Брайан Грейзер - Любопытный – значит успешный книга о том, как владение информацией позволяет владеть миром Страница 30

Но на этом все. Никакого любопытства. Вырастает стена. Нелюбопытство.

Я ведь не хочу, чтобы кто-то бросал тень сомнения на проект, поразмыслив всего час, тогда как я обдумывал его три года. Если мне сказали «нет», я должен собрать всю свою решимость и уверенность, взять свою идею и преподнести ее следующему человеку с не меньшим энтузиазмом и заинтересованностью. Невозможно что-то делать, пытаясь проглотить и нейтрализовать критику окружающих.

Бывали моменты, когда я слишком быстро включал нелюбопытство. Мы с Роном Ховардом вывели Imagine Entertainment на биржу в 1986 году3. Мы подумали, что это будет новый подход к управлению компанией в творческой отрасли. Но публичными компаниями намного сложнее управлять, чем частными, особенно в «неточных» сферах бизнеса вроде кино и телевидения. У нас был недостаточно высокий уровень капитала. Нам было неудобно жить по правилам для публичных компаний, регламентирующим, что мы должны раскрывать, о чем можно говорить, о чем говорить нельзя. Спустя семь лет, в 1993 году, мы с Роном выкупили компанию у акционеров. Перед тем как вывести компанию на рынок, мы определенно не проявили должного любопытства, чтобы узнать, что такое быть публичной компанией.

Что касается фильмов, то надо сказать, что и здесь был один памятный момент, когда мне не следовало придерживать свое любопытство. Я имею в виду фильм «Плакса» (Cry-Baby) 1990 года. Он возбудил мое любопытство. Сценарий я получил от Джона Уотерса, прочитал его, и он мне понравился.

Я только что посмотрел «Лак для волос» (Hairspray), над которым Уотерс трудился, как сценарист и как режиссер, и его работа мне понравилась. Я подумал, что «Плакса» может оказаться либо провалом, либо неожиданным хитом вроде «Бриолина» (Grease).

Я сказал да. Мы собрали невероятный состав: Джонни Депп в главной роли, Уиллем Дефо, Патти Херст, Трой Донахью, Джоуи Хизертон, Игги Поп, Трейси Лордс.

Мне нравилось работать с Джоном Уотерсом. И с Джонни Деппом. Но вот что я упустил: я не посмотрел другие работы Уотерса. Мне кое-кто говорил: прежде чем покупать фильм Джона Уотерса, посмотри несколько его работ. Он не совсем мейнстримовый. Прежде чем давать добро «Плаксе», мне советовали посмотреть по крайней мере фильм «Розовые фламинго» (Pink Flamingoes), ведь он весьма провокативный.

Но я ничего этого не сделал. Я не хотел колебаний и сомнений. Я решил, что моего любопытства к этому конкретному фильму Уотерса достаточно.

По кассовым сборам «Плакса» получилась провальной.

Все, в общем-то, ясно: мне просто нужно было посмотреть предыдущие работы Джона Уотерса. Мне нужно было посмотреть «Розовых фламинго». Я совсем не обдумывал этот сценарий. Я пришел в восторг и не хотел долго колебаться и взвешивать свое решение.

Так как понять, когда не стоит быть любопытным?

Это вовсе не так сложно, как кажется.

По большей части, любопытство заряжает энергией и подталкивает вперед. Оно ведет вас туда, где вы раньше не бывали, знакомит с людьми, которых вы не знали, помогает узнать что-то новое о тех, кого вы знаете.

Иногда оно открывает вам очень неприятные и болезненные уголки, о которых тем не менее нужно знать. Трудно читать о насилии над детьми, о войне, трудно слушать о боли, которую пережили те, кого любишь. Но вы обязаны учиться слушать и понимать даже в таких случаях.

Иногда необходимо выслушать критику в свой адрес: умный руководитель может дать отличный совет, как работать более эффективно, как лучше писать и быть более убедительным. Коллега может подсказать, что вы делаете не так, что мешает работе или разрушает те отношения, которые нужно подпитывать и развивать.

В этом и есть конструктивный эффект любопытства и готовности прислушаться, даже если разговор неприятный.

Также вы легко поймете, что нужно переставать быть любопытным, когда результаты обратны тому, что нужно вам, когда это тормозит ваше движение вперед, убивает настрой, разрушает уверенность. Если вы встречаете критику, в которой мало полезного, самое время включить нелюбопытство.

* * *

Я признаю, что не могу точно сказать, откуда появляются удачные идеи. Но я знаю следующее: они возникают из смешения различных переживаний, информации и точек зрения, когда обращаешь внимание на что-то необычное, или новое, или поражающее воображение. Не так важно, откуда они берутся. Главное увидеть интересную мысль, когда она появилась.

