Мишарин Петрович - Тернистая дорога к звездам Страница 25

Министр обороны протянул лист:

— Это координаты мишени, это контрольного корабля рядом в Северном Ледовитом океане.

Романов ввел данные, на экране высветился военный корабль. Граф пояснил:

— Пушка автоматически подключается к спутнику, пролетающему над этим районом, и мы видим изображение на экране монитора. Спутник может быть наш, американский, китайский, какой угодно. На работе спутника это не отражается и проникновение в его систему остается незамеченным. Вернее — оно не обнаруживается. Теперь, когда объект появился на экране, нажимаем кнопку "уточнить данные", введенные координаты уточняются автоматически до десятитысячной секунды. Далее по известной схеме — "минус", 2000, полагаю, что этой высоты хватит. "Пуск" пока не нажимаем, надо связаться с командой наблюдателей. Необходимо выяснить их расстояние до мишени.

Министр обороны связался с командиром крейсера-наблюдателя и доложил, что на расстоянии двух километров.

— Пусть отойдут на пять и станут носом к мишени, — попросил Граф, — по готовности доложат. Может подняться волна, высоту которой я не знаю. Пока еще немного расскажу об этой пушке. В зависимости от целей, она может не поднимать корабли, достаточно уничтожить команду, а корабль сохранить. При введении меньшей мощности корпус корабля или танка останется целым, но экипаж погибнет. Будут повреждены некоторые приборы. Работа пушки над вулканом, например, вызовет его извержение, что также можно использовать в определенное время в военных целях. Питание пушки происходит от обычного автомобильного аккумулятора.

Министр доложил о готовности, Граф предложил подключить к ней привезенный с собой большой монитор, чтобы стало видно всем. Романов нажал "пуск". Громадный корабль взлетел вверх, образуя под собой большую воронку. Через минуту упал, создавая волну, перевернувшую контрольный объект. Командир наблюдающего крейсера докладывал взахлеб:

— Товарищ главнокомандующий, корабль-мишень взлетел вверх, образуя под собой затягивающую воронку. Контрольный корабль сорвало с якоря и потащило к ней. Но мишень упала на тоже место, образуя волну, перевернувшую контрольный объект. До нас на расстоянии пяти километров дошло волнение порядка одного балла. Термин "взлетит на воздух" мы посчитали взрывом, а он по-настоящему взлетел… это невероятно…

После вплющивания танка на Камчатке в землю, Граф добавил:

— Защиты от этого оружия не существует. Если корабль противника может отразить ракетное нападение, то здесь он даже не поймет, как и когда оказался на том свете. Разрешите приступить к демонстрации лучевого автомата?

— Подождите с автоматом, Роман Сергеевич, дайте отдышаться, — попросил Романов. — Вы рассказывали… но видеть и слышать — это не одно и то же. Это действительно чудо-оружие. Пушка… Я предлагаю условно назвать ее Графиней. Не возражаете, Роман Сергеевич?

— Спасибо, — ответил он, — не возражаю.

— Тогда так и станем именовать ее в соответствующих документах — изделие Графиня. Так что за автомат вы хотели нам продемонстрировать?

Граф взял в руки полуметровую трубку диаметром восемь сантиметром.

— Это лучевой автомат, трубка, цилиндр, ручка… То есть оружие ближнего боя, не имеющее пока названия. Весом один килограмм, принцип действия — тепловой луч, дальность применения два километра. Луч невидим для глаза, но если надеть соответствующие очки, то становится видимым. Поэтому точность попадания сто процентов. Как лучевая указка, например. Откидываем колпачок с одной стороны и включаем, как фонарик. Водим и режем все живое. Там, — он указал рукой, — привязаны баран и коза. Попробуйте, Валерий Васильевич, разрежьте их. Условие безопасности одно — при снятом колпачке оружие на людей не направляется.

Романов надел очки, взял прибор, откинул колпачок и включил изделие. Сразу увидел луч, провел им по барану и козе, разрезая на половинки. Выключил изделие, надел колпачок и снял очки.

— Действительно прекрасное и точное оружие. А стоимость?

— Примерная стоимость обычного автомата, — ответил Граф, — вместо боеприпасов — простая батарейка с интенсивным применением на месяц. После этого подлежит замене. В нерабочем состоянии рекомендуется менять ежегодно. Плюсы — бесшумность действия, точность поражения, малый вес, отсутствие боеприпасов. На поле можно скосить батальон или полк пехоты за минуту. Недостатки — не проникает сквозь стекло и броню. Одежду, доски — прошьет естественно. Предлагаю назвать изделие — Луч. Одного Луча вполне достаточно для взвода или роты солдат. Но это уже не мне решать. На этом разрешите испытания завершить, господин Президент.

