Эмери Лорд - Дорога в лето Страница 30

— Не-а.

Он проводит пальцами по волосам, и я уверена, что он покончил с флиртом. Таким Мэта мы видим редко. Я не поддаюсь на звёздные штучки Мэта Финча, но не могу противостоять парню, который сделал татуировку в честь своей мамы. Парню, который не может говорить про эту татуировку без дрожи в голосе.

Когда Мэт поднимает на меня взгляд, он выглядит мирно. Ухмылка исчезла с его лица, а голос звучит так, будто он оправдывается.

— Я хороший парень, ты же знаешь.

— И скромный.

Откручивая крышку с бутылки, я опираюсь на стойку, пытаясь выглядеть как обычно.

— Это действительно так. — Оглядывая меня, Мэт немного наклоняет голову. — Мне просто нравится щекотать тебе нервы.

— Не тешь себя понапрасну. Ничего ты не щекочешь.

Мы стоим друг напротив друга, смотря глаза в глаза, и я скрещиваю руки на груди. Это отчасти рефлекс — непроизвольное желание защититься, но отчасти я делаю это чтобы показать декольте. Ну а что? Ему можно щекотать мои нервы, а мне нельзя?

— Сегодня я буду петь новую песню. Думаю, тебе понравится.

— Новая песня?

Я вглядываюсь в его лицо и чувствую себя почти преданной, потому что он не упоминал о том, что у него снова получается писать песни. Я не знаю, почему меня это должно касаться, но мне хочется, чтобы касалось. — Уже вторая песня с тех пор, как ты присоединился к туру. Писательская порча прошла?

— На самом деле, с того момента я написал не только эти песни. Поэтому да, прошла.

— Вот и хорошо.

Я не хотела, чтобы это прозвучало неуважительно. Именно это и имела в виду: вот и хорошо. Но тон моего голоса по умолчанию отдаёт сарказмом, поэтому эта фраза звучит так, будто я умничаю.

— Эй, — снова защищаясь, говорит Мэт. — Писать песни тяжело.

— Я знаю. — Прекрасно, теперь я чувствую себя виноватой. — Я видела, как Ди работает.

— Она безумно талантлива, — произносит он.

Казанова Мэт взял перерыв и перестал за мной ухлёстывать, и сейчас мы просто друзья, которые зависают вместе. Я ощущаю тонкие изменения в настроении разговора, теперь мы говорим по-настоящему.

— Её умение превращать боль от разбитого сердца во что-то необычное и личное просто впечатляет.

Я сразу вспоминаю его песню «Человек», которую слушала до того, как мы познакомились.

— Ты тоже так умеешь. — Боже. Я не хотела это говорить.

— Правда?

Он выгибает бровь. Ему не нужно знать, что через моё сердце проходят струны, на которых он так виртуозно играет.

— Ну, я думаю, да.

Я делаю большой глоток колы, растягивая время, потому что мне нечего сказать.

Он передёргивает плечами.

— Я не понимаю, как ты это пьёшь.

Я глотаю.

— Прости?

— Кола такая тягучая, сладкая и пузыристая. Фу-у.

— Ты шутишь надо мной, да? — оглядывая его, спрашиваю я. — Потому что мне кажется, что тебя не пустят южнее линии Мэйсона-Диксона[7], если ты не любишь колу.

— Клянусь, — говорит он, смеясь над моим замечанием. — Я терпеть её не могу.

— Уфф. — Я поворачиваюсь к стойке, чтобы взять крышку от бутылки. — Ты мне нравишься намного меньше, чем я думала.

— Правда?

Он кладёт руки на стойку по обе стороны от меня. Я разворачиваюсь и оказываюсь в кольце его рук. Мэт подвигается ближе ко мне, приближая свои губы к моим. Откуда-то я знаю, что сейчас он не шутит. Нет, всё дело в нас — мы два оголённых провода, которым достаточно только соприкоснуться, чтобы полетели искры.

— Нам нельзя, — шепчу я.

Мгновение он не движется. Затем произносит охрипшим голосом:

— Это из-за того, что в соседней комнате люди или потому, что я нравлюсь тебе намного меньше, чем ты думала?

— По обеим причинам, — отвечаю я, пролезая под его рукой, чтобы не допустить продолжения.

Противясь самой себе, я оглядываюсь на него, уходя. Он по-прежнему опирается на стойку, а место, где стояла я, пустует. Когда Мэт смотрит на меня, волосы падают ему на лоб, и я жуть как хочу их поправить. По крайней мере, я хотела это сделать, но всё меняется, как он ухмыляется мне, будто точно знает, о чём я думаю.

— Перестань, — грозя ему пальцем, шикаю я.

Улыбаясь, он качает головой. Я выхожу из кухни, пытаясь скрыть своё возбуждение. Прежде чем войти в комнату к Ди, я прислушиваюсь, чтобы быть уверенной в том, что не прерываю их.

— Мэт и правда твой парень? — слышу я вопрос одной из девочек.

Я уверена, что Ди сейчас улыбается, уходя от прямого ответа.

