Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - Эйген Блейлер Страница 32

быть, вовсе не был виноват, толкает его на неправильный путь. Он упрекает себя за этот поступок, вследствие чего у него оживают старые угрызения совести за свой образ жизни в Италии. Последние дают нередко повод также и нормальным людям думать, что за ними наблюдают, однако, в данном случае эти идеи не корригируются, и таким образом возникает паранойя. Другая бредовая идея формируется вокруг комплекса о богатом родственнике, который – не оказывал ему существенной поддержки и который должен теперь стремиться к интернированию больного в Бургхольцли. Он должен быть заинтересован в этом; следовательно, – он преступник. Старый эротический комплекс, казавшийся уже изжитым со смертью возлюбленной, в конце концов тоже связывается с бредом и выражается в истории с отравлением.

Таким образом, мы видим и в этом случае, что нормальные проявления аффективности приводят к бредовым идеям вследствие того, что возникающее обычным путем заблуждение не может быть больше корригировано, и даже втягивает в свой круг все новые и новые переживания; разумеется, последнее имеет место при длительном господстве одних и тех же аффектов. В данном случае нет никаких следов маниакального состояния. Его темперамент обнаруживал скорее тенденцию к депрессии; на это указывают: его тяжелые угрызения совести и его реакция на (не вмененный ему в вину) дефицит в кассе, значение, которое он придавал этому событию, и беспомощность, заставившая его видеть единственный путь в подлоге, который привел его из огня в полымя. Однако, аффективное состояние, лежащее в основе таких реакций, отстоит еще очень далеко от нормального состояния депрессии.

Случай 3. Инженер с манией преследования

Инженер – машиностроитель, родился в 1855 году. Отец и дед по отцу – потаторы. Очень хорошо развитой физически, красивый мужчина. В детстве способный, веселый мальчик, но несколько обидчивый и нелюдимый. Учился и работал в течение 5 лет на большой машинной фабрике. Затем отправился заграницу. Его брат собирался уехать в Кап и отправился в Марсель в надежде застать там пароход. По дороге он встретил пациента. Последнему пришла мысль уехать вместе с братом, но сначала он предусмотрительно условился с братом, чтобы тот по прибытии в Марсель нашел удобный повод к отъезду и уведомил бы его, а он затем догонит его. По вызову брата пациент поехал в Марсель и узнал там, что брат ошибся, так как Марсель, как порт, неудобен для путешествия в Кап. После этого он работал в Женеве и в Англии; возвратился в 1876 году в Швейцарию, чтобы получить теоретическое образование в каком-нибудь техникуме. У него были широкие планы; хотя он мог рассчитывать лишь на получение небольшого состояния, он думал тем не менее о том, чтобы сделаться вскоре знаменитым, стать изобретателем и владеть собственной механической мастерской. Он «надеялся вскоре иметь необходимые для этого деньги». В последнем семестре он выставил чертеж в надежде приобрести этим всеобщую известность. Однако, его чертеж был встречен далеко не так, как он этого ожидал.

С тех пор он был уверен, что учителя смотрят на него косо, особенно после того, как он получил венок на одном стрелковом празднике, не вызвав этим ожидавшегося им восхищения. Теперь наступает пора мытарств. Он посещал еще школу, получил опять приглашение на ту же фабрику, где он раньше работал, но он считал себя слишком умным и образованным для того, чтобы работать по 11 часов в день для других; он предполагал, что фирма хочет его использовать, обратив себе на пользу его ум и изобретения. Он отправился в Англию, но чувствовал, что и там его преследует та же фирма, которая, между прочим, упрекала его в том, что он «вышел из пролетарского болота». С тех пор он стал разъезжать без отдыха по Америке и Англии, изредка посещая также и родину. Он находил, что повсюду на него клевещут и ставят препятствия на его пути. Очевидно, в большинстве случаев дело заключалось в бреде отношения; однако, он, видимо, слышал голоса. (При наблюдении и больнице вплоть до его смерти (1916) не было отмечено наличия галлюцинаций). В Америке он женился; но так как он бежал также и от своей жены, то последняя развелась с ним. В середине 1890-ых годов с ним был однажды припадок, который мог быть истолкован как легкая апоплексия (сифилис не обнаружен). В 1897 году он поступил на службу в Цюрихе. Несмотря на то, что его работами были довольны – ему были поручены самостоятельные конструкции – ему казалось, что его преследует один из начальников; последний устроил заговор против него, так что он слышал брань по своему адресу не только в ресторанах, но и перед окнами своей квартиры. Пациент отказался от службы, не нашел себе сейчас же другой службы и все больше и больше подвергался преследованиям. Он стал предаваться также пьянству (вопреки своим прежним привычкам) и, наконец, в состоянии, промежуточном между белой горячкой и алкогольным бредом, он в отчаянии застрелил из засады своего преследователя. С тех пор он находился в Бургхольцли. Он считал себя отличным техником, который сделал бы много изобретений, если бы ему дали соответствующую обстановку. Он изобрел особую, вошедшую в употребление машину для выделки всевозможных зубчатых колес, но он стоит выше этого. Уже много лет тому назад он боролся против того, что его считали государственным человеком, законодателем или основателем религии, голоса или намеки, которые относились к нему, дразнили его этим; однако, они были правы, так как до катастрофы он составил проект создания свободной страны, не содержавший в себе ничего бессмысленного, но страдавший недостатками, которые встречаются обычно даже в самых лучших проектах, направленных к созданию всеобщего счастья.

В больнице его бредовая система не получила дальнейшего развития; только иногда он жаловался, что его обвиняют в уранизме. Он подавал беспрестанно заявления о выписке на том основании, что его искусственно довели с помощью преследований до убийства начальника, а после этого поступка к нему вернулась рассудительность. Наряду с этим он изучал испанский и русский языки, чтобы иметь возможность получить место на далекой чужбине тотчас же после своего освобождения. Он один почти полностью обслуживал типографию больницы, но ему нужно было постоянно напоминать о работе.

Его последующая установка к своему преступлению соответствовала по существу параноической установке: начальник постоянно преследовал и раздражал его; никто не хотел верить ему в этом; поэтому ему не оставалось ничего другого, как самому приобрести себе покой. Однако, впоследствии выявилась другая установка, которая была более благоприятна для его домогательств о выписке: начальник привел его, будь то с помощью одного лишь раздражения или каким-нибудь другим путем, в такое