Вера Чиркова - Простая история Страница 25

  Бродский вздохнул и, пожав плечами, как-то с опаской ответил:

  - Это не мужик. Это Павел Егорович Бунин. Второе лицо в нашем государстве! Это первый заместитель верховного правителя! Он, он, порой тут, главнее его самого! А сейчас пошли! - Бродский кивнул на одну из дверей.

  - Да уж... не мужик и не баба вроде. Сплошные шишки. Тут, у вас, сортир-то есть? Или ваши шишки срать не ходят? - зло буркнул Кирилл. - А, то мне по нужде надо...

  - Пошлите в приемную, там есть все. Даже медкабинет если надо... и чего там случиться! - улыбнулся Бродский.

  Они двинулись к двери, что была напротив, за которой растворился Бунин.

  Коридоры Кремля.

  Вот, что это такое.

  Нет, это не просто помещение, нет тут все пропитано именно властью! Понятием о власти! Каждый шаг тут словно история! Пусть и малоизвестная и малозначительная. Но история. Тут, человек, уже и не человек вроде. Тут человек, лишь как часть интерьера, часть какого-то таинственного убранства, этого вот самого дома, здания ансамбля, под названием Кремль. Кремль, странное звучание слов, вроде так не очень и значительное, но какое емкое! для русского человека слово кремль магическое. Оно завораживает и пугает, оно возвышает и опускает в проспать!

  Кремль, Кирилл шел по коридорам Кремля! Чувство, какое-то ощущение нереальности. Может это уже и не жизнь, а так, перемещение в другое измерение? Может это уже путь в настоящую вечность?

  Но коридор Кремля оказался не такой уж и длинный.

  Бродский подвел его к одной из больших дверей, что чернели кляксами в высокой стене. В помещении большой письменный стол, рядом тумбочка на ней с десяток телефонов. У стены шкаф с книгами и папками. В углу два больших кожаных кресла и роскошный просто гигантский диван, почему-то черного цвета.

  Пол вновь оранжевый. На нем, дорогой большой, метров пять в длину и четыре в ширину, скорее всего - персидский ковер.

  "Тут и тут, они испоганили интерьер своим новеньким дизайном!" - подумал Кирилл.

  За столом сидит миловидная дама лет сорока. Она слишком хорошо выглядит для своих лет. Лицо ухоженное, без морщин. Темно-алые губы. И вроде бы как не дашь ей столько, но Кирилл, вдруг, по ее глазами уловил, что женщине уже стукнул пятый десяток. Слишком много усталости от напряжения.

  Бывает же такое - видишь человека мгновение, а уже знаешь примерный его возраст.

  Вот тут именно так.

  Строгий пиджачок, под ним блузка. Аккуратная прическа. Дама ухоженная, но не вульгарная. Она дежурно улыбается. У нее за спиной большое окно, прикрытое волнистой белой спускающейся словно водопад - волнами, шторой. За ней, проглядывает кремлевский пейзаж, но уже "в другую сторону". Там, где-то вдалеке башня Ивана Великого с золотой шапкой. Сбоку громады Софийского и Успенского соборов (Кирилл точно не помнил их названия). Все вроде, как и должно быть.

  И все-таки чего-то не хватает!

  Кирилл поймал себя на мысли, что в привычном пейзаже чего-то не хватает.

  Но чего? Чего?

  Дама встала из-за стола и, учтиво опустив голову в приветствии, поклонилась. Кирилл рассмотрел на ее скромном, но стильном пиджачке, три буквы вышитые золотым вензелям.

  Опять "ВВП"!

  "Эта всласть правителя, она будет, тут всегда..." - мелькнула мысль.

  - Я приветствую вас в приемной верховного правителя, - без интонационно сказала женщина.

  - Лидия Павлова, тут, без церемоний, пожалуйста, вызовите мне Пельше и Кунаева, путь проведут проверку товарища Кирилла и, мы будем обедать. Распорядитесь поджать обед на двух персон в малом трапезном зале.

  - Слушаюсь, - дама головы не подняла, а словно рабыня у персидского падишаха, развернулась и, словно упав на телефон своей грудью, начала торопливо набирать какой-то номер.

  Бродский вздохнул:

  - Ну, Кирилл, сейчас вы пройдете тест и обедать. Ну, а потом, потом, по протоколу, у вас встреча с самим... - тожественно сказал он.

  В этот момент в приемную вошли два типа. Рожи у них были какие-то смазливо-злостные. Вроде, как улыбка на устах и в тоже время, вроде какой-то садистский оскал на губах. Эти двое поздоровались кивком голов и застыли в позе "смирно".

  Бродский тоже довольно кивнул головой в ответ и приказал:

  - Тест этого человека, срочный, но не подробный.

  - Что интересует? - спросил один из холуев.

  - Интересует: состояние и намерения на ближайший час.

  Кирилл удивленно посмотрел на Бродского и возмущенно сказал:

  - Меня, что, пытать тут будут?

  - Да нет, товарищ Кирилл. Просто сдадите тест, без этого нельзя.

