Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру Страница 27

Идет ли это от императоров Востока и является ли слово czar результатом искажения слова  C;sar – Ц е з а р ь, что служило императорам Константинополя, с которыми, то есть с греками, veliki kness – великие князья, а мы перевели как  в е л и к и е  г е р ц о г и, уже объединились в интересах, искусстве, обычаях, нравах и особенно - в религии?

Таково мнение многих авторов, но не Карамзина. Для Карамзина слово csar или, скорее, tsar - термин восточный, который стал известен в России, благодаря переводу Библии на старославянский язык. По-персидски он обозначал  т р о н,  в л а с т ь,  к о м а н д о в а н и е; имена правителей Ассирии и Вавилона обязательно оканчиваются этим созвучием. Фала-tsar, Haвонa-tsar; то есть  Фала-королъ, Навона-король. Саул и Давид именуются tsaro. Tsarstvo означает  к о р о л е в с т в о  или  к н я ж е с т в о.  Tsarstvovath - инфинитив глагола r;gner (фр.) - п р а в и т ъ.

Что касается императорского титула, то это была Елизавета Английская, которая первой, в порядке учтивости, и, главным образом, преследуя политический интерес, дала его Ивану Грозному; но только через 150 лет Петр Великий заставил другие державы признать его за ним.

Не достигнув своей неизменной цели, обозначенной так называемым завещанием Петра I - стать одновременно императорами Востока и Запада, русские суверены теперь уже соединяют восточный титул  ц а р ь  и  западный  и м п е р а т о р. Что же до титула  autocrate - неограниченный властелин, то это - буквальный греко-французский перевод славянского слова  samoderjetz - с а м о д е  р ж е ц,  то есть  т о т,  к т о  с а м  п р е д е р ж и т  с в о ю  в л а с т ь.

Это разложено по полочкам; возвращаемся к Петру I, к его предкам и потомкам; прослеживаем русский элемент до Петра III и усматриваем смешение потомства Poмaновых с немецким элементом, представленным герцогом Гольштейнским, мужем Анны, и Екатериной II Анхальт-Цербстской, матерью Павла I. И вот этим ключом откроем двери таинственного дворца Исиды Севера:

Pierre le Grand (фр.)

         Il ;tait l;, r;veur, sur la plage isol;e;

La N;va devant lui largement deroul;e,

Poussait son flot gris;tre au golfe d;vorant:

Il ;tait l;, r;veur, silencieux et grand!

D’un humble batelet, detach; de la terre,

La voile ; l’horizont blanchissait solitaire;

Sur le ravage noire, mar;cageux et bas,

Des p;cheur finlandais s’;levaient les isbas,

Et l’epaisse for;t, sous le vent ;bral;e,

Bruissait sourdement, par la brume voil;e.

Il r;vait et disait: «C’est ici que tu dois,

O Pierre! Sous ton joug enchainer le Su;dois;

C’est ici que tu dois fonder la cite reine,

Des oceans du Nord future souveraine!

Mieux encore! c’est ici que, charpentier ardent,

Tu dois, ; coups de hache, ouvrir sur l’Occident

La fen;tre par o;, dans ton ;uvre grossi;re,

Tu soleil de l’Europe entrera la lumi;re!

Et, quand ce sera fait, quand d’un pied s;r et fort,

Tu fouleras enfin, sentinelle du Nord,

Cette terre, aujourd’hui mar;cageuse et nue;

Quand reviendront vers toi, d’une mer inconnue,

Tes navires, portent ; leur mats un flambeau,

Alors ce sera grand! alors ce sera beau!

Петр Великий

Он был там, мечтатель, на уединенном пляже;

Перед ним широко катила воды Нева,

Неся свои сероватые волны в разинутую пасть залива:

Он был там, мечтатель, молчаливый и великий!

Смиренного челна, оторванного от земли,

Одинокий парус белел на горизонте;

На черном берегу, болотистом и низком,

Стояли избы финских рыбаков,

И густой лес под гнущим его ветром

Глухо шумел, окутанный плотным туманом.

Он мечтал и говорил: «Это здесь должен ты –

О, Петр! – в твое ярмо заковать шведов;

Это здесь ты должен основать царь-город,

Как будущего владыку океанов Севера!

Более того! Здесь, запальчивый плотник,

Ты должен топором прорубить на Запад

Окно, сквозь которое в твое топорное творение

Хлынет свет европейского солнца!

И, когда это свершится, когда верно и твердо

Ты встанешь здесь, наконец, часовым Севера,

Этой земли, болотистой и голой сегодня;

Когда вернутся к тебе из похода в неведомое море

Твои корабли с огнями на мачтах,

Тогда совершится великое! Тогда все будет прекрасно!

