Фитц, Владимирович - Утро в раю Страница 36

лишены возможности получить литературное образование

не то что на родном, но даже на языках так называемых

титульных наций.

Но невзирая на пресс цензуры и недремлющее око «то-

варищей по перу», в тот тяжкий период были написаны

4 Вормсбехер Г. Шаг влево, шаг вправо… http://wolgadeutsche.net/

wormsbecher/schritt.htm

Buch Utro v raju_210211.indb 143

09.03.2011 20:48:21

на немецком языке, а частью даже опубликованы произве-

дения Доминика Гольмана, Эрнста Кончака, Герберта Генке,

Иоганна Варкентина, Александра Геннинга, Виктора Гейнца,

Нелли Ваккер, Норы Пфефер, Розы Пфлюг, Виктора Кляйна,

Вольдемара Гердта, Вольдемара Шпаара, Петера Классена.

На русском и немецком языках в периодической печати

появились очерки, рассказы и повести Гуго Вормсбехера,

Венделина Мангольда, Константина Эрлиха, Виктора Шнитке,

Йозефа Каппа, а произведения Герольда Бельгера к тому же

и на казахском языке, которым он овладел в ссылке. Чуть

позже зазвучали имена Райнгольда Лейса, Роберта Вебера,

Фридриха Сиптица, Олега Клинга, Александра Бека, Алексан-

дра Шмидта, Анатолия Штайгера, Ирены Лангеман…

Нельзя представить нашу литературу, как считает Гуго

Вормсбехер, и к мнению которого присоединяюсь я, без тех,

кто не был российским немцем по крови, но являлся им

по духу. Это Зепп Эстеррайхер (Борис Брайнин), Рудольф

Жакмьен, Лия Франк, Йозеф Уканис, Освальд Пладерс, Айво

Кайдя.

В отдельную группу я бы выделил российских немцев,

144

стержневой темой произведений которых была и остаётся

вера в Бога, описание жизни близких им людей и того, как

глубокая вера помогает преодолевать трудности. Их в Со-

ветском Союзе по сфабрикованным обвинениям сажали в

тюрьмы, ссылали, лишали работы, а родственников под-

вергали психологическому террору. Но что примечатель-

но: притесняли этих литераторов не только за веру, но и по

национальному признаку. Вот имена некоторых из мне из-

вестных: Георгий Винс, Маргарита Пазич, Иван Плетт, Эдуард

Эверт, Анна и Андрей Фот, Давид Классен, Яков Эзау, Иоганн

Штефен, Даниель Зименс, Иоганн Шнайдер, Герта Нойфельд,

Абрам Гамм, Иоганн Эпп, Герман Гартфельд, Ханс Дерксен,

Яков Дик. Свои произведения, что примечательно, они соз-

давали на двух родных для них языках: немецком и русском.

А как не назвать имён публицистов Герхарда Вольтера,

Роберта Корна, историка-демографа Виктора Дизендорфа,

исследователя народной музыки российских немцев Иоган-

на Виндгольца? Не упомянуть литературоведов Бориса Пе-

терса, Александра Обгольца, Роберта Гайгера, Елену Зайферт,

и Эдмунда Матера, которые сделали и, к счастью, продолжа-

Buch Utro v raju_210211.indb 144

09.03.2011 20:48:21

ют многое делать, чтобы «вызволить из забвения памяти»

имена и произведения, написанные российскими немцами.

Кстати, именно от Э. Матера впервые я узнал о «классифи-

кации российских немцев в довоенном Советском Союзе».

Так, немцы, живущие на Украине, почему-то относились

к категории «германских немцев», а вот живущие в Повол-

жье – «советских». Отсюда и раскулачивание, и ликвидация

национальных районов, школ, институтов, газет, издательств

началась на Украине на десять лет раньше, чем в Повол-

жье. Соответственно, и к «обезвреживанию» интеллектуа-

лов, прежде всего писателей и журналистов, там приступили

тоже раньше.

К 1956 году практически все они сгинули в тюрьмах

и ссылке, а любые воспоминания о них, сохранившиеся

в архивах и библиотеках, постарались превратить в пыль.

… Добрая половина названных мною литераторов писали

и пишут в основном по-русски. Почему так произошло, объ-

яснять, надеюсь, не стоит, тем более стыдиться этого. Ведь

недаром знаменитый французский шансонье и одновре-

менно великий патриот Армении Шарль Азнавур однажды

145

сказал: «Армянин – это не тот, кто говорит по-армянски, а тот,

кто помогает Армении».