  Один из вошедших мужчин прошел за спину к Кириллу и тихо сказал:

  - Прошу вас следовать за мной!

  Второй аккуратно подошел к боковой двери и, открыв ее, указал рукой. Кириллу оставалось только повиноваться. Да и противится, уже просто не было смысла. Он, склонив голову, вошел в соседнюю комнату. Это тоже был кабинет, но намного скромнее в отделке. На полу уже не было богатого персидского ковра, а шторы весели в виде обычных прямоугольных полосок. Лучинский встал посредине этого кабинета и не знал, что делать. Один из сотрудников, судя по всему службы безопасности, махнул на кресло в углу. Лишь сейчас Кирилл рассмотрел это необычное седалище. Это было что-то на подобии кресла в кабинете зубного врача. Как и у дантиста, над ним висел специальный фонарь, под ногами была эдакая подставка, подлокотники со специальными углублениями, а сверху спинки торчал странной формы подголовник. Из него свисали вниз несколько проводов с датчиками.

  Кирилл хмыкнул и подошел к этому необычному креслу.

  - Садитесь как вам удобно, откиньтесь назад, и не шевелитесь, а я к вам пристегну датчики, - заботливо, словно медсестра в кабинете психологической разгрузки, сказал один из мужчин.

  Лучинский медленно повалился в кресло. Ноги его непроизвольно легли на подставку, а голова была зажата специальным держателем. Тот, который пристегивал, был сотрудник службы безопасности по фамилии Пельше. Так, по крайней мере, его называл напарник, который, как решил и догадался Кирилл, носил фамилию Кунаев.

  Пельше, крепко пристегнув датчики и ремни к рукам Кирилла, махнул напарнику. Тот, уселся за стол и, достав, что тот наподобие ноутбука, раскрыл монитор и, пару раз ударив по клавишам, резво, и как-то злорадно спросил:

  - Вам удобно? Товарищ Кирилл?

  - Да... - буркнул Лучинский.

  Он закрыл глаза и про себя решил отвечать на дурацкие вопросы с юмором.

  - Вы честный человек?

  - Это вопрос?

  - Ну конечно?

  - Не знаю! В детстве, вот, воровал с друзьями кроликов у бабушки в деревне... - Кирилл усмехнулся.

  - Вы, хотите причинить нам вред?

  - Вам? Что вы!

  - Вы, верите, что человечество обречено?

  - В смысле?

  - Вы, считаете себя борцом?

  - С кем?

  - Вы любите яичницу?

  - Да, что б вас, вы, что там спрашиваете? Я думал, у вас нормальный тест, а вы тут... какая яичница? Я не ел ее, почти сто лет!

  - Вы, хотели бы попробовать наркотик?

  - Ну, не знаю. Смотря, что...

  - Вы, хотели бы вернуться назад?

  Лучинский, вздрогнул и напрягся. Он потянул руки и чуть не оторвал датчики. Благо руки были пристегнуты ремнями. Рядом стоящий Пельше, надавил Кириллу на грудь, вдавливая его в кресло.

  - Назад в прошлое? В свое? - с надеждой в голосе переспросил Лучинский.

  Его сердце, часто билось. Щемящая мысль о возвращении вдруг пронзила мозг.

  - Нет туда, где вы лежали в палате, - разбил призрачные мечты Кунаев.

  Кирилл зажмурился и, вздохнув, зло ответил:

  - Вы, что специально свой тест готовили, что бы меня помучить? Откуда вы обо мне знаете?

  - А, вот вопросы задаю я! - радостно ответил Кунаев, хлопнув крышкой ноутбука.

  Этим жестом он дало понять, что проверка окончена. Он махнул своему напарнику:

  - Отстегните его.

  Кирилла освободили. Он, медленно встал с кресла и, вздохнув, подошел к столу, за которым сидел Кунаев. Тот недовольно махнул рукой:

  - Извините! Присядьте пока, вон там, в углу.

  Кирилл пожал плечами. В этот момент в комнату вошел Бродский и натужным голосом, как-то угрожающе спросил:

  - Ну, что все готово? Прошел тест? А то, меня группа протокола уже замучила! Я должен прямо сейчас им сообщить, включать или нет нашу встречу в календарь дня?

  Кунаев пожал плечами и протянул Бродскому какой-то листок. Это было что-то наподобие перфокарты кардиограммы. Какая-то длинная, свернутая в рулон бумага, с графиком.

  Бродский покосился на эти замысловатые линии и раздраженно спросил:

  - Ты, что мне тут, тычешь своей абракадаброй? Я же не хрена в ней не понимаю! Давай официальное свое заключение!

  Кунаев обиделся, он выхватил у Бродского бумагу, раздраженно прошипел:

  - Да порядок! Включай своего клиента, в протокол дня! Все в норме! - он отвернулся, как недовольная опозданием на свидание девушка и, капризным тоном добавил. - А, диаграммы шифровать уже давно, научиться надо. Вам курсы проводят. А то, вот, наплету я тебе, что захочу, а ты на слово поверишь, а потом че-пэ!