— Спасибо вам, Роман Сергеевич, огромное спасибо. От меня, от страны, от армии.

— Но я не один работал, коллектив НИИ…

— Коллектив я поблагодарю, еще успею, — перебил его Романов, — а пока примите мою благодарность лично. Не ошиблись мы в вас, Роман Сергеевич, большие деньги вложены, но они уже оправданы полностью. Поедем обедать?

— Да, конечно. Александр Павлович, — обратился он к Войтовичу, — позаботьтесь о Графине.

Романов пригласил Графа к себе в машину.

— Пообщаться тет а тет нам вряд ли представится возможность, хотя все в наших руках, — начал Романов, — хочу сообщить вам о Тарбееве. У него случился сердечный приступ при задержании, врачи не спасли. Со мной прилетел новый руководитель, он отправился в местное управление. Сейчас уже наверняка в вашем доме, я вас представлю. Это мой личный номер, — он протянул визитку, — звоните напрямую, если возникнут вопросы.

— Спасибо, Валерий Васильевич. Хотел поинтересоваться — я давал список Кузьмину на поощрение сотрудников НИИ. Но он запросил на каждого человека представление с описанием совершенного. То есть, кому и за что, давать или не давать орден или медаль. Извините, Валерий Васильевич, я физик, а не… как бы это выразиться… не канцелярист и не умею расписывать трудовые подвиги. Люди старались, трудились, а я всех подвел, не написал представлений… не умею, черт подери. В общем… я виноват… как бы это исправить… но писать все равно не умею, хоть зарежьте. Но люди-то не должны страдать из-за моей тупости.

— Дорогой вы мой человек, — Романов повернулся к нему, — Роман Сергеевич, мы знаем, что вы ученый, в тридцать один год уже академик, муж и отец, руководитель научно-исследовательского института. Мы так и поняли, что в физике вы разбираетесь лучше, чем в написании представлений и абсолютно уверены в том, что лица, указанные в вашем списке, заслуживают определенных наград страны. Канцеляристы, как вы выразились, министерства обороны внесли соответствующие представления, и сегодня ваши сотрудники получат соответствующие награды.

— Вот за это спасибо, Валерий Васильевич, я по-настоящему доволен.

— Но вы ничего не спросили о себе, вы же тоже работали?

— Я? — удивился Граф, — я, конечно, работал. Но лучшей наградой для меня является признание моих работ. Нет для ученого лучшего поощрения, не изобрели еще. И насколько я понял — Графиня заслуживает внимания. Что может быть выше этой награды — ничего абсолютно.

Романов улыбнулся, выходя из машины, представил стоявшего рядом мужчину:

— Корнеев Степан Александрович, генерал-полковник, директор федеральной службы безопасности, будет оказывать вам, Роман Сергеевич, всевозможную помощь и защищать от врагов. Надеюсь, что вы подружитесь.

Мужчины пожали друг другу руки.

После обеда Романов встретился с сотрудниками института, многим из которых лично вручил ордена "Знак Почета" и медали к ордену "За заслуги перед Отечеством". Граф получил вторую золотую звезду Героя России.

В ужин Роман внес свои изменения. Изначально намеченный в гостиной первого этажа, он разделился. Граф предложил Президенту поужинать на втором этаже с его семьей. Романов согласился, выслушав простые доводы хозяина дома. "Во-первых, вы приехали ко мне, а не к министрам; во-вторых, со всеми все равно не поужинаешь; в-третьих, говорить мне сподручнее при семье, и они не всё должны знать, — он указал рукой на присутствующую толпу в гостиной, — возможно, я вас, по сыновьи, поругаю где-то.

— По сыновьи? Это что-то новенькое, — усмехнулся Романов.

— Пожурить по-отечески возраст не позволяет, — ответил Граф, — и потом: посидеть за столом с руководителем государства то же не всякому удается.

Они прошли на второй этаж, где им накрыли стол. Особенно были довольны родители Кати.

— Но и вы не всякий, Роман Сергеевич, — возразил Романов.

— Не скажите, Валерий Васильевич, хороших ученых гораздо больше, чем руководителей страны, их по пальцам можно пересчитать. Петр первый, Екатерина вторая и, наверное, все-таки дискуссионный Сталин. Да, он, может быть, больше утопил в крови собственного народа, чем Гитлер. Но страна выжила и развивалась, не умерла с голоду в двадцатых-тридцатых годах, одержала великую победу над фашизмом, создала атомную бомбу. Петр первый то же таскал корабли по суше на человеческих костях. Все относительно… Но в любом случае в памяти остается тот, кто двинул свою страну вперед. А Сталин ее, хоть кровью, но двинул. Враг народа Горбачев, служивший Америке и Западу и разваливший страну — в памяти не останется. Бог всем судья…