Голос зверя. Дикая история хеви-метала - Эндрю О'Нил Страница 26

был доступ к бесплатному месту для репетиций. Когда все стало серьезно, после того как мы записали две песни для сборника „Scandinavian Metal Attack“ в январе 1984 года, я просто не мог больше удерживать этих парней. Потому что с басистом, который может играть только на струне E, и барабанщиком, который не знает, что играть, – это невесело. Найти в шведском „климате“ двух парней, которые хорошо выглядят, понимают, что это такое, и умеют писать музыку, более или менее невозможно. У всех в Швеции хорошее образование, так что мне не за что было бороться. Они [предпочли бы] подстричься, чтобы сохранить работу, или остаться дома со своей больной девушкой, чем репетировать. Нет смысла держать их в группе, поэтому участников все время выгоняли. Все время были новые имена, новые люди. Мы не хотели сбивать с толку фанатов, заставлять их думать, что это ненадолго. Вот почему мы никогда не публиковали фотографии.

Может быть, люди думали, что это загадочно, и из-за этого стали больше интересоваться группой, поэтому мы подыгрывали ей».

Это лукавство – отличительная черта образа Bathory:

– Не могу поверить, что все говорят, что мы сольный проект! Потому что они нас ненавидят!

– Нет, я думаю, это потому, что в записях значишься только ты!

– НЕТ. ОНИ НАС НЕНАВИДЯТ.

На самом деле Куортон отказался от других музыкантов только в своем шестом альбоме «Twilight of the Gods». Однако нельзя отрицать, что он был творческой силой группы. Мозги операции, Главный босс, The Big Cheese[108]. С радостью соглашаясь с утверждением, что он все делал сам, Куортон также отрицал (чертовски очевидное) влияние таких групп, как Venom, Slayer и позднее, Manowar[109]. Джонас Окерлунд полностью противоречит этому и говорит, что они «почти полностью» находились под влиянием Venom.

Предположительно, желая отразить какие-либо представления об особом обращении, Куортон также отрицал связь между собой и владельцем Typhon Records, который дал Bathory первый перерыв на записи «Scandinavian Metal Attack», а затем создал специальный сублейбл Black Mark Productions[110]. Связано это с тем, что владельцем лейбла был его отец Берье Форсберг.

Хотя влияние Venom очевидно, Куортон разработал звучание Bathory и на первых трех записях значительно приблизил его к современному блэк-металу. Звук сырой, но гораздо менее рок-н-ролльный, чем Venom, и с гораздо большей атмосферой. А еще есть вокал… Вместо хриплого гортанного вопля Кроноса, вокал Куортона звучит болезненно и… кричит. В 1984 году это был самый экстремальный вокал в любой металической группе, и такого подхода придерживалась почти каждая последующая блэк-метал-группа.

К третьему альбому Bathory превратился в нечто значительно более мрачное и даже пугающее. С «Under the Sign» на Black Mark Bathory, возможно, они были первой группой, которая действительно достигла того, что намеревались сделать Black Sabbath, – сделать запись, которая страшна, как фильм ужасов.

Как и все настоящие пионеры хеви-метала, Куортон был неугомонен в художественном отношении и отошел от примитивного блэк-метала к чему-то совершенно иному. Он был недоволен лейблом блэк-метала и лейблами в целом. В интервью Metal Forces в 1987 году он сказал:

«Я думаю, что совершенно неправильно навешивать ярлыки на музыку группы, потому что вы должны позволить музыке говорить за себя, и неважно, носите ли вы куриные кости, шипованную кожу, шипы и перевернутые кресты, – то, как вы одеваетесь, не имеет ничего общего с созданием музыки. Я имею в виду, что ты не играешь лучше, потому что носишь кожу с шипами, не так ли?»

Его четвертый альбом, «Blood Fire Death», более мелодичен, эпичен и героичен, и в текстах он начинает затрагивать такие темы, как язычество и викингов. На «Hammerheart», пятом альбоме Bathory, метал для викингов был окончательно изобретен.

Куортон умер от сердечной недостаточности в 2004 году. Он оставил после себя наследие, с которым могут соперничать немногие представители экстремального метала[111].

Тем, кто может, был Том Габриэль Фишер, человек уникальный. Фишер, которого металисты называли Томом Г. Уорриором, получил мучительное воспитание. У него не было отца, его воспитывала только мать, и в возрасте семи лет он оставался один на длительное время, пока она контрабандой возила бриллианты и часы в страны третьего мира. Он вынужден был присматривать за ее оравой кошек – до девятнадцати штук в какой-то момент, – чьи экскременты сделали дом совершенно непригодным для жизни. Грязный и вонючий, Фишер подвергался издевательствам со стороны соседей, школьных коллег и даже учителей.

Эффектом такого воспитания было глубокое мизантропическое отношение и статус аутсайдера, и этот статус он никогда не поколебал. Многие в хеви-метале принимают такой подход ради эффекта, но для Фишера это было реальностью. Пристрастившись к самой мрачной музыке, которую он мог найти и как отдушину, и как побег, он чувствовал сильное желание изобрести свой собственный хеви-метал – самый мрачный и тяжелый, который он мог создать. Его детство также дало ему целеустремленность, которая не только помогла преодолеть невероятные ограничения, наложенные на него географией и бедностью, но и создать музыку с невероятным видением.

Фишер жил в небольшой деревне недалеко от Цюриха, и первые группы, которые ему удавалось собрать на этой редкой музыкальной сцене, не удовлетворяли его потребности. Он так радикально опередил свое время, что был только один человек, который разделял его видение самой мрачной и тяжелой группы, Урс Шпренгер. Они сменили имена на Том Дж. Вэриор и Стив Вэриор, притворившись братьями, и начали писать музыку под влиянием Venom, Motörhead, Discharge и новой волны.

В конце концов первое воплощение Hellhammer было сформировано из других металических маньяков, которых он нашел. Если жестокое воспитание Фишера показалось вам недостаточно металическим, они репетировали в чертовом ядерном бункере! Называется Могильный холм! Он был под детским садом! (Два из трех – неплохо…)

Пытаясь найти подходящего барабанщика, они записали демо – фактически два демо. Первое, «Death Fiend», продемонстрировало их ранние композиции, а второе, «Triumph of Death», более поздние. Они отложили первое и выпустили второе.

Звучание этих записей необычно. Они были записаны на портативный восьмидорожечный диск в их бункере/репетиционной комнате. Несомненно, грубый и временами дилетантский стиль примитивен, преимущественно измерен в темпе, с юношеской энергией группы, отчаянно стремящейся преодолеть любые границы. Несмотря на эти ограничения, треки тем не менее полны эмоций.

Инженер, друг отца Фишера, высмеивал их во время сеанса (и, по всей видимости, впоследствии), что оставило отпечаток навсегда. Гораздо важнее, что, повторяя то, что произошло с Black Sabbath всего тринадцатью годами ранее, музыкальная пресса разорвала