Скверная жизнь дракона. Книга пятая - Александр Костенко Страница 27

— Добрый день, господин магистор. Ученик академии прибыл для занятий, — только я закончил говорить, как появилось нестерпимое желание отрезать себе язык.

— Лик’Тулкис, — маг удовлетворённо кивнул и показал на ближайший стол. — Присаживайся, и мы начнём. Перед началом есть вопросы?

— Да. Почему именно вы?

— Так решил господин архимагистор. Ещё вопросы?

— Мне нужно будет перенести занятия.

— Я наслышан от Клауса. Проблем в этом нет. Лишь выполнишь мою просьбу, она ожидает тебя в гильдии авантюристов. Конечно, она бессрочна.

— Это плата за перенос?

— Нет, это просьба. И она оплачивается.

— Что именно?

— То, чем ты будешь заниматься всё свободное время. Добыть часть порождения. Необязательно в этот клаш, можно и в следующий.

— Всё зависит от самого порождения.

— И поэтому она бессрочна, — Кузаун ухмыльнулся. — По крайней мере, в этом учебном году уж точно.

— Почему боевую магию мне преподают отдельно от других учеников?

— Потому что ты — ксат. Ты никогда не станешь частью нашей академии.

— Но я же учусь…

— Ты станешь исследователем скверных тварей, магосом. Академия подтвердит твой статус, но никогда не скажет, что ты — её часть.

Секреты академии настолько секретны, что ради их сохранения даже сам Кузаун снизошёл до моего общества. Какая честь… Вот бы он ещё, пока снисходил, на лестнице споткнулся и шею свернул.

Больше вопросов у меня не нашлось, так что Кузаун приступил к обучению. И первым делом спросил о моих знаниях хоть в каких-либо магических школах, течениях или путях. Вместо слов говорил мой взгляд: полузадумчивый, полунасмешливый. И я ещё добавил, что магистор может рассматривать меня как книгу с чистыми листами, с точки зрения боевой магии и магии вообще.

Это Кузауну крайне не понравилось. Он страшно обиделся и пригрозил мне наказанием за расторжение контракта, ведь я обязан хорошо учится и сдать причитающиеся экзамены. Но это не отменяло того факта, что я действительно ничего не смыслил в магии. Мне даже пришлось предложить Кузауну прогуляться в церковь до кристалла дознания. Лишь после этого лицо мага стало серьёзным, а взгляд пропитала не то злоба, не то разочарование.

Пришлось ему начать с самых основ, вместо обучения магии. Правда, через каждые пять минут он останавливался и сокрушался, что вызвался обучать меня.

Через полтора часа сокрушался уже я, держась за голову и пытаясь удержать в черепе распухший мозг.

— А сколько путей знает господин магистор?

— Я приверженец школы Храса, но также знаю школу Семи шагов, или школу Русира, и путь Пяти начинаний.

Я в ответ лишь покачал головой и вновь помассировал виски. У меня и до этого жужжащими осами роились смутные подозрения, что с магией явно что-то не то. Те же перечисленные Раскаей школы на это явственно намекали, но вот услышать напрямую от Кузауна — это шокировало.

В прошлом мире наблюдалось нечто похожее. В древности были течения в философии и в биологии, что мир состоит из четырёх стихий, или пяти стихий, или пяти элементов, или вообще слияние чёрного и белого. Услышать нечто подобное в мире верховенства магии — вполне обыденно и нормально. Но не в том случае, если подобных течений существует не меньше тридцати. И все они работают. Тот же «Огненный шар», по словам Кузауна, можно написать пятьюдесятью тремя способами: многие школы и пути предлагают разночтение печатей и рун. Абсолютный бред! Это как Ньютону у первого дерева на голову действительно упало яблоко, а у следующего оно бы полетело в космос. Так ещё все эти школы и пути между собой успешно взаимодействуют! Один из стабилизирующих контуров вообще создаётся при взаимодействии печатей из семи разных школ.

Вскоре я уже сидел с видом монаха, постигшего основы мироздания. Оказалось, что все эти школы, пути и прочее базируются на рунах и печатях. Или, как важно заметил Кузаун, последние правильней называть сигилами.

Первых насчитывается порядка ста пятидесяти штук. Они все пришли из дворфийского языка. По факту — они и есть дворфийский язык, только из далёких времён зарождения самой их расы.

