Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута Страница 30

- Так ты не знаешь, кто заколдовал ваши припасы? - спросил ученик генена.

- Нет. Я не могу перебраться обратно через море. Над этой землей, я вижу остров в небе, и на нем много веселящихся духов. Под этой землей, я вижу еще одну, и на ней - духов, занятых охотой и рыбалкой. Ни туда, ни туда меня не пускают - говорят, у меня нет правильных узоров на теле или на лице. Верно говорят, у меня и лица-то нет, смотри, - призрак повернулся к углям, так что стали видны поломанные лицевые кости его черепа.

- А почему ты пришел сюда, а не скитаешься вокруг твоего последнего стойбища? Может, я зря взял твой нож?

- Да нет, пользуйся. Около стойбища оставались духи тех, кто меня съел. Я ушел от них. Они гнались за мной, пока я не подошел к этой горе. В ней живет сильный дух, они его боятся. Смотри.

Призрак взмахнул правой рукой. Точнее, он взмахнул левой рукой, которая держала вареную и замерзшую, судя по виду, кисть правой руки. Полог чума стал прозрачным, как лед-наслуд63. В небе переливались многоцветные огни - на острове за небом, духи играли в мяч. На дальнем берегу Большой Реки, сжимая в когтистых ручищах, висевших почти до земли, кровавые топоры, ждали атшены - духи тех, кто при жизни отведал мяса себе подобных, и не может остановиться и после смерти, продолжая пожирать трупы.

- Что ж тебе с ними делать? Они не могут тебя снова съесть в мире духов?

- Нет, но если они меня догонят, они могут сделать меня таким же, как они. Есть только одно средство мне от них избавиться и найти покой, но для этого мне должен помочь кто-то живущий.

- Какое же, и кто?

- Не простой живущий, а тот, кто может заглянуть в мир духов, как ты, например. Но я не могу тебя просить о помощи.

- Почему?

- Потому что дело слишком трудное. Во-первых, тебе нужно было бы помочь моему духу переправиться обратно за море. Во-вторых, за морем, тебе пришлось бы найти тех, кто заколдовал наши припасы. В-третьих, тебе пришлось бы защищать меня от атшенов. А ты еще даже не настоящий шаман, у тебя нет духа-спутника...

- А ты не хотел бы быть моим спутником?

- Какой тебе прок от товарища, который не только тебя защитить не может, но еще везде за собой вон тех трупоедов тянет? Если я за тобой их приволоку куда-нибудь, где кто-то живет, они и его смогут съесть. А чем больше они съедят, тем сильнее станут. Вот дух, который живет в горе, он бы тебе больше пригодился.

Утопил Гарпун попытался вспомнить, что рассказывали про обитателя горы. Это был очень сильный и свирепый дух, он нападал из-под воды, но мог двигаться и по земле, и даже под землей. Никто толком не знал, как он выглядел, потому что каждая близкая встреча с ним оказывалась последней.

Атшены на дальнем берегу вдруг сбились в темную кучу, завыли, и побежали от берега в сторону леса. Вода в реке забурлила, и из реки на берег выскочил устрашающий зверь с толстыми когтистыми лапами, тяжелым приземистым туловищем, сильной длинной шеей, и странной мордой, сбоку похожей на топор64. Один из атшенов споткнулся на бегу, зверь вмиг настиг его, ударил в спину передними лапами, сбил, как лиса зайца, и, поставив передние лапы пожирателю трупов на скрюченный хребет, разинул пасть. Тут стало понятно, почему его морда расширялась к концу - в верхней челюсти сидели два огромных клыка, а по бокам нижней челюсти свисали здоровенные брыли, как ножны. Голова поднялась на мощной шее. Удар - и клыки на всю длину вонзились в поверженного атшена. Очертания его тела утратили четкость, поплыли, и дважды убитый злой мертвец растворился в воздухе, как облачко тьмы, развеянное ветром. Хищник отряхнулся, так что брызги полетели во все стороны с его густой шерсти, черной с желтоватыми полосами, и низко заревел. Убедившись, что остальные атшены обращены в бегство, зверь присел, отставив толстый полосатый хвост, и помочился на песок. Затем он прошел по берегу, понюхал воздух, разбежался, и нырнул обратно в реку. Скоро вода забурлила уже рядом с северным берегом, и клыкастый зверь опять выскочил из воды, отряхнулся, и подошел к чуму. Молодой шаман попытался схватить копье, но его рука почему-то прошла сквозь древко. Тем временем, мокрая черная слюнявая морда просунулась в чум. На призрака и генена-недоучку уставились глубоко посаженные желтые глаза, в которых светились несомненные ум и волшебная сила. Зверь слегка приоткрыл рот и сквозь зубы (иначе, ясное дело, он не мог) голосом, похожим на рычание дюжины росомах сразу, сказал:

- Как тебя зовут, живой?

- Утопил Гарпун.

- Ты утопил гарпун, потому что китенок выпрыгнул из воды перед китом?

- Да.

- Ты не нарушал никаких охотничьих запретов, не охотился на зверей, кормящих детенышей, не бил копьем рыбу, идущую на нерест?

