П.А.Сарапульцев - Homo Страница 31

Наверное, мне было бы значительно легче, если бы я испытывал страх перед реальной, физически ощутимой опасностью, а не перед тем, что всегда считал проявлением глупой местечковой ограниченности - общественным мнением маленького городка. Но чем, как не страхом, можно объяснить весь идиотизм моего поведения, когда я, твердо уверенный в своей самодостаточности, как утопающий за соломинку, ухватился за свое знакомство с руководителем охранного центра… Именно поэтому, приняв по-детски залихватский вид, я добрых полчаса забивал голову милейшей миссис Ристи своими вымученными, шаржированными угрозами “проклятому” Гарри, который не смог дождаться ежесубботней встречи на корте и выдумал этот дурацкий розыгрыш, чтобы поболтать со мною посередине недели.

Остается только надеяться, что миссис Ристи, будучи убежденной сторонницей местного бон-тона, восприняла мое поведение как вполне естественное и не изменила мнение обо мне в худшую сторону. (Вот черт! Оказывается, мне действительно не наплевать, что обо мне думают окружающие.)

И все-таки, в порядке некоторого самооправдания надо признать, что в тот вечер меня тревожило не только отношение ко мне квартирной хозяйки, но и ощущение тревоги, вызванное отсутствием причин для столь официального приглашения. Недаром палачи во все времена высшей степенью любых издевательств считали пытку неизвестностью. Я лично этого испытания не выдержал и появился в приемной Джексона за сорок минут до начала его работы и, зная привычку Гарри хронически опаздывать, был донельзя удивлен, когда его секретарша сразу же пригласила меня в его кабинет. Но еще больше изумился, когда увидел совершенно бодрого Гарри, увлеченно беседовавшего с каким-то буйно заросшим молодым человеком.

Гарри сразу же прервал собеседника и, улыбнувшись мне, представил нас друг другу:

—Знакомьтесь, доктор Брэдли - специалист по парапсихологии, инженер Монтегю - председатель общества по изучению прикладных проблем парапсихологии.

Я был настолько ошарашен всем происходящим, что в первый момент даже не обратил внимания на оригинальную характеристику, данную мне Гарри, и, довольно неуклюже проворчав что-то вроде “очень приятно”, плюхнулся в свободное кресло, сразу утонув в нем и от этого еще больше смутившись. А мистер Монтегю, обуреваемый потоком живокипящих мыслей, тем временем продолжил свой монолог, теперь уже обращенный к нам обоим!

—Так вот, я и говорю, еще пара-другая-третья лет и мы, наконец, сделаем телепатию банальной обыденностью вроде телефона или велосипеда. Еще немного, и это свойство природы станет действительно общедоступным. Мы…

—А может, мальчика и не было? - я резко прервал его, услышав столь знакомое мне парапсихологическое пустословие.

—Простите, это вы о чем? - воззрился на меня Монтегю.

—Конечно, о телепатии, сэр. Извините, но мне кажется, что ваше безапелляционное признание телепатии всеобщим свойством биологических существ ни на чем не основано. Более того, в условиях борьбы за существование между различными биологическими видами само наличие жизни стало бы весьма проблематичным при постоянном оповещении всех и обо всем. Не знаю, как вы, но я в детстве увлекался военными книгами и хорошо запомнил, что радиомолчание являлось обязательным условием подготовки любой военной операции. А если учесть, что дальность передачи телепатического сообщения, по мнению апологетов парапсихологии не имеет предела, то трудно даже представить себе, что случилось бы с окружающим миром, если бы в нем одновременно и на одной волне заработали миллиарды индивидуальных передатчиков, тем более что сорвать наушники в этом случае было бы практически невозможно.

—Вы просто неправильно меня поняли, говоря о всеобщей способности к телепатии, я лично имел в виду только людей, а не все живые существа вообще.

—Ну, во-первых, людей сейчас на Земле около двух с половиной миллиардов, а во-вторых, мне, как представителю биологической науки, в общем-то, непонятно, чем, кроме милости божьей, можно объяснить избирательную одаренность человека телепатическими способностями; разве только тем, что он является существом мыслящим?

—Именно этим! Вот видите, вы сами дошли до сути вопроса! -обрадовался Монтегю.

—Тогда что же, по-вашему, должно передаваться с помощью телепатии, уж не мысль ли случайно?

—Конечно, мысль! - явно удивляясь моей бестолковости, ответил мне Монтегю. - А что же еще можно передать? Слова-то сейчас и так достаточно хорошо научились передавать. Именно мысль! Вы только представьте, какие перспективы откроются перед человечеством! - снова самовозгорелся он.

