Georgia Carre - Beautiful Beast Страница 32

Куда бы мы не ходили, везде я вижу какими голодными и похотливыми глаза смотрят на нее мужчины, но я не вижу ответного интереса в ее глазах. Хотя иногда, не часто, правда, раз или два, я почувствовал, что она хочет уйти от меня. Как только я вижу этот взгляд в ее глазах, я напоминаю ей о тех временах, когда нашел ее, правда, такое было раз или два. Я сознательно заставляю ее вспомнить все и заплакать.

Я заставляю ее осознать, что она не в состоянии окончательно вылечиться и нуждается во мне постоянно. И я именно тот, кто заботился о ней тогда и сейчас. Я единственный, кому она может довериться. В начале я говорил ей, что ни один мужчина не вступит с ней в отношения, как только узнает, насколько она была осквернена. Я специально повторял ей о шести мужчинах, которые трахали ее. Никто не захочет, чтобы это засело у нее в голове.

Но не стоит делать поспешных выводов, думая, что я не переживаю за нее. Стоит мне не увидеть ее несколько дней, я начинаю скучать по ней. Я скучаю по ее милой улыбке. Я скучаю по запаху ее кожи. Скучаю по ее глазам, пока я двигаюсь в ее сухой киске. Я скучаю по запаху ее волос. Скучаю по тому, как скатываются слезы у нее по щекам.

Да, прямо сейчас мне не хватает моего маленького домашнего животного.

27.

Сноу

Звук женского голоса будит меня. Я сажусь и замечаю махровый халат, лежащий на кровати, проскальзываю в него и двигаюсь к двери. Я выглядываю в щелку и слышу взрыв смеха. В поле моего зрения попадает женщина, наверное, родственница. Ее длинные волосы такого же цвета, как у Шейна, черные, она высокая. И беременная. Мне кажется, что по возрасту она не намного старше меня, поэтому, должно быть, это его сестра, Лейла.

— Ну, и где же она? — спрашивает женщина. — Я просто умираю, как хочу познакомиться с ней.

— Спит, но похоже, ты не дашь ей поспать, если не прекратишь хохотать, как бешеная гиена, — говорит Шейн.

Я открываю дверь и выхожу наружу.

— Доброе утро, — смущенно говорю я.

— Ты встала, — с улыбкой отвечает Шейн.

— Да, — говорю я, чувствуя себя неловко и странно. После прошлой ночи не знаю, как Шейн теперь относится ко мне.

Единственное, что меня тревожит — вчера я была просто ужасна. Это достаточная причина, чтобы даже самый пылкий ухажер сбежал от тебя прочь. Я смутно помню, как уснула в крепких руках Шейна после приема таблеток.

— Так ты и есть Сноу. Я Лейла, сестра Шейна.

— Привет, — говорю я, взмахнув рукой.

— Надеюсь, он ничего плохо не рассказывал обо мне, потому что я знаю гораздо худшие тайны о нем, — говорит она и подходит ко мне, обволакивая своими объятиями. Она определенно не похожа на типичную сдержанную, с поджатыми губами, англичанку. Скорее всего она очень похожа на индианку, которая понятия не имеет, что такое личное пространство. Я, конечно же сразу питаю к ней теплые чувства.

— Я принесла тебе одежду. Она не новая, но вся чистая. Я принесла стрейч, поэтому одежда подойдет тебе по размеру. Конечно, придется немного подвернуть джинсы.

— Благодарю вас. Я переоденусь и присоединюсь к вам, — говорю я, взяв с собой пакет, который она принесла для меня.

— Я буду на кухне есть мороженое, — отвечает она.

Я перевожу взгляд на Шейна, он приподнимает брови, как бы спрашивая: «Все ли со мной в порядке»?

Я утвердительно киваю и, смотря на Лайлу, говорю, увидимся на кухне. Я возвращаюсь в спальню и закрываю за собой дверь. И все равно слышу последние слова Лейлы, которая со смехом говорит:

— Мне казалось, ты никогда не будешь встречаться с белокожей девушкой с черными волосами.

— А мне казалось, что ты никогда не будешь встречаться БиДжеем, — парирует он.

Я уже не слышу ее ответа, поскольку они проходят на кухню.

Я надеваю футболку, узкие джинсы, которые принесла мне Лайла. Джинсы, на самом деле, слишком длинные для меня, поэтому я закатываю их. Я быстро чищу зубы новой зубной щеткой, которую оставил Шейн на раковине. Я пальцами как-то пытаюсь расчесать волосы и направляюсь на кухню.

Лайла сидит за столешницей и поедает мороженое, оживленно рассказывая о своем сыне. Она тут же поворачивается ко мне.

— Хочешь мороженого?

— Лайла, — многозначительно одергивает ее Шейн. — Сноу — без причуд, и она не хочет мороженое на завтрак, кроме того, тебе никуда не нужно идти? — спрашивает он.

Лайла со вздохом соскальзывает со стула.

