Михаил Дулепа - Баффер Страница 25

Аккуратно устроившись в поломанном кресле быстро просмотрел все, что было об играх Поттерианы — не так много, игра не книга, изобилия заклинаний не наблюдается. И масса непонятного, вот к примеру: “Экспелиармус”, обезоруживающее заклинание, будет ли работать на танке? И что сделает, просто пушку сломает, или всю башню вырвет с корнем? А как рассчитывать силу “Протего”? Что способно починить “Репаро” или приманить “Акцио”?

Получается, всей пользы от скачанного лишь в возможности узнать, чем пользуется незнакомый маг?

Отключив планшет я откинулся, и закрыл глаза, понимая, что после всех этих переживаний хорошо если удастся просто спокойно посидеть. Тем не менее когда я проснулся, часы показывали почти четыре часа, я даже проспал восстановление врат.

Собраться было делом двух минут, только одеться, взять заранее заготовленный рюкзак, проверить наложенные эффекты, и можно отправляться!

— Врата — храм.

И опять в последний момент я задумался, а не слишком ли поспешил? Между прочим, врата развеются только через десять минут, мало ли, кто в комнату войдет?

Знакомое чувство сдавливания, и неприятная резь в глазах. Я сориентировал ворота так, что сейчас, ближе к закату, солнце било в глаза, а минуту перед переходом посмотреть в фонарик не догадался. Пришлось минут пять промаргиваться, осматриваться, прислушиваться, после чего я поправил на плечах ношу, и пошел вдоль тропинки к домам. Четыре часа до заката, а мне надо пройти тридцать километров.

Кто бы сказал неделю назад — не поверил бы.

14

Раз, два, три…

Я мерял шагами только что преодоленный одним прыжком отрезок.

Да, Избранным мне не стать, едва-едва четырнадцать метров, с шестиметрового разбега. Хотя, если выбрать улочку поуже, то вполне с крыши на крышу можно сигать, по пути отстреливаясь.

Или ну его? Впрочем, прыгать мне понравилось. Быстрая утомляемость так же быстро учит строго рассчитывать свои силы, а привычка все планировать рождает характер. Я не узнаю себя в эти последние три дня, мечусь как угорелый, ввязываюсь в совершенно ненужные мне события, прыгаю вот. Что, обойти лужу не мог? А если приступ, здесь, на дороге? Так, и где я, собственно?

В Гнединске решил не светиться на автовокзале, все равно не факт, что в нужном мне направлении идет автобус, а тратить даже небольшие деньги на такси было жаль. Финансы таяли со страшной силой, а еще столько всяких расходов!

Для начала чем-то надо оплатить дом. Именно отдельный дом, а не комнату, причем с участком хотя бы в пару расчищенных соток, и подальше от чужих глаз. Цены тут не столичные, но бесплатно ничего хорошего не найти, даже после окончания дачного сезона. Затем надо купить дров, зима близко. Оплатить распилку и колку, сложить поленницу уж сам смогу, не торопясь. Наверняка в доме надо будет что-то ремонтировать, опять расходы. Плюс на том, что у меня есть зиму не пережить, надо прикупить крупы и картошки. И это только обязательное, без чего не выжить! А сколько еще будет мелких трат?

Пока все, что я могу предложить на продажу, это невидимые контейнеры, а перед тем, как их продавать, надо еще убедиться в их свойствах, что опять же займет не один день. Да и будут ли брать? Хотя нет, будут. Я бы в нынешней ситуации очень обрадовался, к примеру невидимой барсетке. Вот, кстати, опять же надо будет покупать расходники и снова нужны деньги.

Но сначала все-таки дом.

Три деревни на краю относительно большого леса, из одной когда-то еще мальчишкой уехал отец, и много лет подряд мы регулярно приезжали на лето в отпуск, пока старый дом совершенно не развалился. К тому же принадлежал он какой-то отцовой родне и перешел по наследству совершенно чужой бабе, потребовавшей с ‘дачников’ сумму, на которую можно было бы вдвое дольше отдыхать в Турции по ‘все включено’. Ну как же, москвичи все такие богатые, чего ж не нажиться?

Вот и отдыхали мы пару лет в той самой Турции, попеременно. А потом отец умер, и я отдыхать перестал, некогда, да и не хотелось.

Деревеньки были в десяти километрах по грунтовке от трассы, тихонько загибались, населенные постепенно вымиравшими стариками и редкими переселенцами, оттого я рассчитывал, что жилье себе найду. Даже, примерно, представлял где и какое. Так что, выйдя на трассу, я сначала спокойно шел, а потом, заскучав, попробовал пробежаться.