И тут, конечно, возникает проблема, ведь, как я уже отмечал, никто в Голливуде на самом деле не знает, что такое хорошая идея, до тех пор, пока она не пойдет в мир.

Но когда я вижу хорошую, интересную идею, я это понимаю.

Телесериал о поимке террориста, в котором агент в буквальном смысле ведет гонку на время. Вот это стоящая идея.

Фильм о человеке, очень умном и странном, который на 40 лет определил работу ФБР и тем самым задал стандарты борьбы с преступностью и жизнь Америки. Вот это тоже любопытно.

Джим Керри в роли адвоката, которому 24 часа нельзя говорить неправду.

Или Том Хэнкс в роли гарвардского профессора, которому нужно найти Святой Грааль, чтобы снять с себя обвинения в убийстве, и которого поиски приводят к глубинным тайнам католической церкви.

Все эти идеи оказались не только увлекательными, но и весьма успешными. Я понял, что это хорошие идеи, мы собрали команду и сделали фильмы и сериалы.

Но у нас были и хорошие идеи, с которыми не все получилось. Вот, скажем, фильм «Нокдаун» (Cinderella Man) с Расселом Кроу в роли бывшего боксера 1920-х годов, который триумфально возвращается на ринг и завоевывает титул чемпиона мира. Он оказался не очень востребованным у зрителей, а ведь это замечательный фильм.

Или историческая драма о четырех интервью журналиста Дэвида Фроста с бывшим президентом Никсоном после его бесславной отставки. Она тоже не стала популярной. Но тем не менее это хорошее кино, удостоившееся пяти номинаций на «Оскар» и пяти номинаций на «Золотой глобус».

Все эти фильмы и сериалы можно любить или не любить. Важно тут то, что, когда возникли сами идеи, они показались мне стоящими, я счел их занимательными. Я увлеченно работал над каждой из них. Я не только думал, что это интересно, я в это верил и, исходя из этого, действовал.

Почему я решил, что это стоящие проекты?

Это вопрос вкуса.

На мой взгляд, идеи были хороши. Но мое мнение в данном случае может не совпадать с точкой зрения того, кто покупает билет и стакан попкорна, чтобы посмотреть «Лжец, лжец» или «Нокдаун».

Мое представление о создании истории опирается на десятилетия опыта в работе с людьми, которые рассказывают нам свои идеи фильмов, чтении предложений и сценариев, в наблюдении за всем процессом, пониманием, что происходит на пути от идеи к тексту и далее к картинке на экране. Мое мнение основано на том, что, как я не раз убеждался, стоит за созданием качественного фильма и телешоу, и попытках понять, почему иногда качество влияет на популярность, а иногда нет.

Мои решения строятся и на том, чего многие, не имеющие отношения к шоу-бизнесу, никогда не увидят, – на всем, чему я говорю «нет». А ведь я не реже других говорю «нет». Истории, которые нам приносят и от которых мы отказываемся, являются столь же важным критерием хорошего вкуса, как и то, что мы в итоге снимаем. Мы стараемся делать фильмы, которые нам нравятся, как я уже говорил. Мы хотим делать фильмы со вкусом. Я действительно думаю, что у меня хороший вкус применительно к кино. Но это определенно мое восприятие. У Спилберга и Кемерона тоже хороший вкус, но их фильмы совсем не похожи на наши.

Относительно вкуса есть три наблюдения. Во-первых, обладать хорошим вкусом значит быть способным оценивать качество материала, будь то музыка, живопись, архитектура, кулинария, кино или книги. Во-вторых, ваше чувство прекрасного индивидуально, в ваших суждениях есть точка зрения. И в-третьих, есть здесь и универсальный аспект: ваш вкус могут понять и оценить те, у кого нет такого опыта, как у вас, чье чувство вкуса не так развито, как ваше. То есть хороший вкус можно воспитать, в нем есть как индивидуальность, так и определенная широта.

Вот что такое вкус: просвещенное и основанное на опыте мнение, которое вы можете сформулировать и с которым остальные могут либо согласиться, либо поспорить.

Мое понимание хорошей идеи основывается на применении моего 40-летнего опыта и вкуса к идеям, которые встречаются на моем пути. Конечно, тут все несколько сложнее: я могу думать, что замысел хорош, но коммерчески нежизнеспособен, или я могу выбрать какой-то случайный проект ради забавы, даже если он не дотягивает до планки хорошего вкуса, но очень занимательный.

Итак, чтобы находить интересные замыслы или придумывать их, необходимо любопытство.

Для того, чтобы их уверенно выбирать, нужен хороший вкус.

А для того, чтобы воспитать в себе чувство вкуса, индивидуального стиля и обоснованного суждения, опять же необходимо любопытство.