Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2 Страница 27

«Пойди-ка ты к своей маме», сказал Тростничок низким, ласковым голосом. Медвежонок взглянул на него, схватил зубами котомку и подтащил ее к Тростничку. Потом положил лапу ему на колено и ткнулся носом в ладонь. Делать нечего, Тростничок открыл котомку и с сожалением вытащил из нее сверток с едой, развернул и разложил его на траве, а сам потихоньку начал отодвигаться подальше. В мгновение ока и хлеб, и сыр, и вареное гусиное яйцо исчезли.

Подобрав все крошки, медвежонок уселся и опять стал тереть поврежденное ухо, жалобно похныкивая. Тростничок внимательно прислушался, но вроде бы медведицы рядом не было. Обычно медведица держится очень близко к своему медвежонку. Тростничку пришло на ум, что в предыдущую ночь была сильная буря, повалившая много деревьев, и, возможно, одно такое упавшее дерево ранило или даже убило медведицу. А может быть, и нет, может быть, она совершенно здорова и разыскивает своего заблудившегося ребенка. Очень осторожно Тростничок поднялся и взял свою котомку, но не тут-то было: медвежонок не дал ему уйти. Он наступил передними лапами на ноги Тростничка и жалобно заскулил. Хотя этот незваный гость только что умял его завтрак, но Тростничку стало его очень жалко – он явно просил о помощи! Мальчик содрал кусок бересты с ближнего дерева и с помощью тонкого шнурка от своей рубашки соорудил что-то вроде шинки, как раз по уху медвежонка. Он выстелил шинку свежими листьями мяты, росшей у ручья. А маленький наблюдал за ним с огромнейшим интересом. «Ну, малыш, иди-ка сюда». И медвежонок послушно потопал за ним назад к ручью. Тростничок зачерпнул воды и покропил рану. Наверное, медвежонку стало очень больно, он запыхтел, и глаза его сузились. Но он не убежал и не начал кусаться. Тростничок старательно промыл рану и наложил шинку на порванное ухо. Удивительно, но медвежонок, как будто понимая, сидел очень терпеливо в течение всей этой операции.

«Ну теперь-то, малыш, ты можешь отправиться на поиски своей мамы», – сказал Тростничок. Он осмотрелся, ему было трудно покинуть так доверившегося ему медвежонка, но, с другой стороны, он не знал, что с ним делать. Наконец, все еще сомневаясь, Тростничок медленно двинулся назад к дороге. Медвежонок же не испытывал никакой нерешительности – он бодро заковылял за мальчиком. Тростничок снова пошел по тропе к городу, а медвежонок продолжал топать чуть позади. Как только мальчик ускорял шаги, так, что медвежонок не поспевал за ним, мохнатый спутник начинал ворчать или жалобно визжать. И каждый раз Тростничок замедлялся, ему было жалко малыша.

Было уже далеко за полдень, когда Тростничок и медвежонок добрались до окраины Каменного Моста. При появлении медвежонка на улице все местные собаки буквально захлебнулись от лая. Хотя все эти собаки были на привязи или метались за заборами, медвежонок испугался и тесно прижался к ногам Тростничка. В конце концов тому пришлось взять его на руки. Вот так они и добрались до рыночной площади.

На краю площади Тростничок увидел большую повозку, расписанную звездами и радугой. На ней был установлен холщовый шатер. Тростничок знал, что это такое: жилище цыганской семьи. Он уже видел цыган несколько раз в Каменном Мосту – они появлялись там время от времени, развлекали людей в тавернах и на рынке, продавали ярко окрашенных леденцовых птиц, иногда лечили больных лошадей. Очевидно, цыгане закончили свой рабочий день и теперь занимались домашними делами, не обращая внимания на окружающую их городскую суету.

Старая женщина сидела на корточках перед небольшим костром, что-то помешивая в котелке. Девушка с блестящими черными косами, с позванивавшим монисто, расчесывала гривы двум серым лошадям, привязанным к повозке. Двое мужчин чинили какое-то сложное кожаное устройство. Рядом с ними сидела странная зверюшка. Она была покрыта шелковистым мехом, и у нее был длинный хвост, но при этом она походила на маленького человечка. Зверюшка была одета в красную жилетку, а на ее голове красовалась шапочка. Тростничок стоял и смотрел. Он был заворожен этим необычным существом: он впервые увидел обезьянку. Обезьянка потянула за рукав одного из мужчин, старика, а тот рассмеялся, погладил ее, вытащил что-то из кармана и вложил это в маленькую ручку. Обезьянка заверещала, присела и с наслаждением принялась за угощение. В этот момент старый цыган поднял взгляд, заметил Тростничка и подошел к нему.