— Знаете, парни и близко не так важны, как друзья. Парни появляются и исчезают, а друзья будут с вами всегда. Вот что важнее всего.

Сейчас как раз самое время для моего появления, и я захожу в гримёрку. Улыбаясь, говорю:

— Что, рассказываешь им о том, насколько я важнее Мэта?

Она смеётся.

— Типа того.

— Это правда, — говорю я девочкам. — Я намного лучше него.

Мэт драматически вздыхает, когда заходит в комнату вслед за мной. Я падаю на свой излюбленный диван, ставя напиток рядом. Ди вскоре завершает разговор. Девочки обнимают её, всё ещё цепляясь за VIP-пропуска, и когда за ними закрывается дверь, мы слышим, как они пищат от радости. Они на всю жизнь запомнят этот вечер — встречу с Лайлой Монтгомери. Вечер, когда Лайла Монтгомери давала им советы.

Мы слышим стук в дверь, и Ди кричит: «Входите!». Это Пич, она зовёт Мэта на сцену. Когда он идёт к двери, я бесстыдно смотрю на него. Пофигу. Ничего не могу с этим поделать. Хотя он и может быть надоедливым, но всё же он рождён для этой пары джинсов «Левис». Он оборачивается, будто чувствует мой взгляд, и ухмыляется, ловя меня с поличным.

Ди тоже ухмыляется, носком легонько касаясь моей ноги.

— Что? — спрашиваю я.

— Я думаю, мой лже-парень запал на тебя.

— Точно нет.

Её улыбка становится шире, будто моё отрицание всё доказывает.

— Тогда что это было? К тому же, я много раз видела, как он на тебя смотрит. Хотя я могла бы обидеться, ведь у нас лже-отношения.

— Это не значит, что я ему нравлюсь. Это значит, что мой бюстгальтер стоит своих денег.

Ди по-прежнему смотрит на меня. Я обдумываю, как бы мне уйти из комнаты и избежать расспросов. Такое ощущение, будто она сейчас посадит меня перед лампой для допроса.

— Тогда почему я только что видела, как ты пожирала его глазами?

Посылая ей мою самую милую улыбку, я отвечаю:

— Потому что его джинсы тоже стоят своей цены.

— Ох, — произносит Ди с сомнением. — Знаешь, я не против, если вы будете встречаться. Вообще-то, мне бы этого хотелось. Всё что угодно, лишь бы избавиться от сексуального напряжения.

Меня тяжело смутить, но Ди это почти удалось. Клянусь, я почти краснею. Это Мэт виноват в том, что ведёт себя так очевидно.

— Боже, Ди.

— Серьёзно. — Она смотрит на меня, пытаясь выглядеть серьёзно. — После Джексона между вами повисло напряжение.

Скривившись, я говорю:

— Нет, неправда. Между нами ничего нет. Он просто прикалывается надо мной, а я над ним. Это всего лишь игра. Тебе не стоит волноваться.

— А зачем мне волноваться?

— Потому что вся Америка считает, что вы встречаетесь. И люди говорят об этом вместо… ну, ты знаешь.

Всё началось из-за этого фото-скандала. Джимми. Мне не следовало об этом говорить. Команда Ди заставила крупные сайты удалить тот снимок, потому что она несовершеннолетняя, но интернет есть интернет. Однако, Ди не смущена тем, что я это упомянула.

— Я знаю, что ты будешь осторожна. Кроме того, Лисса заставит меня и Мэта «расстаться» после тура, так что сомневаюсь, что она волнуется по этому поводу.

— Это так мило с твоей стороны. — Поправочка: Лисса волнуется по этому поводу. Она выколет мне глаза. — Но мне это не интересно.

Ди хмурится, выглядя почти обижено.

— Почему нет? Что там может не нравиться? Он милый, умный, смешной...

— Знаю. — Поверь, знаю. — Но Ди, подумай, просто вспомни тех парней, с которыми я встречалась и как себя с ними вела.

Она молчит, вспоминая Венса Келли — моего первого парня, которого я бросила сразу же, как началась старшая школа, потом Итана Вайлдера, которому я изменяла несколько недель перед расставанием. Только недавно я задумалась над тем, как ужасно повела себя с Итаном. Я даже извинилась перед ним, до того как отправилась в тур. Он принял извинения и повёл себя мило, но от этого мне лучше не стало. Я бы хотела вернуть всё назад и исправить.

— Да, — наконец произносит Ди. — Я понимаю, о чём ты говоришь. Но я думаю, что...

Она замолкает, но я знаю, что она хочет сказать: сейчас всё будет по-другому, потому что я другая. Последние три месяца я обдумывала то, как моё поведение влияет на других людей. Я думала о тех, кого люблю — Ди, папу, семью Ди. Теперь я смотрю на всё с другой точки зрения.

— Я знаю, — говорю я. — Но после всего, что случилось...

Ди кладёт руку мне на колено.

— Не все парни такие же, как Блейк. Тебе нужно это понять, не так ли?

— Разумеется, я понимаю.