Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 4 Страница 25

Б а с.  В своих воспоминаниях Клэр Блум пишет, что Ричард Бартон был первым мужчиной в ее жизни. Когда она получила роль Офелии, ей было двадцать два года, но она уже успела привлечь к себе внимание, снявшись в фильме Чаплина «Огни рампы». Их отношения с женатым Ричардом казались ей чем-то естественным, чем-то, что не могло не случиться. Если он оставался в ее квартире на ночь, жене наутро говорил, что пьянствовал с друзьями. Во время гастролей в Европе труппа должна была проехать из Дании в Цюрих на поезде. Купе, в котором ехали Бартоны, было отделено от купе Клэр небольшой гостиной. Отчаянный ловелас Ричард ухитрился незаметно покинуть свою постель и прокрасться в купе возлюбленной.

Т е н о р.  При своей искренней и несомненной любви к Сибил, при том, что он старался скрывать от нее свои похождения, моногамный идеал был отброшен Бартоном с самого начала как нечто несуществующее. Уехав в Америку, он продолжал засыпать Клэр нежными письмами: «Я люблю тебя с какой-то жуткой интенсивностью, порой просто застываю над листом бумаги, нацелив неподвижное перо, и тоскую по тебе, и вспоминаю, и воскрешаю в воображении. Люблю тебя пугающе и красиво». Похоже, его понимание любви включало не обязательно даже обладание, но прежде всего то, что происходило в сердце человека. Их роман не возобновился, каждый пошел своей дорогой, но много лет спустя, передавая через общую знакомую привет Клэр Блум, Бартон добавил: «И скажите ей, что я никогда не переставал любить ее».

Б а с.  В 1953 году произошло горестное для Бартона событие: на тридцать девятом году жизни умер от алкогольного отравления его близкий друг, его поэтический кумир, Дилан Томас. Английская поэзия, от Джона Донна и Шекспира до Байрона, Китса, Шелли, Элиота, занимала огромное место в душе Ричарда Бартона. В его блистательном исполнении англичане и американцы слышали сотни стихов по радио и со сцены. Поэзия была для него той дверью в Неведомое, Надмирное, Непостижимое, Неземное, какой для других бывает религия. Мне кажется, в выборе своих ролей он подсознательно руководствовался призывом Дилана Томаса:

Не уступай безмолвно вечной тьме...

Взрывай ее проклятьями, мольбами.

Не уступай безмолвно вечной тьме.

Борись, борись за свет в своем окне.

Т е н о р.  А внизу, на грешной земле, тем временем продолжалась грешная жизнь. Клэр Блум продолжила свою блистательную карьеру на экране, где судьба еще несколько раз сводила ее с неуемным соблазнителем из Уэльса, в фильмах «Александр Великий» (1955), «Оглянись во гневе» (1958), «Шпион, который пришел с холода» (1965). Но сердце ее было уже далеко, она пленяла одного за другим таких талантливых мужчин, как Род Стайгер, Лоуренс Оливье, Филип Рот. У супругов Бартонов в 1957 году родилась дочь Кэйт, брак их казался прочным, неуязвимым для продолжавшихся похождений Ричарда. Слава его росла, вместе с ней росли заработки, и приходилось думать о том, как прятать их от налогов. Наилучший способ – жить большую часть года за границей. Для этой цели был куплен дом в окрестностях Женевы. По распоряжению хозяина, при перестройке его было выделено просторное помещение для домашней библиотеки.

Б а с.  В то время, когда семейный корабль Бартонов, казалось бы, входил в спокойные воды, в далекой Америке страшное несчастье постигло женщину, которой было суждено торпедировать этот корабль. В марте 1958 года третий муж Элизабет Тэйлор, известный продюсер Майк Тодд, погиб в авиационной катастрофе. Вдова была безутешна. Хотя к этому моменту она уже снялась в дюжине фильмов и считалась восходящей звездой Голливуда, утрата любимого мужа на втором году брака погрузила ее в тоску и растерянность. Красивая, знаменитая, богатая, к тому же плывущая в океане печали, – какой мужчина может устоять перед таким сочетанием? И муж ближайшей подруги, певец и актер Эдди Фишер, не устоял. Через год после гибели супруга двадцатисемилетняя Элизабет Тэйлор вышла замуж четвертый раз.