Не важно, на каком языке звучит правда, важно, что она

звучит и продолжает звучать. Прежде всего, я имею в виду,

конечно же, мемуарную литературу жертв репрессий и мас-

совой депортации. Это произведения Эдуарда Бернгардта,

Вячеслава Майера, Эдуарда Беккера, Франца Гардера, Влади-

мира Аумана, Роберта Лейнонена, Иосифа Шлейхера, Вячес-

лава Шпрингера, Андреаса Обердорфера, Александра Дит-

ца, Эдмунда Шюле, Георга Гааба, Лео Германа, Лоры Рихтер,

Антонины Шнайдер-Стремяковой, Валентины Раймер, Вили

Мунтаниола, Йоганна Кайба, Курта Гейна…

«Прозой жизни» назвал её историк, сотрудник Гейдель-

бергского университета д-р Виктор Кригер. Но в этой «про-

зе» огромный пласт десятилетиями предаваемой забвению,

практически неизученной «повседневной жизни» россий-

ских немцев в условиях тотального террора, трудармии, за-

претов на профессию, образование, родной язык, религию

и даже песни.

За последние двадцать лет (начиная с конца 80-х про-

Buch Utro v raju_210211.indb 145

09.03.2011 20:48:21

шлого века) только в Германии опубликовано порядка 120 (!)

книг мемуаров людей, прошедших ГУЛаг, спецкомендатуру,

поработавших в арестантской робе за колючкой «ударных

строек коммунизма»: заводах, шахтах и рудниках Сибири,

Казахстана, Урала, Дальнего Востока, Центральной Азии…

Около 80 книг воспоминаний вышло в российских издатель-

ствах. В подавляющем большинстве все они изданы незна-

чительными тиражами и за счёт авторов. Но примечательно

вовсе не это, а то, что большая германская пресса, теле-

видение, радио, так живо откликающиеся на даже малую

человеческую боль и судьбу какого-нибудь богом забытого

племени, обитающего где-нибудь в Африке, или обнародо-

вание ещё одного малозначительного факта из «бесконеч-

ной череды преступлений» несостоявшегося «третьего рей-

ха», этого не замечает. Упорно замалчивает эту литературу

и российская критика, пресса, телевидение.

Конечно, большинство воспоминаний российских немцев

написаны простым, «бесхитростным» слогом, но ведь со-

держат они воистину уникальные свидетельства, документы,

наблюдения. Хотя, может быть, именно это как раз и отпуги-

146

вает современных толкователей нашей недавней истории,

так как напрочь разрушает упорно эксплуатируемые ими

неолиберальные концепции «добра и зла»?

Впрочем, не будем отчаиваться, впадая в уныние, тем бо-

лее не будем считать мемуаристику бессмысленным заняти-

ем, а обнадёжим себя мыслью, что пресса и критики рано

или поздно (лучше, конечно, рано) обратят на неё внимание.

Для чего? В том числе и для того, чтобы сместить вектор

существующего в ФРГ общественного мнения в отношении

российских немцев, их истории, нынешней жизни, восприя-

тия России, с оставшимися там могилами предков и друзья-

ми, и Германии, которую они упорно считают новой-старой

Родиной. Даже в том случае, если пишут они, а порой и ду-

мают, исключительно по-русски.

Литература российских немцев всегда находилась под

сильным влиянием русской и немецкой литературы, но так

ими (к счастью!) и не ассимилирована, сохранив самобыт-

ность и своеобразие. Но именно благодаря этому влиянию

в нашем сравнительно небольшом народе, который послед-

ние сто лет «постоянно в пути», на рубеже XX и XXI столе-

Buch Utro v raju_210211.indb 146

09.03.2011 20:48:21

тий появился ряд ярких, самобытных авторов: Виктор Штрек,

Игорь Гергенрёдер, Александр Резер, Владимир Эйснер, Ген-

рих Дауб, Сергей Герман, Райнгольд Шульц, Мария Шефнер,

Светлана Фельде, Елена Зейферт, Геннадий Дик, Надежда

Рунде, Николай Дик, Роберт Кесслер…

В ноябре 2007 г. в Москве прошёл первый международ-

ный Конгресс писателей русского зарубежья. На его пленар-

ных заседаниях зашла речь о том, кем является литератор,

живущий, допустим, во Франции или Германии, пишущий

по-русски, но не русский по национальности? Мнения

разделились, но все без исключения 12 российских нем-

цев, принявших участие в конгрессе, единодушно сошлись

во мнении, что остальные могут считать себя кем угодно,

а вот они исключительно российские немцы. И это при том,

что особой дружбы и мира между ними не наблюдалось,

что придерживались они порой диаметрально противопо-

ложных политических взглядов, по-разному оценивали пути

развития литературы, трактовали историю, и вообще в от-

ношениях друг с другом были весьма ершисты.

В ходе упомянутой дискуссии, вспоминаю, прозвучал во-

147

прос: «Но если вы не считаете себя русскими писателями,

значит вы – немецкие писатели?», на что живущий в Бер-