Иерусалима".

Так надлежало Служителю Господа завершить свою миссию. Именно так воплощался в жестокую реальность идеал самопожертвования. К этому вели и внешние события, и внутренняя необходимость, продиктованная самим Его призванием: Он должен пойти в Иерусалим и там погибнуть. С этого момента Он ведет себя как человек, который знает, что обречен, и потому равнодушен к любым действиям врагов.

Когда Он поведал ближайшим друзьям о своих намерениях, Петр, мы знаем, отверг саму идею как неразумную. Но преданность Учителю возобладала. Не совсем понимая, что происходит, они собрались с духом, готовясь к испытанию, и последовали за Ним. У Марка описано, в каком настроении они шли: "Были они в пути, восходя в Иерусалим, и шел впереди их Иисус, и они ужасались, и сопровождающие были в страхе". Приход свой в Иерусалим Он приурочил к Пасхе, то есть к марту — апрелю. Именно тогда в город стекались толпы паломников, и можно было проповедовать множеству народа. Более того: это был праздник исхода Израиля из Египта, праздник рождения народа. Именно в том году Пасха должна была ознаменоваться новым рождением истинного Народа Божьего. Иисус правильно выбрал время для проповеди в Иерусалиме.

Мы можем только предполагать, где были и что делали Иисус и Его ученики между октябрем и апрелем; данные Евангелий противоречивы и плохо стыкуются. Достоверные сведения у нас есть лишь о том времени, когда они уже перешли из Заиорданья на западный берег Иордана. Останавливались в Иерихоне и в Вифании. Оба города — на пути между Иорданом и Иерусалимом.