Виталий Каплан - Масть Страница 36

Чеснок я и без дядьки Филиппа заметил – целые гирлянды его свисали по обе стороны от входной двери. Серебра не обнаружилось – видимо, дядька Филипп его приберёг для спасения собственной семьи. Жил он, кстати, не на самом постоялом дворе, а неподалёку, в двухстах саженях.

Само собой, посмотрел я на дядьку Филиппа сквозь Сумрак. Не было в словах его подвоха, искренне хотел он мне добра. И меня, заезжего, жалел, и человека моего, и себя, конечно: мы-то вскоре покинем эти мрачные места, а ему тут оставаться, с упырями.

Дело, на первый взгляд, было ясное – дикий упырь, недавно вылупившийся… ни сном ни духом не ведавший про Иных, про Договор, про лицензии. И местные дозорные проморгали – хотя их не стоило винить: уж больно место на отшибе, как раз на стыке сразу трёх губерний, нашей Тверской, Новгородской да Ярославской. Не уверен, что Иной глобус графини Яблонской достигает до сих мест. И ещё больший вопрос – показывает ли он низших Иных или только тех, что произошли от обычных людей.

– Ты, барин, по казённой надобности едешь али по личной? – поинтересовался дядька Филипп.

– По личной, – коротко сообщил я, потягивая из глиняной кружки весьма недурное пиво. Сейчас достаточно было изложить первую, самую простую нашу легенду. Однако ж без подробностей, поскольку с чего бы заезжему дворянину откровенничать с мужиком?

– Неладное время выбрал, да уж чего теперь… главное, как стемнеет, на двор не выходи… неровен час упыря встретишь. Они, упыри, света не любят, по темноте только шалят.

Ну, положим, не только, но не читать же ему лекцию по природе кровососов!

– А что, дядька, – между делом осведомился я, – у вас тут в селе помирал кто во второй половине ноября? Ну, незадолго до Введения, проще сказать?

– Господь миловал, – отмахнулся он. – Последние похороны перед Михайловым днём случились, бабка Кузьминиха померла, ей без малого девяносто было.

Значит, если и впрямь дикий упырь, то не из местных. Дикий-то на третий день встал бы, в крайнем случае через неделю. Значит, залётная пташка.

А что, если это наш? Если тот самый так и не пойманный тверской кровосос, которого оба наших Дозора весной ловили, да так и не словили? Почерк, правда, несхожий: там, в губернском городе, всего одна жертва, а тут, в селе, – три семьи, в общей сложности шестнадцать трупов. И всего за месяц! До чего ж прожорливая тварь! Скромнее нужно быть, скромнее.

– Что ж дальше делать будете? – Я допил наконец пиво и скучающе взглянул на дядьку Филиппа.

– Барину уж отписали, – сообщил тот. – Вот приедет барин, он всё рассудит. Барин-то знатный, генерал инфантерии.

Ну, это да, по сравнению со мной, поручиком в отставке, – как луна рядом с крошечной, едва различимой взглядом звёздочкой.

– Держи, барин! – Дядька Филипп от щедрот протянул мне связку чеснока. – На шею надень, может, убережёт.

Пришлось взять. Не обижать же человека.

* * *

– Так что делать-то будем с упырём, Андрей Галактионович? – повторил свой вопрос Алёшка.

– А зачем с ним что-то делать? – непритворно удивился я. – У нас своё задание есть. Завтра или послезавтра дальше поедем, до Белоозера ещё вёрст двести. А ловить здешних упырей – дело новгородского Ночного Дозора. Их территория.

– Вы что же это? – В Алёшкином голосе прорезалось возмущение. – Готовы людей на съедение отдать? Да вы настоящий Тёмный, я погляжу!

– Нет, я только учусь, – ухмыльнулся я. – А ты вот настоящий Светлый, всё тебе невтерпеж, всё хочется с Тьмой сразиться. Угадал?

Судя по обиженному сопению – угадал.

– Можешь Виктории Евгеньевне шепнуть, – примиряюще предложил я. – По Тихой Связи. У тебя ж с ней стыковка есть? Вот пусть сообщит новгородскому Дозору.

– Нету связи, – отрезал мальчишка. – Их сиятельство, конечно, предлагала сонастроиться, да я отказался. Не хочу, чтобы она с советами своими лезла. Замучила уже советами. Если что очень срочное, то вот, – похлопал он себя по груди, где на суровой нитке вместе с медным нательным крестом висел глиняный свисток. То есть выглядело это как свисток, а на деле было артефактом «вызов». Действовало с любого расстояния, будь вызываемый хоть в Африке у диких негров, хоть в Америке у диких индейцев. Но только в одну сторону. И потом долго заряжалось силой.

У меня, конечно, был такой же, нацеленный на дядюшку, только не свисток, а в мизинец длиной золотая рыбка. Тихая Связь, конечно, удобнее, но пользоваться ею на больших расстояния очень сложно. «Такая магия, – объяснял мне ещё Александр Кузьмич, – подобна свету фонаря. Чем дальше, тем сильнее рассеивается».

– Ну хорошо, а ты что предлагаешь? – устало сказал я. – На подвиги потянуло?

