E.Allard - E Allard Prizraki proshlogo Страница 36

Милана изумлённо моргая, взглянула в моё лицо и пролепетала:

— Я ничего не понимаю, что ты говоришь. Какой ребёнок?

Я зло расхохотался и объяснил:

— Я все знаю, Милана. Я нужен тебе только для одного — сделать ребёнка. Видите ли, от мужа ты рожать не хочешь. Староват. А стриптизёр, которого тебе олигарх Беня подарил — глуповат. А я в самый раз — помоложе и не такой дурак. Хотя сейчас думаю, что я действительно идиот.

Она замерла, будто её хлестнули кнутом. На глазах появились слезы, задрожали губы. То, что Милана — великолепная актриса, я знал всегда.

— Ты меня больше не любишь? — совершенно нелогично прошептала она.

Я направился к двери, взялся за ручку и процедил сквозь зубы:

— Больше не люблю. Но наш договор в силе остаётся.

За спиной я услышал горькие рыданья, но меня это совершенно не взволновало.

Я возвращался домой в синем фургончике, с ощущением, что моя душа выглядит, как заплёванный общественный туалет. Ярость испарилась, я мучительно пытался понять, зачем сказал Милане злые, несправедливые слова? Какой бес в меня вселился? Даже, если я хотел сказать о признании Верхоланцева, то совсем не в таких выражениях. Почему я повёл себя, как последний мерзавец? Хотелось отхлестать себя по щекам. Мрачнее тучи, я прошёл в дом и увидел Екатерину Павловну, она собирала чемоданы.

— Что случилось? — спросил я, подозревая самое худшее. — Что-то с Сергеем?

— Нет, что вы, Олег! — воскликнула она. — Его выписывают, мы просто решили с ним пожить в другом месте, пока он окончательно не придёт в себя.

— А, понятно, тогда я тоже соберу вещи.

— Нет-нет, Олег, я прошу вас, останьтесь в нашем доме. Пожалуйста! Мы хотели попросить вас с Сергеем пожить здесь.

— Мне неудобно, я совершенно посторонний человек и ничем помочь не смог, — пробормотал я смущённо.

— Вы спасли Сергею жизнь, я уверена, вы сможете докопаться до сути происходящего. Распоряжайтесь всем в доме, как сочтёте нужным. Вот, адрес и телефон, где мы будем жить. Если вам понадобится что-нибудь — звоните.

Я присел на диванчик, и проговорил:

— Екатерина Павловна, я должен вас предупредить. Призрак может последовать за вами. Если он настоящий, конечно.

Она испуганно взглянула на меня, побледнела, руки безвольно повисли вдоль тела.

— Правда? Господи, а что же делать? Я так боюсь за Серёжу. Он еле выкарабкался.

— Но я уверен. Почти. Что этого не произойдёт, — твердо сказал я. — Сообщайте мне обо всем. Желаю Сергею скорейшего и полного выздоровления.

Я помог ей вынести чемоданы, загрузить в багажник. Мы обнялись, краем глаза я заметил старикашку рядом с канализационным люком. Он какое-то время изучал нас, мне показалось, его губы скривила довольная ухмылка. Заметив, что я наблюдаю за ним, он быстро развернулся и заковылял в сторону помойки.

— Да, Екатерина Павловна, не сообщайте никому ваш новый адрес, — предупредил я. — И постарайтесь не пускать незнакомых людей, — добавил я, усмехнувшись.

Меня-то они пустили. Когда она уехала, я оглядел двор, калитку и поплёлся в дом, медленно взошёл на крыльцо. На меня нахлынуло мучительное, ни с чем несравнимое, одиночество. Промелькнула мысль, хорошо бы обыскать дом, залезть в канализацию и все там прошерстить. Но вместо этого я дотащился до кухни, нашёл в холодильнике початую бутылку водки, и поднялся в свою комнату. Алкоголь не успокоил меня, наоборот, только ухудшил душевное состояние, хоть в петлю лезь. Я вытащил револьвер, который вожу с собой, на всякий случай, взглянул в его дуло. И услышал странное шипение. Я усмехнулся, призрак не в курсе, что хозяева покинули дом и пугать больше некого. В углу начал скапливаться мерцающий дым, который быстро приобрёл до боли знакомый силуэт.

— Северцев? — воскликнул я, стараясь разглядеть получше.

Призрак взглянул на меня, как мне показалось, с осуждением, и тихо, не шевеля губами, произнёс, звуки впивались в мой мозг, словно длинные, острые иглы:

— Она умирает. Ты не смог ничего сделать.

Видение исчезло, я потряс головой, вскочил с кровати и ринулся во двор. Остановился, как вкопанный, я не имел ни малейшего представления, где сейчас Милана. На часах высветились цифры: два часа. Я выбежал на улицу, стал ловить машину. Но все, будто сговорившись, объезжали меня стороной, даже не пытаясь остановиться. Наконец, рядом затормозили древние Жигули. И я узнал водилу, который привёз меня в этот городок.

— Чего случилось? — поинтересовался он. — Садись.

Я впрыгнул на сиденье и бросил:

— В самую лучшую гостиницу отвези меня.

