По щучьему велению - Анна Евгеньевна Антонова Страница 3

Эх, рыбка, ты рыбка, ты рыбка моя!

– Лаврушечку не забудь! – вдруг раздался чей-то звонкий голос.

– Ага, точно! – машинально согласился Емеля и уже потянулся за приправой, но вдруг замер на месте и медленно обернулся, обводя избу подозрительным взглядом.

– Это кто сказал? – осторожно поинтересовался он, сам не зная, к кому обращается.

– Я! – раздался тот же уверенный голос.

Емеля оглянулся – и не поверил своим глазам – из кадушки высовывалась щучья голова и смотрела на него вполне осмысленными глазами. Получается, добавить лаврушечки советовала именно она – больше некому! Или ему снова мерещится?

На всякий случай Емеля, нащупав на столе самую крупную репку, запустил ею в странную щуку. Та ловко увернулась, нырнув в воду. Парень с опаской поглядывал на кадушку.

Голова щуки снова высунулась из воды.

– Не попал! – поддразнила она.

– Получается, ты говорящая щука? – запоздало удивился Емеля.

– Мм... А ты быстро соображаешь! – язвительно усмехнулась та.

– Во дела... – растерялся он.

«Нем как рыба» – есть такая поговорка. А эта рыбина не просто разговаривает – она ещё даёт советы и пытается подшучивать над ним!

Емеля от природы был добрым и отходчивым парнем, никогда не обращал внимания на глупые шутки и насмешки. Но терпеть насмешки от какой-то щуки довольно обидно! Надо поскорее пустить её на уху, и дело с концом. Батя скоро из кузницы голодный придёт, а у него ничего не готово, потому что с рыбой разговаривает! Чем он его накормит – речной водичкой?

– В общем, так, – тем временем деловито продолжала щука, как будто всю жизнь только и делала, что сидела в деревянной кадке и командовала оттуда глупыми деревенскими увальнями. – Берёшь кадушку и несёшь меня обратно в прорубь.

Емеля озадаченно почесал в затылке.

– Ага. – Он призадумался. – А как же уха?

– А за это я исполню любое твоё желание! – с нажимом продолжила щука.

Емеля, хоть и был простоват, сориентировался быстро. Он растопырил пальцы на руке и продемонстрировал пятерню своей неожиданной собеседнице:

– Пять!

– А ты дерзкий, – протянула рыбина, но не согласилась: – Только три! Больше нельзя...

Емеля даже не дал ей договорить:

– По рукам! – Надо соглашаться, пока предлагают хотя что-то. Даже не что-то, а целых три желания.

Щука вздохнула, но деваться некуда, и она предложила:

– Значит, повторяй за мной: по щучьему велению...

– По щучьему велению, – послушно повторил Емеля.

– По моему хотению... – продолжала она слова заклинания.

– По моему хотению... – вторил он, словно заворожённый её голосом.

– Хочу... – с намёком остановилась она.

– Хочу... – сказал Емеля и умолк.

В избе повисла пауза, нарушаемая только треском поленьев в печи и еле слышным плеском воды в кадушке.

– Ну? – наконец поторопила щука. – И три любых желания!

Емеля наконец сообразил, что от него требуется, и сокрушённо покачал головой:

– А... Не, я так быстро не могу!

– Ну, это надолго... – вздохнула щука и, взглянув на Емелю, снова скрылась в кадушке. Вода плеснулась на пол, и он уставился на лужу, словно надеясь прочитать в ней ответ на свой вопрос.

– Что ты сразу... – растерянно пробормотал он. – Это ж дело такое, подумать надо...

Емеля понимал: в таком деле спешить нельзя, а то пожелаешь сгоряча какую-нибудь ерунду и потом всю жизнь жалеть будешь, что прекрасную возможность упустил. Он ведь теперь может всё изменить, да ещё без всякого труда, без утомительной работы в кузнице! И никто больше не станет над ним смеяться, считать деревенским дурачком-переростком, который катается с малышнёй на горке вместо того, чтобы делом заниматься...

Рассудив так, Емеля обхватил кадушку со щукой обеими руками, подошёл к печи и поставил её рядом со своим любимым местом. Сняв валенки, он забрался на печь и уселся там, мечтательно улыбаясь.

– Это ж надо, – пробормотал он себе под нос и старательно повторил заклинание, чтобы не забыть: – По щучьему велению, по моему хотению... – Он улёгся на печи, закинул руки за голову и уставился в потолок. – Хотелось бы, конечно, город посмотреть... – наконец придумал он.

До сих пор Емеля не бывал нигде, кроме родной деревни – впрочем, как и большинство её жителей. Едва он оказался на тёплой печи, на своём привычном и самом любимом месте в доме, его начало клонить в сон. Да и понятно: умаялся он сегодня – сначала с горки вдоволь накатался, потом у проруби промёрз, а под конец его и вовсе ледяной водой окатило прямо на морозе. Но и это ещё не всё: на него нежданно-негаданно свалилась говорящая щука, пообещавшая в обмен на своё спасение исполнить три его желания! Было от чего растеряться.

Емеля широко зевнул. Он не заметил, что щука стала светиться и от неё в воздухе начали расходиться еле заметные волны. Он по-прежнему лежал, задумчиво глядя в потолок сонными глазами. Хорошо бы, конечно, город посмотреть, только...

– ...только вот вставать неохота! – закончил он, закрывая слипающиеся глаза.

Мама в детстве часто говорила, что лень раньше него родилась. Значит, он и не виноват, что ему ничего не охота делать...

– Ну вот ты и загадал первое желание! – тем временем торжественно объявила щука.

Она нырнула в кадку, а с избой в тот же миг стало твориться что-то непонятное. Стены затряслись, потолок накренился. Дом словно начал приподниматься вместе со всем, что в нём находилось, грохоча мебелью, посудой и прочей утварью.

Сон с Емели мигом слетел. Он распахнул глаза, начал с тревогой озираться. Происходящее вокруг ему очень не понравилось – щука что, решила разломать их дом?! Он обхватил кадку обеими руками и уставился на говорящую рыбину.

– Это что, твоя работа?! – потребовал ответа Емеля.

– Желание исполняю! – невозмутимо заметила та.

– Какое ещё желание?! – завопил тот, ничего не понимая.

– Как ты хотел: и город посмотреть, и с печки не вставать, – пояснила рыбина.

Изба в очередной раз содрогнулась и приподнялась. Емеля только рот разинул. Вот это дела – сам не заметил, как первое желание загадал! Ну да, он же произнёс заклинание, а следом за ним и желание... Но