Невероятные женщины, которые изменили искусство и историю - Бриджит Куинн Страница 24

Некоторые критики улавливали в произведениях Модерзон-Беккер консервативные нотки, одержимость женским стремлением к материнству. Но видение Модерзон-Беккер имеет феминистскую суть. Она хочет получить все сразу: и искусство, и ребенка.

Мы не знаем, была ли художница беременна, когда писала «Лежащую мать с ребенком II». Скорее всего, да. Но если еще нет, то скоро это произойдет.

* * * * *

Я помню момент, когда впервые увидела работу Модерзон-Беккер. Я сидела в передней части аудитории Института изящных искусств, располагавшейся в бывшем бальном зале особняка. Профессор Шифф стоял неподалеку на кафедре и всматривался в свои записи. Во Второй мировой войне он был солдатом вермахта, попал в плен к французам, а затем оказался в Нью-Йорке, где поселился в богемном отеле «Челси». Несколько лет назад я прочитала об этом в мемуарах Патти Смит «Просто дети» (Just Kids), посвященных тому времени, когда она тоже жила в «Челси»: «Иногда я сталкивалась с Гертом Шиффом, немецким ученым, не расстававшимся с книгами о Пикассо». Я улыбнулась, представив Шиффа таким же, как сейчас за кафедрой, двадцать лет спустя, сгорбившегося над искусствоведческим текстом, растрепанного, ироничного, увлеченного.

Над головой у профессора появился слайд с «Автопортретом с янтарным ожерельем II» Модерзон-Беккер, и хрустальные люстры и позолоченные стены комнаты с зеркалами померкли рядом со светящимся изнутри телом женщины. Шифф вскинул голову, словно от неожиданности, потом вздохнул – что это было? Узнавание? Восхищение? Я проследила за его взглядом. Поясной портрет пышной обнаженной женщины, тело развернуто к нам, взгляд устремлен куда-то вправо от нас. Позади нее небесно-голубой фон, заполненный побегами и цветами. На ней янтарное ожерелье – теплое золото на персиковой коже, а в забранных назад волосах три маленьких розовых цветка. Два таких же цветка она держит перед собой, тот, что в левой руке, поднят вверх между грудями.

«Цветок почти такого же цвета и формы, как ее ареола», – сказал Шифф с мягким немецким акцентом.

В написанном тексте это выглядит слишком холодно, как врачебная помета в истории болезни, но тогда прозвучало удивительно красиво. Она была совсем не похожа на обнаженную натуру, которую мы видели на курсе до этого: чувственная, но не сексуальная, полная здоровья и силы. Ничего общего с работами скандинавских и немецких художников, рисовавших бьющую в глаза похотливую наготу, одновременно и хищниц и сексуальные объекты, и пожирательниц и мясо.

Паула Модерзон-Беккер. Автопортрет с янтарным ожерельем II. 1906

Картина ошеломила меня, я пыталась делать заметки, но не хотела отводить от нее взгляда. Когда Шифф сказал, что это автопортрет, я чуть не уронила ручку. Когда он сказал, что художница в тот момент была беременна, я все-таки ее уронила. Я и подумать не могла, что такое возможно. Не знала, что можно иметь ребенка и создавать великое искусство. Действительно не знала. Но может быть, в моем незнании нет ничего удивительного. Ведь «Автопортрет с янтарным ожерельем II» – это первый в истории автопортрет обнаженной беременной женщины.

Через несколько лет, когда я читала курс «Обзор современного искусства» в Портлендском государственном университете, я специально отвела время, чтобы рассказать студентам об «Автопортрете с янтарным ожерельем II». Мы были в лекционной аудитории в десять раз больше того бального зала старого особняка, где я впервые встретилась с этим произведением. Вслед за Гертом Шиффом я сравнила маленький цветок с соском художницы и сказала, что она, как сама природа, прекрасна, плодовита и вечна. Я говорила о ребенке у нее внутри и о работах, которые она оставила миру. Стоя за кафедрой, я буквально светилась от восхищения этой женщиной.

Позднее, проверяя итоговые работы (эта картина была среди экзаменационных слайдов), я обнаружила, что студенты все как один повторяют мои слова о цветах и сосках, но некоторые добавляют к ним свои комментарии, например: «Что довольно странно»; «Я все-таки не понимаю, зачем такое делать»; «Может быть, она странно вела себя из-за беременности». Я еще раз просмотрела стопку и отложила в сторону работы с подобными комментариями. Все они были сделаны мужчинами.

* * * * *

Отто Модерзон явился в Париж без предупреждения всего через неделю после того, как его бывшая жена завершила «Автопортрет в возрасте тридцати лет на шестой день свадьбы» и подписала его девичьими инициалами. Когда Отто ворвался в мансарду, она как раз писала портрет Рильке – еще одна модель, которой можно было не платить, как и себе самой.

Вначале она сопротивлялась уговорам, но потом все же согласилась принять его. Кто знает почему? Деньги? Одиночество? Или она действительно его любила?

Они вместе прожили в Париже все лето и осенью вернулись в Ворпсведе. За это время Модерзон-Беккер создала несколько новаторских ню, в том числе два автопортрета и монументальную «Лежащую мать с ребенком II». И она была уже на порядочном сроке своей первой беременности.

Перед тем как уехать той осенью из Франции, она могла увидеть выставки Руссо, который был ее соседом, а также Курбе, Сезанна, Гогена, Родена, Дерена и Матисса. Возможно, она даже застала провокационную «Голубую обнаженную», выставленную как раз в то время, когда она упаковывала свои революционные работы, чтобы вернуться с ними в маленькую немецкую художественную колонию, по-прежнему замкнутую на прошлом веке. Но она была спокойна, уверена в своем прорыве.

В ноябре Модерзон-Беккер написала сестре Милли леденящее письмо: «Я смотрю на это так: если милосердный Господь позволит мне еще раз сотворить нечто прекрасное, я буду счастлива и довольна, особенно если у меня будет место, где можно спокойно работать. Я буду благодарна за ту любовь, которая встретится на моем пути. Особенно если удастся остаться здоровой и не умереть молодой». Пожалуй, нет ничего удивительного, что в те времена женщина, которой предстояло родить ребенка, думала о смерти.

* * * * *

В тот же месяц она родила дочь Матильду. На фотографиях мы видим сияющую мать и вопящего младенца, одинаково здоровых и крепких.

Модерзон-Беккер, мать и художница, говорила гостям: «Видели бы вы ее голенькой!»

Как было принято в то время, молодой матери прописали две недели строгого постельного режима. Через неделю она пожаловалась на боли в ногах. Через две недели ей разрешили встать. Она заплела волосы, украсила их розами и попросила принести ей дочь. Внезапно ее пронзила боль. Она приподняла ногу и упала без чувств. Ее последними словами были: «Как жаль».

Глава 8. Ванесса Белл

И опять мистер Тэнсли ей нашептывал в уши: «Женщины не владеют кистью, женщины не владеют пером…»

ВИРДЖИНИЯ ВУЛФ. НА МАЯК (ПЕРЕВОД Е.А. СУРИЦ)

Действительно, я поражена и немного встревожена