«Добрый день», любезно поздоровался старик. Тростничок тоже поздоровался. Медвежонок на его руках заерзал, мальчик почувствовал, что порядком устал, и опустил его на землю. Медвежонок встал на задние лапы и тут же потянулся своим черным носом к карману цыгана. «Ага, я вижу тебе захотелось того же», – с этими словами старик вытащил из кармана несколько кусочков сушеных яблок и дал медвежонку. «Послушай, приятель, – обратился он к Тростничку, в то время как медвежонок шумно зачавкал угощением, – я хотел бы купить у тебя этого медвежонка. Нам как раз нужен ручной медведь: мы научим его танцевать и выполнять всякие смешные трюки».

Тростничок удивленно уставился на старого человека и замотал головой: «Нет-нет, я не продаю медвежонка, я должен вернуть его назад».

«Да ты не бойся за него, ему у нас будет хорошо, ведь наши животные – члены нашей семьи», – продолжал старик. Тростничок опять отрицательно покрутил головой. К ним подошел молодой цыган. Молодой человек и его отец обменялись несколькими словами на незнакомом Тростничку языке. «Мы заплатим тебе очень хорошо, – сказал старик, – по-королевски, золотую монету».

«Нет-нет, – ответил Тростничок, – я принес его сюда не для продажи».

Цыгане обменялись опять несколькими словами. «Золотую и серебряную монету».

«Нет, он не продается, я отнесу его моему отцу...»

«Да, торгуешься ты мастерски. Золотая, две серебряных и три медные монеты! И это наша конечная цена».

Тростничок опять было собрался объяснить им, что медвежонок не продается, но вместо этого, к своему великому удивлению, услышал, как его собственный голос сказал совсем иное: «Хорошо, я продам вам медвежонка». Старик кивнул молодому цыгану, тот мгновенно отошел и вернулся с небольшим кожаным мешочком. Старик вынул из него блестящую золотую, две серебряных и три медных монеты. Как во сне, Тростничок протянул руку и ощутил в ладони холодную тяжесть монет. Тем временем старик дал медвежонку еще несколько долек яблока и, присев на корточки, стал говорить с ним тихим голосом. Потом он выпрямился, щелкнул языком и, вынув из кармана горсть сухих яблок, пошел к своей повозке, бормоча себе под нос что-то успокаивающее. Медвежонок уверенно заковылял за своим новым другом, оставив Тростничка, который беспокойно глядел им вслед.

В конце концов мальчик повернулся и побежал во весь дух мимо ратуши и храма, мимо красного петуха мясника и медного кренделя булочника, к мастерской золотых дел мастера. Он остановился в нерешительности, увидев наконец вывеску с золотой короной, которая поскрипывала на кольцах над его головой, качаясь на легком ветру. Но наконец он постучал в дверь и вступил в удушающую жару мастерской. Когда его глаза привыкли к тусклому освещению, он стушевался, увидев, что несколько человек молча уставились на него. В центре комнаты пожилой человек с хорошо расчесанной бородой, с выражением крайнего удивления изучал Тростничка. Три или четыре молодых парня в кожаных передниках сидели в глубине мастерской, за деревянным столом рядом с плавильной печью. Вытягивая шеи, они тоже пытались рассмотреть его. «День добрый», – сказал пожилой человек, при этом его слова звучали скорее как вопрос, чем приветствие. Тростничок молча поклонился, смущенный своим сельским видом и домотканой одеждой. После неловкой паузы он сумел собраться и спросил: «Сэр, у вас все еще есть эта флейта, деревянная флейта?»

«А, ты – тот самый деревенский парнишка... Я слышал о твоей игре на рыночной площади», – и глаза пожилого мастера потеплели, но в следующий миг его выражение снова стало настороженным. «Да, у меня все еще хранится одна. Но разве Сиан не сказал тебе, что моя цена одна золотая, две серебряных и три медных монеты?»

Тростничок раскрыл вспотевшую ладонь и выложил все свои монеты на небольшой столик.

Золотых дел мастер взял монеты и подошел к двери. Открыв ее, он внимательно рассмотрел их на дневном свету. Потом, сняв с полки маленькие весы, взвесил их, попробовал на зуб и еще капнул какую-то бесцветную жидкость на золотую монету. Наконец он одобрительно кивнул и направился в дальний угол своей мастерской. Вернувшись с кожаным футляром, вынул из него сверток синего бархата, развернул его и осторожно положил флейту на стол. Прекрасное полированное дерево как будто впитало в себя и красные сполохи огня плавильной печи, и солнечный свет, лившийся через янтарного цвета оконные стекла, так что казалось, что флейта засветилась изнутри. Тростничок взял флейту и поднес ее к губам. Она зазвучала широко и мягко, ее звуки раскрылись, как крылья устремившегося в небо орла. Они заполнили всю мастерскую, раздвигая ее стены. Старый мастер улыбнулся: «Я думаю, твоя игра принесет тебе счастье».