– Подвиги не подвиги, – степенно возразил мальчишка, – а упыря здешнего изловить следует. И упокоить как нарушителя Договора.

– А если не сумеем быстро? – хмыкнул я. – Сколько собираешься тут проторчать? Неделю? Месяц?

– Зачем так долго? – удивился Алёшка. – Вот давайте завтра к ночи и выйдем на охоту. Повезёт – хорошо, не повезёт – что ж, ваша взяла, поедем себе дале, а про упыря графине дадим знать, пусть уж решает, как с ним быть.

А вот кстати, станет ли милейшая Виктория Евгеньевна, получив такое известие, беспокоить новгородцев? Ведь пришлось бы объяснять, откуда у неё такие сведения, а это значит – рассказать про нас. Но путешествие наше должно происходить в глубокой тайне от любых Иных, и особенно от новгородских.

– Почему ж завтра, а не сегодня? – Мне не хотелось поддевать Алёшку, просто само так получилось. – Раз уж мечтаешь побороться за дело Света, так ни к чему откладывать на потом. Вот прикинь, вдруг сейчас упырь кого-то сосёт?

– Не, – отмахнулся парень. – Сейчас я слишком спать хочу. Дотерпит до завтра. Всё равно ведь с утра никуда мы не поедем, гляньте, какая метель. А ближе к вечеру навострим «ловчую сеть», нас учили… вас тоже, наверное? Дело небыстрое, тщательности требует, зато надёжное. Не укроется от нас упырь… разве только в самые глубокие слои Сумрака шастать умеет. Но нам на занятиях говорили, что таких за последние три тысячи лет всего двое было.

– Ладно, будь по-твоему, – махнул я рукой. – Один день всё равно ничего не решает. Поохотимся. Вот уж не думал, что придётся свою же масть ловить.

– Да какая разница, своя ли, чужая, если бесчинство творит? – вздохнул в темноте Алёшка. – Нельзя такое спускать.

– Хороший бы из тебя Инквизитор вышел, – заметил я.

– Не хочу, – зевнул мой напарник. – Костя говорил, скучные они.

– Это верно, – ничего не оставалось мне, как согласиться. – Мы, Тёмные, уж всяко веселее. Один Пётр Иванович чего стоит.

Интересно, а что будет, если Алёшка когда-нибудь узнает о том, как славно поохотились три года назад Пётр Иванович с Ефимкой? Ведётся же архив лицензий… правда, бумаги отсылаются в столицу, в бюро Инквизиции, но всякое ведь случается. Ох, не поздоровилось бы старому оборотню! Да и молодому тоже.

И вновь, точно внезапная зубная боль, кольнула меня привычная уже мысль: а ведь, коли прознает парень про наш с дядюшкой план, про нашу вину – дело неминуемо кончится поединком. И если со мной ещё по-разному может повернуться, то против дядюшки Алёшка точно котёнок против рыси. Развеет тот его по Сумраку а после рюмочку мадеры выкушает. И не будет никакого Алёшки ни на каком свете.

– Давайте уж спать, Андрей Галактионович. – Алёшка накрылся овчинным тулупом и, отвернувшись к стенке, сейчас же засопел.

А мне не спалось. То ли из-за лупящих в окно снежных хлопьев, то ли из-за мелькающего в разрывах туч мутного пятна луны, то ли от кусачих мыслей. И вновь мне припомнился тот разговор в Журавино, с коего и началась наша с Алёшкой экспедиция. Тайная донельзя.

Глава 4

– В общем, так, ребята, – глухо заговорил дядюшка, дождавшись, когда умолкнет графиня. – Смотрите, что у нас получается. Есть, оказывается, возможность менять Иным масть, Светлых делать Тёмными, а Тёмных – Светлыми. Соображаете, какие тут соблазны открываются? Ведь это оружие помощнее любых заклятий да артефактов! Вот, к примеру, зачем нам с Викторией Евгеньевной равновесие блюсти? Очень было бы замечательно её Тёмной сделать, и весь Дозор её в придачу! Верно?

– Я тебе сделаю! – высказалась графиня каким-то неправдоподобно сердитым голосом. – Лучше уж вас всех осветлить!

– Вот именно! – подхватил дядюшка. – Мы-то с Викторией Евгеньевной не такие дураки, но если известие сие разнесётся между Иными – непременно найдутся охотники одним махом добиться своего. Прощай тогда Договор!

– И здравствуй война! – добавила графиня. – Ежели есть такое средство, то ни одна сторона им безраздельно владеть не сумеет. У людей тоже так – пушки-то в Европе придумали, лет этак четыреста назад, но очень скоро они и у турок появились, и у татар.

– Вот представьте, какая среди нас, Иных, смута поднимется, – продолжил дядюшка. – Покуда средство это, перемена масти, будет редкостью – за него сражаться будут. И не только Тёмные со Светлыми, но и меж собой. К примеру, ежели было бы у меня такое средство и прознал бы о том известный тебе Харальд – да он бы у меня его из рук вырвал! Может быть, вместе с руками. Да и ваши, – подмигнул он графине, – тоже бы разодрались.