Матвей Курилкин - Будни имперской стражи[СИ] Страница 36

Перед сном я вспомнил о выходке шефа. Не хотелось бы потерять приличную часть доходов только из‑за того, что орк слишком увлекся состязанием, и не погнушался поставить на нашу команду не только свои, но и наши с Ханыгой деньги. Можно было бы всерьез разозлиться на начальника, но я этого делать не стал. Возможно, в глубине души чувствовал, что до сих пор действительно не очень серьезно относился к нашим играм – теперь такого пренебрежения я себе позволить не могу. Засыпал я с мыслью о том, что надо будет здорово постараться не оплошать – завтра как раз начинается новый этап соревнования.

По неизвестным причинам нам повезло. Может быть, меня действительно впечатлила возможность потерять деньги, и я, наконец, сконцентрировался, а может, и не было здесь моей заслуги, но очередное игровое задание нашлось рано утром, как только я явился на службу. Я наткнулся на подсказку совершено случайно – во время посещения уборной я задрал голову к потолку, и заметил маленькую стрелочку. Стрелочки не было еще вчера. Не знаю, было ли это начало пути, или начало я пропустил, но дальше все было просто. Мне показалось, даже, что у начальства отказала фантазия – в прошлые игры найти "задание на ночь" было само по себе нетривиальной задачей. Например, в прошлый раз немногим удалось заметить, что в очередном приказе, вывешенном на доску объявлений, некоторые буквы или целые слова плохо пропечатаны. Во‑первых, эти приказы в принципе мало кто читает, а во‑вторых, все знают, что самописец в управлении барахлит. Тем не менее, некоторые все же проявили внимательность и смекалку, и расшифровали надпись. Мы тогда очень гордились Ханыгой – он первый обратил на подсказку внимание – возможно, потому, что по‑прежнему дисциплинированно читает все вывешенное на доске объявлений. Правда, вместе с похвалой бедолага получил еще и порцию ругательств – он так радостно рванул от доски объявлений в наш кабинет, что все встречные не менее радостно рванули читать приказ.

Сегодня все было гораздо тривиальнее. Находя стрелочки в самых неожиданных местах, я постепенно спустился в морг. Свенсон, слегка удивленный тем, что я никак не отреагировал на его радушное "привет, давно тебя не было, чаю хочешь?", задумчиво проследил взглядом за тем, как я лезу в ячейку номер двенадцать, второго сверху ряда. Дело в том, что над каждой из встреченных мной стрелок указывалось расстояние в шагах до следующей, а над последней, которую я встретил уже буквально перед дверью морга, оно было что‑то уж слишком велико – двести двенадцать. Намек был слишком толстый, не сообразил бы только идиот.

– Послушай, Сарх, я, конечно, ничего не имею против того, чтобы ты чувствовал себя как дома, но ты мне все‑таки, объяснишь, может быть, зачем тебе так срочно понадобился этот бедный гном? Он уже давно ждет безутешных родственников, которые добросовестно отправят его в печку, но вы с ним не настолько похожи, чтобы я мог предположить, что ты относишься к таковым!

– Спокойно, Свенсон, я не претендую ни на останки бедолаги, ни даже на его честь. Там должна быть подсказка…

– А, ваши дурацкие игры. Вот уж не подумал бы, что ты так увлечешься!

– Я бы тоже ни за что не подумал. Мне просто нравится мой нынешний доход, и я совсем не хочу, чтобы он стал меньше.

Пока мы препирались, я успел найти задание на ночь – оно было написано карандашом прямо на полке, чтобы прочесть его пришлось даже сдвинуть труп. Да, начальство попутно тренирует отсутствие брезгливости у сотрудников. Впрочем, от этого недостатка я избавился еще будучи наемником в человеческих государствах. А заключалось задание в том, чтобы найти штаб квартиру ордена справедливости, и арестовать магистра. Причем арестовать нужно было так, чтобы остальные члены ордена, и тем более простые обыватели ничего не заметили. То есть похитить тайно. Да и сам арестованный не должен знать, кто же это его арестовал. Задача на первый взгляд странная, но объясняются странности просто – высокое начальство, заинтересовавшись новыми деятелями, решило использовать игру для того, чтобы разузнать про орден поподробнее. Не удивительно, что операция должна быть тайной – во‑первых, пока никаких официальных обвинений предъявить ордену стража не может – законы не нарушены, а говорить индивидуум может что угодно, пока слова свои он не начнет подтверждать делом. Зря только они решили для этого игру использовать – задачка и так может оказаться не слишком простой, а если еще учесть, что группы захвата будут соперничать межу собой, то как бы она совсем не провалилась. Впрочем, насколько мне известно, дураков в управлении не водится, и свои интересы выше интересов дела ставить никто не станет, так что если две какие‑нибудь команды окажутся в одно время в одном месте, то свои усилия они просто объединят, если, конечно, сумеют вовремя сориентироваться. Впрочем, эту штаб квартиру, прежде всего, хорошо бы найти.

Уяснив для себя задачу, я обратил, наконец, внимание на Свенсона:

– Ты, помнится, что‑то там про чай говорил, великий повелитель мертвых?