Вторые — это комбинация чёрточек, волнистых линий, крестов и прочего в определённом порядке, заключённые в круг, треугольник и другие геометрические фигуры. Это так же тянется с далёких времён. Конечно же, печати открыли древние равнинные эльфы, чем Кузаун сильно гордился. Но, подозреваю, что если спросить у любого человеческого мага про историю сигилов — то окажется, что их изобрели непосредственно древние люди.

Но даже после всех объяснений — совмещённая работа разных школ мне казалось невозможной. По словам Кузауна, в одной из школ руну Гас трактуют как закрепляющую связь между двумя соседними рунами — а в другой школе эту же руну считают полноценным малым активатором духовной передачи. И чем бы всё это ни было, оно же явно работает по-разному! Это как написать на одном языке две формулы: для вычисления гравитации и фотосинтеза, и второй формулой объяснить действие первой. Ну ведь они на одном языке написаны, почему бы и нет⁈

Дальше Кузаун начертил на доске треугольник, а внутри него три круга по одному на вершину так, чтобы они не соприкасались. Между вершинами треугольника и окружностями он поставил по точке, а в центре треугольника между кругами начертил три полоски, соединявшихся в одной точке с равными углами между ними. Внутри каждого круга он вчертил ещё по треугольнику углами к центру сигила, а внутри них — по перекрестию, направленному в центр.

Ульрас-Загран. Один из самых известных сигилов, участвующих в стабилизации любого мало-мальски обширного заклинания. Но сам по себе сигил бесполезен. Его ещё нужно вписать в заклинание, расписав нужные руны как по внешней стороне основного треугольника, так начертив вокруг него несколько кругов и написав руны между ними.

Слушая объяснения Кузауна, я одновременно делал две вещи. Мысленно возвращался в комнату к книге по призыву духов, ибо многие слова на её страницах теперь не казались такими уж бессмысленными. И пытался понять, почему магическое умение нужно произносить вслух, но для его записи на листок требуется ухищряться с этими каракулями?

Кузаун, кажется, понял мою задумчивость и спросил об известных мне магических умениях.

— «Маги… 'Стрела магии», — я вовремя сориентировался и поправил себя. Нечего магистору знать, как именно я воспринимаю лог-файл.

— И?

— И всё. Остальные обычные.

— Неудивительно, Лик’Тулкис, учитывая твои познания в магии.

Кузаун прервался на пять минут, отдыхая и молча глядя в потолок. На протяжении двух часов он практически без перерыва объяснял мне основы магии и всех этих рун, и немного подустал. Я же сидел тихо и мирно, не пытаясь отсвечивать или как-то грубить магу. Не считая обучения от мамы, я впервые получаю так много крайне нужной информации в столь сжатые сроки.

Презрев всякую конспирацию, я решил узнать о странности между рунами и голосовым способом произнесения заклинания. Магистор вначале уставился на меня, как на внезапное недоразумение на его жизненном пути — но спустя секунду притупил взгляд.

Он не знает, как именно ксаты трактуют это, но магия дарована всем остальным шести разумным расам Всебогами и их голос они обязаны облечь в физическую форму: голосом ли, или на бумаге. То же заклинание «Тарана земли» требует от вполне опытного мага примерно полминуты на чтение заклинания, новичку же потребуется вся минута.

— Я, может быть, покажусь грубым, но это занятия по боевой магии, да? — я обвёл руками класс.

— Да, его подготовительная часть.

— Но как в бою читать заклинание, ведь сбиться достаточно просто?

— Это одна из задач всех школ и путей. Заклинание можно записать и в нужный момент высвободить.

— Гримуар, — я задумчиво протянул, многое осознав. Если в одном гримуаре, условно, сто страниц, то это сто заклинаний для использования без прочтения.

— Что ж, Лик’Тулкис, я должен изменить своё мнение о тебе. Твоё лицо только что сказало за тебя всё. Теперь ты понял, зачем тебе нужны занятия с матонами и уроки боевой магии?

— Я практически всегда буду путешествовать один, а умея правильно биться и использовать заклинания — останусь в живых и принесу академии пользу. А для этого мне нужно подобрать из существующих школ и путей соответствующие моему