— Чего это вдруг? — с иронией спросил он. — В два часа ночи? Давай лучше я тебя к себе домой отвезу, мы с тобой за жизнь выпьем, — предложил он. — С бабой поссорился?

— Нет, отвези в гостиницу. Ты не знаешь, где артисты съёмочной группы живут? Ну, которые снимаются тут в городе у вас?

— А то. Конечно, знаю, — ответил он с гордостью.

Завёл мотор, тачка резво снялась с места, пронеслась вихрем по опустевшему городку, подпрыгивая на булыжной мостовой, и резко остановилась около арочного входа, украшенного колоннами.

— Спасибо! — крикнул я, лихорадочно пытаясь найти в кармане деньги.

— Да не надо, чего уж тут, — сказал шофёр. — Беги. Пожар что ли у тебя?

Я ринулся в фойе, за стойкой с чашкой горячего чая, зевала девочка. Она испуганно заморгала длинными ресницами, когда увидела меня.

— В каком номере остановилась Милана Рябинина? Быстро! — крикнул я, вытаскивая револьвер.

Она подпрыгнула на месте, открыла рот, чтобы завопить, но издала лишь сипящий звук, словно пробитый резиновый мяч. Я отшвырнул её от монитора, быстро пробежался по клавишам, просмотрел списки и бросился на второй этаж, без лифта, не разбирая дороги, опрокидывая за собой вазы с цветами. Постучал кулаком в дверь, вдруг на секунду представив, как глупо выгляжу. Милана может спокойно лежать в постели с мужем, или с каким-нибудь хахалем, а я ломлюсь к ней, потому что мне явился призрак. Меня точно после этого отвезут в ментовку, а, скорее всего, в психушку. Я выбил дверь ногой с размаха, ворвался в номер, щёлкнул выключателем, люстра вспыхнула болезненно-ярким светом. Пусто.

И тут я услышал журчанье воды, исходившее из ванны, очень тихое, но отдававшееся в моих ушах, как грохот водопада, распахнул дверь и замер на пороге. Милана с закрытыми глазами, лежала в мутной, бурой воде, с иссиня-белым лицом, сливавшимся с мраморной ванной. Пол начал уходить из-под ног, я схватил пару полотенец с вешалки, обвязал изрезанные запястья. Вытащив отяжелевшее тело, перенёс в гостиную, укутал в плед, который валялся тут же. Дрожащими руками набрал телефонный номер.

— Скорая! — закричал я. — Пожалуйста, гостиница… черт, — я похолодел от ужаса, вспомнив, что не знаю названия этого проклятого места. Судорожно обернулся и увидел на подушке вышитые золотой вязью слова. — Гостиница «Жемчужина». Номер двести семь. Женщина умирает. Приезжайте быстрее!

— Представьтесь.

Я матерно выругался, к чему эти пустые, ненужные формальности?! Буркнул имя. В трубке что-то щёлкнуло, и голос холодно произнёс:

— Ждите, выезжаем.

Я бросил трубку, прижал Милану к себе, чувствуя, как из неё по каплям уходит жизнь.

— Чего случилось? — услышал я голос знакомого водилы. — Плохо стало?

— Да, — глухо ответил я. — Ты как здесь оказался?

— Дык, решил тебе помочь, ты, как сумасшедший бежал, я за тобой, еле успел, — ответил он. Подошёл ближе и, заглянув в мертвенное лицо Миланы, протянул радостно: — Ух, ты, артистка, известная. А ты как понял, что ей плохо? — поинтересовался он. — Ты её знаешь? Да? Она позвонила тебе?

— Неважно.

— Смотри-ка, ты прям экстрасенс, как Кастильский. Он тоже ясновидящий. Все про всех знает, предупреждает. Молодец. Да-а-а, — протянул он, оглядывая номер. — Неплохо эти артисты живут. Шикарно, а мы тут корячимся-корячимся, а шиш имеем…

— Слушай, помоги, пожалуйста, — я не выдержал его трескотни. — Встреть скорую, чтобы они сразу сюда пришли.

Водила кивнул и мгновенно исчез. Через десять минут я услышал топот ног, в номер вошли трое в белых халатах с носилками. Один из них, оказавшись около Миланы, пощупал ей пульс, и, нахмурившись, покачал головой. Её положили на носилки, ввели капельницу. Я сидел, сгорбившись на диване, не в силах задать простой вопрос, ответ на который мне так хотелось услышать. Я заставил себя встать, подошёл к носилкам, вглядываясь в бледное лицо Миланы.

— Все-все, несите аккуратно, — сказал врач.

Я остался стоять посредине номера, оглянулся на брошенный плед бежевого цвета с кровавыми разводами, выбитую дверь.

— Вот он! — услышал я сердитый возглас.

На пороге стояла немолодая женщина в форменной одежде с бейджиком и двое ментов.

— Вы что, молодой человек, себе позволяете?! — визгливо вскрикнула она. — Врываетесь, разносите номер на куски! Боже мой, что это?! — вскрикнула она, хватаясь одной рукой за сердце, а другой, поднимая за краешек окровавленный плед.