— Мне никуда не нужно идти, но все в порядке, я ухожу, — она улыбается мне. — Я приглашаю тебя на воскресный ланч к нашей маме.

— О, ради Бога, Лейла, — сердито говорит Шейн.

— Поооокаааа, — тянет она на распев, выходя из кухни. Мы слышим, как за ней закрывается входная дверь.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — интересуется Шейн.

— Хорошо, — смущаясь отвечаю я.

— Неплохо. Что ты хочешь на завтрак?

— Шейн?

— Да, — он выглядит таким заботливым, но совершенно незнакомым, по крайней мере для меня.

Я вжимаюсь ногтями в ладонь. Вау! Много времени прошло с тех пор, когда я так делала. Боль от ногтей, царапающих кожу, притупляет другую боль. Боль от того, что теперь он может сожалеть, что тогда переспал со мной. Ленни как-то случайно мне сказал, что другие мужчины не захотят иметь со мной никаких дел, как только им станет известно, что со мной произошло. Я выросла в Индии, где позор от изнасилования, на самом деле, является причиной, чтобы мужчина смог убить эту женщину. Ленни всегда утверждал, что его совершенно не заботит этот вопрос, но другие мужчины могут совершенно по-другому смотреть на произошедшее. Некоторые мужчины просто недостаточно сильны, чтобы справиться с таким позором. И есть браки, которые распадаются после изнасилования.

— Я... сожалею о прошлой ночи. Я не вспоминала эти события уже много месяцев подряд. Должно быть, они появились в результате шока, случившегося со мной у дверей клуба.

— Не извиняйся за прошлую ночь, — жестко говорит он, подходя ко мне и останавливаясь в одном шаге. — Тебе не за что извиняться.

— Эм... хорошо, — говорю я, удивившись внезапной ярости у него в голосе. — Э... спасибо за то, что твоя сестра принесла мне свою одежду. Я после ланча сбегаю в свою квартиру и захвачу свою одежду... если ты хочешь, чтобы я осталась с тобой… или что-то типа этого, — уверенно отвечаю я, специально всматриваясь в его лицо, желая отыскать хоть какую-то подсказку.

Но… его глаза похожи на застывшие синие ледники, а слова остры, как бритва.

— Я не передумал, и ты больше никогда не вернешься туда. Я выбросил твое красное платье. С этого момента я плачу за все и полностью отвечаю за тебя.

— О, — восклицаю я, потрясенная его жесткостью, чем больше я его узнаю, тем больше понимаю, что под спокойным шармом, юмором и очарованием скрывается сильный притаившийся зверь.

Выражение его лица вдруг меняется, становясь более нежным, и это окончательно меня запутывает.

— А сейчас, что ты хочешь блинчики с черникой, яичницу-болтунью с копченым лососем, смузи из банана, вафли или теплые булочки с маслом и вареньем из алычи или полный английский завтрак?

— Ой! — восклицаю я, запутавшись в выборе. — Обычно я ем тосты или хлопья.

Он улыбается.

— Да, я тоже.

Я делаю паузу. Зачем задаюсь вопросом, почему я выбираю из прошлого настолько скучные вещи?

— На самом деле, булочки с маслом и вареньем из алычи звучит очень хорошо.

Его глаза мерцают.

— Это любимое мое блюдо. Давай, присаживайся и расскажи мне что-нибудь, пока я все подготовлю.

— Может мне стоит помочь?

— Нет, — тут же отвечает он.

Поэтому я усаживаюсь, пока он начинает готовить наш завтрак. И пока он готовит, в воздухе все время витает восхитительный аромат дрожжевого теста для булочек и свежесваренного кофе. Он ставит еду на стол, и я вдруг понимаю, насколько голодна.

Я больше наблюдаю за Шейном, нежели ем сама, он умело разрывает мягкую булку, от которой поднимается пар и в нос шибает запах горячего теста. Я наблюдаю, как он намазывает варенье на булочку, не полностью, а чуть-чуть, только на уголок, который собирается откусить. А сверху на варенье он кладет кусок холодного сливочного масла. Потом я вижу, как его крепкие белые зубы погружаются в мякоть хлеба, и от этого он испытывает настоящее наслаждение, ощущая перемешенные вкусы — холодного, теплого, сладкого, масляного.

Как только я все это вижу, чувствую, как внутри меня что-то тает. С того ужасного дня, когда я оказалась в номере отеля, я не могла увидеть никого, кроме Ленни. Я словно была вся заморожена изнутри. Я ощущала себя совершенно одинокой. Я боялась всего мира из-за предательства Ким. Я поняла, что нельзя доверять никому. Каждый хотел что-то получить от меня. Доверять даже Ленни.

Сегодня впервые я чувствую в себе что-то сильное и настоящее.

Я чувствую любовь. Большую любовь к мужчине, сидящем рядом со мной.

После того, как мы позавтракали, я перевожу на него взгляд. Я хотела бы ему объяснить вчерашнее, я не могу оставить все, как есть.