- Нет, никогда.

- А вот тот дух на дальнем берегу много лет назад убил белька. Дубиной по голове. И содрал с него шкуру, а мясо бросил. Он нарушил те табу, которые я охраняю. Ты, Утопил Гарпун, хороший охотник, и будешь сильным шаманом, если сможешь мне помочь. Если ты возьмешься сделать, что я тебе скажу...

Клыкастый хищник уселся перед чумом. Пальцы его задних лап были соединены перепонками. На брюхе шерсть была особенно длиной, под ней угадывались складки кожи. Одна из этих складок вдруг зашевелилась, как будто оттуда кто-то пытался вылезти наружу. Утопил Гарпун оторопел - действительно, из только что плотно закрытого мехового кармана в животе зверя вдруг высунулась пушистая черная мордочка-топорик с маленькими желтыми ушками, за ней последовала длинная и подвижная шея, потом из кармана протиснулись передние лапы и задрыгали в воздухе. Ученик шамана с удивлением смотрел на странные роды (если это были роды). Зверенок требовательно запищал. Его писк был чем-то похож на голос детеныша морской выдры. Самка лизнула поднятую к ее устрашающей морде мордочку огромным черным языком, потом подставила свою переднюю лапу под ищущие опоры лапы зверенка. Маленькое существо (вообще-то оно было ростом с крупного волка) выбралось наружу целиком, без каких-либо следов пуповины и последа, как будто не родилось, а вылезло из спального мешка. «Может, это и есть спальный мешок на брюхе?» - догадался Утопил Гарпун. Котенок хранительницы табу охоты ткнулся в материнскую лапу, потом просунул любопытный нос в чум. Как от анирни́ка исходил холод, так от клыкастого котенка - тепло.

- Если ты возьмешься сделать, что я скажу, Желтые Ушки будет твоим проводником в мире духов. Хочешь такого проводника?

Котенок (или щенок?) обнюхал спальник, лизнул остатки жидкости в котелке, наморщил нос, чихнул, и потряс головой. Утопил Гарпун протянул руку и погладил зверенка. Его шерсть была густой и слегка влажной. Когда рука начинающего шамана коснулась загривка духа-детеныша, он выгнул длинную шею и снова пискнул, на этот раз умиротворенно.

- Хочу, могучий дух, защитница зверят! Но смогу ли я сделать то, что ты мне велишь?

- У меня есть для тебя два задания, шаман. На первое у тебя уйдет много времени, и мой сын тебе с ним поможет - отвадить атшенов от моей горы. Остальные табу не нарушали, я не могу их трогать, но они смердят мертвечиной и оскверняют своей близостью мое логово.

- Может статься, теперь и выйдет у тебя взять меня за море, - с надеждой сказал анирни́к.

- А второе задание тебе нужно будет выполнить прямо сейчас, когда откроешь глаза...

- Так они уже открыты! - возмутился было Утопил Гарпун, но обнаружил, что лежит в спальнике, на боку, и точно - с закрытыми глазами. С некоторым усилием он разлепил веки. В чум пробивалось серебристое сияние предрассветного неба, ни анирни́ка, ни духа-защитницы детенышей нигде поблизости не было, огонь, горевший на плоском камне, давно погас, и угли покрылись золой. Снаружи раздался знакомый писк. Ученик Брата Косатки вылез из спальника, отодвинул полог, вздрагивая от холода, надел штаны и торбаса и, выворачивая кухлянку, попытался определить направление звука, шедшего со стороны реки. Вроде бы, писк раздавался из-за скалы вниз по течению от чума. Там же кто-то крупный громко плескался в воде.

Утопил Гарпун влез в холоднющую, но сухую кухлянку, вытащил из чума копье, и побежал в направлении звука. Скала была не очень высокой, и забраться на нее не составило труда. Со скалы, молодой шаман увидел источник плеска - вверх по реке, из моря заплыла большая косатка. Она тыкалась носом в скалу, пытаясь что-то вытащить из неглубокой расщелины. В воде расплывалось темное пятно - кровь. Из расщелины снова кто-то пискнул, очень жалобно, словно зовя на помощь. Утопил Гарпун приблизился к краю скалы, присел на корточки, и глянул вниз.

Вцепившись коготками в камень и всем своим пушистым тельцем вжавшись в глубину расщелины, на него смотрел детеныш исполинской морской выдры. Малышу, еще покрытому длинным рыжим детским мехом, никак не могло быть больше четырех месяцев. Детеныш отчаянно запищал, зовя мать. От нее, скорее всего, только и остался кровавый след на воде. Косатка не могла просунуть морду в расщелину, но ей всего-то нужно было недолго подождать, пока выдренок не ослабеет. То, что хищница (непонятно почему, Утопил Гарпун решил, что это не кит, а китиха) заплыла так далеко вверх по реке в погоне за добычей, было само по себе уже печально, но ее стремление во что бы то ни стало сожрать детеныша, которого по-хорошему не хватило бы ей и на один укус - это могло свидетельствовать о полном отчаянии или даже о безумии. Выражение круглого черного глаза, злобно уставившегося на молодого шамана, подтверждало последнюю догадку.