Таким царь Петр представлялся Пушкину, о стихах которого не нужно судить по моему переводу; Пушкин – великий поэт, поэт семейства Байрона и Гете. К несчастью, Пушкин был убит в самой силе возраста и таланта.

России не везет: все ее великие поэты, все ее великие художники, все ее великие музыканты умирают либо естественной, либо насильственной смертью. Уходят они молодыми. Можно сказать, что ветви дерева еще недостаточно крепки, чтобы удержать такие плоды.

Возвращаемся к Петру I.

Мы рассказали, как дом Романовых поднялся на трон.

Этому знаменитому дому положил начало один безвестный немец, полагают, - пруссак; но более чем за две сотни лет его древо настолько укоренилось в земле России, что соком и сердцевиной стало в ней русским.

Михаил Романов правил с 161З-го по 1645 год.

Его сын Алексей правил с 1645-го по 1676 год. Он оставил от первого брака с дочерью боярина Милославского двух царевичей и шесть царевен; а от второго брака c Наталией Нарышкиной - Петра, который стал Петром I, и царевну Наталию. Старшим из сыновей от первого брака был Федор. Он сел на трон после смерти отца; но, слабый и хворый, он правил от силы пять лет и назначил преемником своего меньшего брата Петра, достигшего только десятилетнего возраста. Он исключал трон для Ивана по причине его недееспособности. Но царевна Софья, третья дочь от первого брака Алексея, обладающая мужским и амбициозным умом, видя, что Иван не мог править из-за своей неспособности, а Петр – из-за малолетства, решила царствовать вместо них. Очень простым способом достичь этой цели было - избавиться от Петра и править, прикрываясь именем Ивана. Обстоятельства, казалось, этому благоприятствовали.

Через два дня после похорон царя Федора, стрельцы с оружием ворвались в  Кремль, жалуясь на девятерых своих полковников, что они им задерживают плату. Полковники были отстранены от должности, а стрельцы получили жалованье. Но они этим не удовольствовались: потребовали доставить им девять офицеров, высекли их, после чего, на восточный манер, заставили благодарить и заплатить за казнь, которую в наказание те приняли от стрельцов.

Дальше случилось так, что в самый разгар бунта в дело вмешалась царевна Софья; она послала стрельцам список сорока вельмож, на которых указывала, как на врагов государства. Ее эмиссары рассказывали в рядах пьяных солдат, что один из двух Нарышкиных, братьев царицы Наталии, обрядился в одежду царя Ивана и воссел на трон вместо него, что он хочет задушить императора, и что Федор - хотя знали, что он умер по слабости здоровья - был отравлен голландским врачом Даниелем Вангардом. Все это сопровождалось раздачей больших денег и обещаниями в бyдущем увеличить жалование. Царевна ничего не могла выставить против Петра - десятилетнего ребенка; но она надеялась, что он погибнет во время кровавого разгула стрельцов.

Список, пущенный царевной, открывают имена князей Долгорукова и Матвеева. Вожаки бунта поднимаются к ним, выбрасывают обоих князей в окно, и солдаты принимают их на острия своих пик. Затем, чтобы покарать Ивана Нарышкина за мнимое святотатство, в котором его обвинили, они вторгаются в его дворец. Стрельцы находят там только Афанасия; но, томясь ожиданием, они и его выбрасывают в окно, как Долгорукова и Матвеева; потом они взламывают дверь церкви, где нашли приют три жертвы, и рубят их в куски у подножья алтаря.

Царица Наталия понимает, что все эти зверства только начало; она хватает сына, спасается через потайной выход из Кремля и бежит полями, куда глаза глядят, не выбирая направления.

Стрельцы продолжают свое кpoвaвoe дело. Проходит один молодой вельможа из дома Салтыковых; он не значится в списке; неважно! они его убивают. Кто-то из них  крикнул, что это Иван Нарышкин. Салтыков мертв, они убеждаются в ошибке и несут  тело к отцу, чтобы он завернул его в саван. Эти ничтожества внушают такой ужас, что старик благодарит их и расплачивается с ними за то, что принесли ему этот окровавленный труп. Мать - не на высоте скорбного мужества, она выговаривает отцу за его слабость.

- Дождемся часа отмщения, - вполголоса отвечает ей старик.

Но как ни тихо он это сказал, один стрелец, уже вышедший из комнаты, слышит его. Он возвращается с дружками, привязывает старого Салтыкова к лошадям, волочет от порога к воротам и там перерезает ему горло.

Другие искали врача Вангарда, не видя его нигде. Натыкаются на его сына.

- Где твой отец? – спрашивают.

- Мне об этом ничего неизвестно, - отвечает молодой человек.

- Тогда ты заплатишь за него! - взрываются подлецы. Они перерезают ему горло.