‘Полет’ в игре позволял тратить одно очко движения на переход в соседнюю комнату вместо пяти-шести, не попадать в ямы-ловушки и не тонуть в воде. С ‘очками движения’ я выяснил быстро, пробежав, почти не запыхавшись, километров пять, подольше, чем отбегая от Хабаровского аэропорта, хотя и точно так же безоглядно. Мне, последние двадцать лет очень аккуратно расходовавшему силы и просчитывающему маршрут, и вдруг нестись по обочине трассы наперегонки если не с ветром, то с поднятой проезжающими машинами пылью! Ох хорошо! А потом попалась эта лужа, большая и разлившаяся как раз по всей обочине. Сначала я осторожно попытался проверить ногой глубину, оказалось мелко, чуть-чуть подошва сапог уходила. Так, аккуратно нащупывая путь я всю ее и пересек. А почти добравшись до противоположного берега уронил четки, полез их доставать и обнаружил, что рука уходит в холодную глинистую воду по запястье. А нога только-только на два сантиметра. Пришлось экспериментировать, брошенные камни и ветки показали, что средняя глубина лужи сантиметров десять, с перепадами до двадцати, а значит, я могу ходить по воде.

В результате, раздухарившись, попробовал прыгнуть в высоту (до проводов на столбах вдоль трассы к счастью не допрыгнул), в длину с места (получилось все равно в высоту), в длину с короткого разбега (шесть метров), затем со всей дури вдаль. Четырнадцать метров результат и удивительное открытие — за всеми этими проверками и перебежками я незаметно для себя за час преодолел две трети пути!

Вон за тем перелеском съезд должен быть, а рядом с ним остановка. Меньше чем за час пройти двадцать километров? Эх, и почему я так поздно обнаружил… Это?

Внутренний подъем, вызванный исследованием возможностей, исчез. Меня и в самом деле начало кидать из крайности в крайность, это надо строго отслеживать, и по возможности снижать накал, а то перегорю. Да, если бы я знал об Этом месяц назад, то смог бы гораздо лучше подготовиться, а не укатить в деревню, даже толком не расплевавшись с работой. Кстати, с работой придется что-то решать, надо как-то связаться, наверное? Или просто забить, пропал и пропал?

Как я вообще представляю свою дальнейшую жизнь?

Домом я обзаведусь, но можно ли возвращаться в город? И когда станет безопасно показывать свои умения? Надо думать, надо крепко думать, а не метаться по стране.

Грунтовка оказалась слегка подасфальтированной, видимо, за прошедшие годы что-то поменялось. Впрочем, остановка была все такой же обшарпанной, и узнавалась сразу. Расписание еле виднелось, по углам мусор и пустые бутылки, хорошо хоть не воняло.

Вдоль поля с одной стороны и стены деревьев с другой я не торопясь, с оглядкой, шел, прикидывая, к кому обратиться. Совсем уж к чужим нельзя, на деревне чужак заметен, особенно в такие дни — мало ли, вдруг примут байку об эпидемии на веру и начнут разносчиков заразы гнать? Мне чуть макияжа наложить и готовый чахоточный, значит, надо идти к тем, кто меня помнит. И, желательно, женщине — почему-то я нравлюсь немолодым дамам, видно, пробуждая в них материнский инстинкт.

Опять же дом надо искать на отшибе, с каким-то сараем или подвалом, чтобы не бросалось в глаза мое отсутствие. Вот, кстати, о работе — мне ничто не мешает утром уходить в город, а вечером возвращаться сюда, в сравнительную безопасность глуши. Правда, тогда надо искать оправдание постоянным отлучкам, а то рано или поздно кто-то спросит, где это я весь день пропадаю, если из дома не выхожу, и откуда у меня продукты, которых в лавке нет? Чем бы я мог быть полезным деревенским, чтобы с одной стороны не пришли выгонять, а с другой не решили припахать накрепко? Учителем устроиться? Тут школа еще осталась? Снова думать надо.

Первую деревню я прошел не задерживаясь, провожаемый недовольным брехом собак из-за заборов — друзья человека чуяли, что кто-то идет мимо, но не видели, и это заставляло их нервничать. К счастью, я на улице был не один, время от времени шли мимо люди, проезжали машины. Вот одна такая машина и заставила уйти — очень уж джипчик мне не понравился. Мало ли кто на черном ‘крузаке’ ездит, зачем мне тут оставаться?

До второй деревни, а точнее — до села с единственной оставшейся в округе церковью, я добирался прыжками через поле. Какие на нем проводились работы я, человек городской, не понял, но перекопанная земля приятно пружинила и почти не налипала на сапоги, когда я отталкивался для очередного прыжка-полета. Расчет был верным, вприпрыжку я потратил столько же сил, сколько и на обход ‘угла’ вдавшегося в лес участка обработанной земли, и через полчаса добрался до окраины. Контраст ощущался, если в первой деревне дома были как-то поновее, что ли, и здание бывшей колхозной управы прошло ‘евроремонт’, то здесь все было обшарпанным, неприхотливым, прилаженным ‘временно’ и оставшемся на года. Для горожанина — убожество. Для местных — привычно. Не всегда и не везде можно строить большие красивые дома. Когда у всех домишки, то не надо возводить себе хоромы, а то и забор не спасет. Скромнее надо быть.