Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2 Страница 32

— А, вот оно! — скажут те, кто считает, что именно керенками вырыта могила Омского Правительства. На Дальнем Востоке в этом все убеждены, потому что изъятие керенок нанесло здесь смертельный удар рублю.

Понять смелую финансовую реформу Омского Правительства можно только воспроизведя общую обстановку середины апреля.

Армии приближаются к Самаре. В обозах противника захватываются печатные станки, изготовляющие керенки для нужд фронта. Население измеряет керенки аршинами и заворачивает в них колбасы.

Омск рассчитывает на дальнейшие победы. В этом все убеждены. Сведения из советской России свидетельствуют о том, что там печатаются керенки в неимоверных количествах и везде, где только возможно. По справкам Министерства финансов, советская власть напечатала к апрелю 1919 г. около 90 миллиардов рублей, из которых 80 миллиардов — керенками. К этой массе присоединяется огромное количество искусных подделок — двадцатирублевый знак, обратная сторона которого намеренно оставлена была чистой. Всем было известно, что на Востоке существует хорошо организованная фабрикация поддельных керенок. Вместе с тем проникавшие из советской России агитаторы вели усиленную пропаганду в Сибири, пользуясь теми же керенками.

Реформа денежного обращения выдвинута была так же, как и земельный вопрос, перспективами всероссийского масштаба. Ее фундаментом были победы, и нельзя отрицать, что если бы победы продолжались, то она скорее принесла бы пользу, чем вред.

В Государственном Экономическом Совещании были, однако, приведены представителем Съезда торговопромышленников существенные данные, говорившие о несвоевременности реформы. Запас сибирских знаков настолько невысок, что Государственный Банк затрудняется обменять на сибирские ветхие романовские знаки. На Дальнем Востоке слух об изъятии керенок вызвал падение курса рубля. Не считаться с денежным рынком Дальнего Востока нельзя, потому что там совершается половина сделок. Неизвестно и то, как отнесется к реформе крестьянство, не потеряет ли оно доверия к бумажным деньгам вообще. Одним из членов Совещания было указано еще на то, что польза замены керенок сибирскими сомнительна еще и потому, что сибирские еще легче подделать, чем керенки.

Если все ссылки на психологию населения были гадательны, то фактические данные о затруднительности обмена и легкости подделки сибирских знаков казались неотразимыми. Все ждали, что скажет министр финансов.

Согласно протоколу заседания, напечатанному в газете («Правительственный вестник», № 122), министр Михайлов заявил: «Из Америки идут колоссальные установки для печатания денег, которые прибудут к 1-15 мая». Таким образом, министр гарантировал, что ко времени обмена в его распоряжении будет достаточное количество денежных знаков.

Не отмечено в протоколе, но он сказал это: «Сибирские знаки подделывать труднее, так как на них имеются условные знаки». Министр финансов указал еще и на то, что командующие армиями высказались в пользу реформы.

Повторяю: понять реформу можно только с учетом победной психологии апреля 1919 г. Но скепсис был даже у многих ее сторонников, и только приведенные заявления министра финансов погасили его.

Весь состав Государственного Экономического Совещания, кроме воздержавшихся торговопромышленников, высказался в пользу реформы.

Когда я в качестве председателя Совещания докладывал Верховному Правителю о всех приведенных в Совещании аргументах «за» и «против» реформы, он спросил меня: «А как вы думаете?» Я ответил, что стою за реформу, ввиду того что командующие армиями ее одобряют, а министр финансов утверждает, что подделка знаков стала столь же легкой, как и печатание этикеток, и что с середины мая можно будет выпускать на американках лучшие знаки и унифицировать денежное обращение.

Реформа была осуществлена.

Прошло немного времени, и со всех концов стали раздаваться вопли. На фронте жаловались на то, что солдат утратил «интерес» к победам, потому что захват керенок в качестве военной добычи перестал давать ему барыш. Внутри страны жаловались промышленники, потому что крестьяне перестали привозить товар на ярмарки, не зная, долговечны ли те деньги, которыми им будут платить. Жаловались держатели керенок, потому что в кассах не хватало сибирских для обмена на керенки, и лица, вносившие казенные платежи или сбережения керенками, чтобы сбыть их, получали обратно опять керенки. На Дальнем Востоке началось стремительное падение рубля. Что же касается американских установок, то они запаздывали.