Т е н о р.  Предыдущая жена Фишера, актриса Дебби Рейнольдс, была любимицей американских кинозрителей. Газеты и таблоиды обрушились на Элизабет Тэйлор, объявили ее разрушительницей семейных устоев и угрозой для моральных основ государства. В 1950-е годы киноиндустрия строго следила за моральным обликом своих звезд. После того как Ингрид Бергман убежала с режиссером Карло Росселини, ее карьера в Голливуде была кончена. Мало кто из зрителей знал тогда, что браки внутри целлулоидного королевства часто устраивались под давлением киностудий, которые стремились выстраивать облик каждого актера и актрисы, подгоняя их под вкусы публики. Оба первых замужества Элизабет Тэйлор были негласно санкционированы дирекцией и продюсерами. Но, видимо, к моменту скандала статус ее уже был так высок, что изгнание ей не грозило. Кассовые сборы, приносимые фильмами с ее участием, говорили сами за себя. И в 1961 году она была приглашена на роль Клеопатры в одноименном блокбастере, с вознаграждением в миллион долларов.

Б а с.  На эту картину студия «Двадцатый век Фокс» возлагала большие надежды. Бурно развивающееся телевидение теснило кинопромышленность, заставляло изыскивать новые пути к сердцам и кошелькам зрителей. В качестве режиссера был приглашен Джозеф Манкиевич, прославленный и осыпанный премиями за фильм «Всё о Еве». На роль Юлия Цезаря он выбрал английского актера Рекса Харрисона. Ричард Бартон в это время играл в Америке короля Артура в спектакле «Камелот», но режиссер хотел только его на роль Антония. Студии пришлось «выкупить» Ричарда у театральных продюсеров за 50 тысяч долларов и подписать с ним контракт еще на 250 тысяч.

Т е н о р.  С самого начала разорительные неудачи сыпались на этот фильм одна за другой. Местом съемок был выбран Рим, но летом 1960 года там проходила Олимпиада. Пришлось передислоцироваться в Лондон, в надежде на то, что британская погода смилостивится и хоть на несколько дней прикинется Средиземноморьем. Но не тут-то было. Холодные дожди заливали съемочную площадку с таким упорством, что Элизабет Тэйлор подхватила простуду, которая перешла в бронхит, а бронхит – в воспаление легких. В больнице она впала в кому, и ее удалось спасти, только надрезав трахею. Из-за ее болезни неделя за неделей проходили впустую, но нанятым актерам и массовке студия должна была платить указанную в контракте зарплату.

Б а с.  Только в конце 1961 года продюсерам удалось преодолеть все препятствия и уже всерьез начать съемки в Риме. Студия оплатила переезд семейства Бартонов, сняла для них виллу, наняла слуг и выделила тысячу долларов в неделю «на мелкие расходы». Элизабет Тэйлор прибыла со своими четырьмя детьми (два сына от второго мужа, дочь – от третьего и еще одна, удочеренная ею с четвертым мужем), в окружении нянек, телохранителей, собак, кошек, секретарей, парикмахеров. Во время первой встречи на съемочной площадке в январе 1962 года оба держались настороженно. Бартон жаловался режиссеру, что его партнерша не владеет техникой актерского ремесла, «не играет, а просто присутствует» перед объективом. Но Манкиевич показал ему первые пробы, и Бартон должен был признать, что замершее лицо Элизабет на экране может оказывать более сильное драматическое воздействие, чем профессиональная мимика, которой он привык пользоваться на сцене.

Т е н о р.  Первые месяцы в Риме и Элизабет, и Ричард выглядели вполне довольными своими семейными отношениями. Бартон был нежен с женой и двумя дочерьми, Элизабет регулярно говорила по телефону с мужем, когда тому нужно было уезжать в Америку на запланированные концерты. Некоторые свидетели потом утверждали, что поначалу эти двое недолюбливали друг друга. Пунктуальный Бартон бесился, когда избалованная голливудская звезда являлась на съемочную площадку с часовым опозданием, за глаза называл ее «мисс титьки». Элизабет считала его неотесанным, смеялась над его примитивными комплиментами. («Кто-нибудь уже говорил вам, что вы прелестная женщина?») Мужу она сказала, что у Бартона под ногтями можно выращивать огород.

Б а с.  Но вскоре ее насмешливость испарилась. Она была ошеломлена непредсказуемостью и напором нового поклонника. Он мог утром встречать ее на площадке нежными словами, а вечером отказывался отвечать на ее телефонные звонки. Кто-то посмел отвергнуть царицу Голливуда и Египта?! Отвергнуть жрицу любви, колесницу которой тысячи итальянцев, одетых в тоги и туники, встречали на улицах Рима восторженными воплями?! Нет, с этим смириться было нельзя. С детства Элизабет Тэйлор привыкла добиваться того, что она хотела, и препятствия – сопротивление – только разжигали ее.

Т е н о р.  Постепенно внутренний любовный жар, постоянно пылавший в обоих всю жизнь, начал проникать сквозь пленку обыденных слов и жестов. Они словно бы опознали друг в друге тайных соплеменников («ты и я – мы одной крови!») – и потянулись один к другому неудержимо.