– Великий повелитель – это тавтология, тебе не кажется, дружище? – задумчиво спросил меня тролль, прочитав, в свою очередь задание, и вернув полку с покойником на законное место.

– Кажется. А еще мне кажется, что ты не хочешь поить меня чаем, и я уже практически готов начать обижаться.

– Нет, начинать обижаться не надо. Чаем я тебя сейчас напою. А ты меня за это просветишь об этом ордене. Сижу тут в своем подземелье, обо всех новостях узнаю с запозданием. Какой это справедливости они добиваются?

– Не ко мне вопрос. Про этот орден пока вообще непонятно. Я, знаешь ли, лозунги только в пересказе слышал. Что‑то там про тоталитарный режим. От их кровавой диктатуры хотят народ освободить, кажется. – важно сказал я, присаживаясь за стол и наполняя чашку. – И не спрашивай, почему диктатура такая кровавая. У нас, кажется смертных приговоров уже больше полугода не выносили. И, если хочешь знать, мы, как служащие стражи, являемся псами этого самого кровавого тоталитарного режима. Ты как, сильно меня боишься? В защите нуждаешься? А хотя ты и сам пес…

– Очень. Каждый раз после твоего посещения приходится штаны менять. Чаем вот поить заставляешь постоянно, опять же. Кто ж ты еще, как не кровавый пес? Да еще вымогатель, – серьезно кивнул Свенсон. – Ладно, я и так понял, что это какая‑та очередная бредятина. Ты мне подробности лучше расскажи. От чего конкретно защищают, какими методами, сколько народу в ордене?

– Подробностями я тебя не порадую. Я сам об этой организации узнал только два дня назад, причем совершенно случайно. Ходят какие‑то ненормальные по кабакам и объясняют народу, как сильно его притесняет нынешний тоталитарный режим, и, в особенности, долгоживущие.

– Вот те раз! А чего по кабакам‑то? Знаешь, я, конечно, давно никуда не выбирался, но, помнится, народ в них как‑то не слишком расположен о политике говорить. Не за тем туда ходят, или это я от жизни так отстал?

– Да знаешь, есть предположение, что приди они с этим на рыночную площадь, так могут ведь и ребра намять. Народ‑то у нас все больше спокойный, да и к юродивым терпимо относится, но межрасового напряжения никому не хочется. Вот они и по кабакам и перебиваются. Хотя, конечно, не совсем понятно, какого результата они ждут. Очень мне сомнительно, что кто‑то может рассчитывать, что их всерьез слушать станут.

– А знаешь, может, они не того добиваются на самом деле? – неожиданно серьезно спросил Свенсон. – Смех смехом, а что‑то про равенство и братство между всеми расами империи стало много разговоров. Раньше как‑то без них обходились, а теперь смотри, всех это волновать стало. Не буду каркать, что что‑то такое затевается, но интерес к теме явно подогревают. Так что может, и правильно начальство на этих психов внимание обратило. Психи‑то они, конечно, психи, но, может статься, и они кому‑нибудь нужны. Так что вы, правда, поищите их главного. Интересно было бы с ним побеседовать.

– Ох, что‑то я сомневаюсь, что допрашивать его тебе поручат, мастер, получающий ответы. Сказать‑то он тебе все скажет, да только как его потом в презентабельный вид привести?

– А ты, друг мой, неужели думаешь, что я только с этими железками работать могу? Эх, где тебя только учили? Некромантия, между прочим, очень многогранное искусство, чтоб ты знал. Так что, думаю, расскажет все, что знает, а потом о своей говорливости благополучно забудет. Главное, обеспечьте посещение этим милым существом моего рабочего места.

– Мы постараемся – скромно ответил я, и, решив, что пора бы уже доложить шефу о своем успехе в выяснении задания отправился в свой кабинет.

Следующие два дня мы усиленно искали представителей ордена. Найти кого‑то из них сходу не получилось, что и не удивительно – организация явно не слишком многочисленная, и постоянного места для выступлений и агитации у них нет по понятным причинам. Впрочем, сам по себе процесс поиска всем понравился – что может быть лучше, чем просиживать рабочее время в многочисленных кабаках и трактирах. Мы решили, что раз уж мы один раз почти наткнулись на разыскиваемого в ресторане, то и дальше искать следует там же. Чтобы не привлекать лишнего внимания, и увеличить площадь поисков, решили разделиться, и удача снова улыбнулась Ханыге. Вечером, сидя в одной из гоблинских "грибниц" он стал свидетелем пламенного выступления одного из активистов ордена справедливости. Грибницами гоблинские трактиры называют потому, что грибы – излюбленная пища гоблинов. Гоблины готовят из грибов любые блюда, вплоть до сладких десертов, и используют даже такие виды грибов, которые всеми прочими расами считаются жутко ядовитыми. Самое же известное гоблинское блюдо – отвар из рыжих поганок запрещен к продаже всем, кроме самих гоблинов – на тех оно действует как легкий наркотик, наподобие слабого вина, в то время как представитель любой другой расы становится рабом отвара чуть ли не с первого глотка. И все равно находятся охотники попробовать.