За реформу ответственны все: и оптимистические генералы, уверявшие в победе, и Правительство, и Экономическое Совещание. В пользу реформы высказывались и ученые, как, например, Маслов, и практики-кооператоры, и банкиры, но больше всех виноват министр финансов. Он больше, чем кто-либо, должен был взвесить последствия своего смелого шага.

Всем министрам было извинительно незнание дальневосточных денежных отношений и веса предостережений генерала Хорвата, но министру финансов не могло быть извинительно игнорирование мнения Харбина и предостережений представителей торговопромышленников: Гаврилова и кн. Крапоткина.

Реформа действительно оказалась гибельной, но всё же надо помнить, что гибельность ее окончательно определило только ухудшение военных дел. Легкомысленность реформы проистекала всё-таки прежде всего из легкомысленной, как оказалось, оценки военных шансов. Этого гражданская власть не могла знать.

Закон о керенках перейдет в историю. Он будет учить будущие поколения, как надо быть осторожными в денежных делах вовремя революций и гражданских войн. У нас таких исторических примеров не было.

Было бы несправедливым, кроме того, по отношению к министру финансов не отметить, что одновременно с реформой денежного обращения он стремился к упорядочению ввоза и вывоза. Почти одновременно при Министерстве финансов был учрежден Комитет по внешней торговле. Интересно, что за учреждение его при Министерстве финансов подано было восемь голосов, семь было подано за Министерство торговли. Раскол Совета министров проявлялся постоянно.

Без переодевания

Министр юстиции Старынкевич остроумно заметил по поводу нового Комитета, что это второе Экономическое Совещание. Действительно, почти все члены последнего входили и в Комитет. Происходило это по двум причинам. Первая — комическое соревнование общественных организаций из-за числа мест. Если предоставлено место частным банкам, сейчас же просит народный. Если предоставлено народному, частные просят два ввиду неправильного соотношения. Предоставлено место кооператорам — они сейчас же просят, чтобы каждый вид кооперации был представлен; за кооператорами тянутся казаки: каждое войско желает иметь по одному представителю. Когда положение о Комитете слушалось в Экономическом Совещании, то представитель Оренбургского казачества генерал Анисимов заявил, что казачество больше интересуется представительством в Комитете внешней торговли, чем в Экономическом Совещании.

Второй причиной внешнего тождества различных комитетов было то, что комитетов было больше, чем людей. Одни и те же заседали в различных комитетах под различными названиями. В одном месте они назывались Комитетом внешней торговли, в другом — Экономическим Совещанием, в третьем — блоком. Трудно создавать государство в некультурной и «безлюдной» окраине.

Учредительное Собрание

Продвижение в Россию выдвинуло еще один вопрос общегосударственного значения. В программу Правительства входил созыв Учредительного, или, как его называли в то время, Национального, Собрания. Было своевременно определить, на каких началах оно будет созвано.

Когда Сибирское Правительство передавало власть Директории, оно выговорило создание особой комиссии для разработки вопроса о представительном органе Сибири. Но председателя для этой комиссии не могли отыскать полгода, и в конце концов решено было создать одну комиссию по вопросу об Учредительном Собрании и об областных представительных учреждениях. За это высказывались и Тельберг, автор нового Положения, и я, автор старого. Часть Совета министров (сибиряки) стояли, однако, за учреждение двух комиссий. Опять большинством только одного голоса (восьми против семи) прошло предложение об одной, но и ту потом с трудом создали за отсутствием подходящих людей.

Я высказывался за одну комиссию, преследуя при этом определенную цель. Мне хотелось создать из этой комиссии крупное общественное учреждение, в котором должны были сосредоточиться все вопросы будущего государственного устройства России. Насколько я мог заметить, эту мысль понял только один министр юстиции Старынкевич, который вскоре ушел в отставку и пожелал занять место председателя комиссии на предложенных мной основаниях.