—Уже успел представить! - довольно невежливо оборвал я его, невольно вспомнив о своей книжке на эту тему. - Вы сейчас, если можно, другое объясните: вы что считаете мысль материальной?

—Материальной? Идеальной?.. А какое это, в общем-то, имеет значение? - ошарашенный моим напором, воскликнул Монтегю.

—Самое прямое и непосредственное! Если мысль - идеальный образ, то она не может обладать свойствами реальной материи (пространственной конфигурацией, движением, массой и т.п.). Следовательно, она не может быть передана и уж тем более, принята никакими материальными приемниками.

—Ну, значит, она материальна, - успокаиваясь, согласился со мною бородач.

—И производит ее, естественно, человеческий мозг? - продолжал я наседать на него.

—Простите, а вы, случаем, сами-то не религиозный деятель? - в свою очередь заинтересовался Монтегю. Вы что же считаете, что сознание продуцируется не мозгом, а чем-то другим?

Вы уж извините меня, дорогой сэр Монтегю, но поскольку мы сейчас обсуждаем вашу идею, то давайте не будем отклоняться на разбор моих воззрений, тем более, что они и так скоро станут вам совершенно ясны. А вот из вашего ответа явно следует, что вы действительно считаете мозг органом, создающим те или иные мыслительные образы, которые вы надеетесь поймать и расшифровать с помощью современной физической аппаратуры. Не так ли?

—В общем-то, всё действительно так и есть. А чем это вас всё-таки не устраивает?

—Только тем, что всё те, что вы делаете, представляет собой вульгарный технократический дилетантизм! - не удержался я от колкости. - Интересно, есть ли вообще в вашем обществе достаточно серьезные, известные в научном мире физиологи, медики, философы?

—При чем здесь биологи и гуманитарии? Проблема улавливания энергетических волн и их расшифровка - дело физиков и математиков! - почти прорычал Монтегю.

—Вот и хорошо, но позвольте все-таки мне, как специалисту-медику, задать вам еще несколько вопросов. Задумывалась ли вы, например, над тем, как можно передать в виде зримо представляемых образов такое простое понятие, как “стул”, если сидеть можно не только на венецианском стуле, но и на пеньке, камне и, наконец, на струе воздуха? Я уж не говорю о таких универсальных понятиях, как благородство, честь и доблесть, - наседал я на оппонента.

—Я думаю, что это не самое главное: придумать или зашифровать понятия; главное - научиться понимать, как они могут передаваться, понять сущность психической энергии, - отвечал Монтегю.

—А в чем же тогда преимущество телепатии перед радиоприемником?

—Хотя бы в том, что она не требует ни передатчика, ни приемника и обладает несопоставимой с радиовещанием мощностью и дальностью действия.

—Легко сопоставлять то, что есть, с тем, чего не существует.

—Извините, но мы базируемся на вполне научных доказательствах: компьютерный анализ всей информации, имеющейся по данному вопросу, выявил, что еще во времена древнеиндийских вед мысль считалась энергией, питающей все остальные энергии, возможно, за счет подключения к солнечным или космическим генераторам.

—Очень мило для физика-материалиста объяснять свои опыты ссылкой на сказочно-мифологические источники. Или вы переквалифицировались в историка и решили откопать свою парапсихологическую Трою?

—Оставьте при себе вашу иронию, мистер Брэдли, если не хотите, чтобы наша беседа прекратилась!

—Попытаюсь, хотя это не будет говорить в пользу вашей теории, сэр Монтегю.

—Задавайте вопросы по существу, ибо применение прибора и его разработка - совсем разные вещи.

—Вот и хорошо! Тогда скажите мне, пожалуйста, как вы представляете себе отражение действительности и появление образа в психике человека?

—Очень просто. Надеюсь, что вы, как врач, не хуже меня представляете устройство человеческого глаза, во всяком случай, помните, что он напоминает обыкновенную лупу. Преломленное и уменьшенное в хрусталике отражение предмета и отпечатывается на сетчатке, превращаясь на ней в сигналы, передающиеся в мозг.

—Прекрасное объяснение! Как раз на уровне физиологии прошлого столетия!

—И что же вас в нем не устраивает?

—Только то, что в жизни это происходит совсем не так, поскольку глаз совершает движения по предмету примерно так же, как и рука, ощупывающая его. Вот почему воспринимаемый человеком образ на самом деле состоит из сотен и тысяч самых разнообразных фиксирующих движений, и потому в памяти нет никакого чёткого изображения предмета, которое можно было бы передать.