Неизв. - Оглавление Страница 37

Когда сегодня, как и вчера и позавчера, заунывно поют осанну Западу как источнику и зиждителю принципа личности, то элементарно путают личность - всецело христианско-восточную категорию - с индивидомliii[xiii].

Вот как лихо с российско-ромейской традицией личности расправляется Владимир Соловьёв:

<По самой идее христианства, как религии богочеловеческой, христианское царство должно состоять из свободных человеческих лиц, как и во главе его должно стоять такое лицо.

Понятие человеческой личности в ее безусловном значении было совершенно чуждо византийскому миросозерцанию, как это признается и его сторонниками. Развитие этого существенного для христианства начала, совершенно задавленного на Востоке, составляет смысл западной истории. Сближение с Европой, которым мы обязаны Петру Великому, принципиальную свою важность имеет именно в этом: чрез европейское просвещение русский ум раскрылся для таких понятий, как человеческое достоинство, права личности, свобода совести и т. д., без которых невозможно достойное существование, истинное совершенствование, а следовательно, невозможно и христианское царство>liii[xiv].

Но в данном случае и ещё в бесконечном числе высказываний не проводится различения между личностью и индивидом, которое совершенно определенно утверждает и показывает и русская, и западная философия именно личности, а не индивида, называемая еще нередко персонализмом, и, главное, тысячелетняя традиция российской мысли и действия.

Только личность надо искать не в абстрактных конституциях, а в оригинальной российской правовой системе и в практике жизни по совести, т.е. сопоставления своих действий образа и подобия с Первообразом и с героям Житий святых (неоднократно подчёркивал первостепенность Четьи-Минеи для российской всеобщей культуры Ф.М. Достоевский).

Личность - основа бытия и действия, всего свершающегося, а индивид - указание на единичность и выделенность чего-то, чего угодно.

Выдающийся русский философ и знаток античности Алексей Федорович Лосев в <Двенадцати тезисах об античной культуре> восклицает: <Боже упаси переводить латинское слово <индивидуум> как <личность>! Укажите хотя бы один латинский словарь, где говорилось бы, что слово <индивидуум> может иметь значение <личность>. <Индивидуум> - это просто <неделимое>, <нераздельное>. Стол состоит из доски, ножек и т. д.- это делимое, а с другой стороны, стол есть стол, сам по себе он неделим, он есть <индивидуум>. И стол, и любая кошка есть такой <индивидуум>. Так при чем же здесь личность? <Индивидуум> - самый настоящий объект, только взятый с определенной стороны, и больше ничего>liii[xv].

Это признавал и знаменитый философ первой половины 20-го века Николай Бердяев, оказавший в 20-30-е годы огромное влияние на западную философию через общение в эмиграции: <Личность не тождественна индивидууму Индивидуум есть категория натуралистическая, биологическая. Не только животное или растение есть индивидуум, но и алмаз, стакан, карандаш. Личность же есть категория духовная, а не натуралистическая, она принадлежит плану духа, а не плану природы, она образуется прорывом духа в природу. Личности нет без работы духа над душевным и телесным составом человека. Человек может иметь яркую индивидуальность и не иметь личности. Есть очень одаренные люди, очень своеобразные, которые вместе с тем безличны, не способны к тому сопротивлению, к тому усилию, которое требует реализация личности. Мы говорим: у этого человека нет личности, но не можем сказать: у этого человека нет индивидуальности. Мен де Биран и Равессон учили о связи личности с усилием. Усилие же это связано с болью. Личность есть усилие, не определяемое внешней средой. Личность не есть природа, как Бог не есть природа. Одно с другим связано, ибо личность и есть образ и подобие Божье в человеке. Личность предполагает существование сверхличного. Личности нет, если нет ничего выше личности. Тогда личность лишается своего ценностного содержания, которое связано с сверхличным. Личность есть прежде всего смысловая категория, она есть обнаружение смысла существования. Между тем как индивидуум не предполагает непременно такого обнаружения смысла, такого раскрытия ценности>liii[xvi].

Эммануэль Мунье в своем <Манифесте персонализма> однозначно определял: <Личность не есть индивид. Мы называем индивидом распыление личности и её удовлетворенность таким потерянным состоянием. Мой индивид - это неопределенный, непостоянный образ, создаваемой многократной сменой различных персонажей, в которые я погружен, внутри которых я распыляюсь и ускользаю от себя >liii[xvii]. И в другом месте: <Индивидуализм поставил на место личности юридическую абстракцию, индивида, лишенного привязанностей, окружения, поэзии, индивида, которого всегда можно заменить другим индивидом, индивида, отданного на откуп первым попавшимся силам>liii[xviii].

Можно продолжать цитировать огромное число мыслителей в рамках христианской традиции, но всех их будет объединять безусловное и абсолютное сущностное различение личности и индивида, указание на предельную высоту личности.

Наконец, возможно, одна из лучших работ по проблеме личности принадлежит современному греческому православному богослову Иоанну Зизиулусу, который в статье <Личность и бытие> напоминает, что <личность как понятие и как живая реальность - исключительно продукт патристической мысли> и утверждает: <Источником истинного бытия является только свободная личность, личность, которая любит свободно, то есть, которая свободно утверждает свое бытие, свою идентичность посредством события общения с другими личностями>liii[xix].

Именно это утверждение отражает то эпохальное преобразование, тот фундаментальный переворот в мировом мышлении, который произошел в патристическую эпоху (прежде всего 3 - 5 вв. н.э.) и в результате которого <ипостась> была отождествлена с <личностью>.

<Глубочайшее значение отождествления <ипостаси> с <личностью> - значение, революционная природа которого в эволюции греческого мышления, судя по всему, ускользает от внимания историков философии, - может быть выражена в двух тезисах: (а) личность более не является дополнением к бытию, категорией, которую мы добавляем к конкретной сущности, поскольку мы прежде уже установили ее онтологическую ипостась. Личность сама есть ипостась бытия; (б) Сущности более не возводят свое бытие к самому бытию - то есть бытие само по себе не является абсолютной категорией, - но к личности как именно к тому, что конституирует бытие, то есть дает сущностям быть сущностями. Другими словами, из добавления к бытию (своего рода маски) личность становится самим бытием и одновременно - что наиболее важно - конститутивным элементом (<принципом> или <причиной>) сущих>liii[xx].

Поэтому кардинально неправы те, кто российскую традицию личности сводит к заимствованной индивидности и уничтожает тем самым всю восточно-христианско-российскую более чем тысячелетнюю традицию.

Так, интересный и, к великому сожалению, рано ушедший из жизни психолог А.В. Толстых напрасно, как нам кажется, старался дезавуировать слово <личность>: <Легко обнаружить, что то содержание, которое мы сегодня вкладываем в понятие <личность>, более обязано линии развития термина <individuum>, нежели слова <persona>.

Рассмотрение исторической семантики слова <persona> в западноевропейской традиции приводит нас к неожиданному заключению: исторически понятие личности выходит из <Декларации прав человека и гражданина> оно является современником демократической буржуазии, и оно символизирует юридическое освобождение от крепостничества, избавлени от крепостных уз >liii[xxi].

Закономерно, что далее А.В. Толстых более чем уверенно утверждает: <Начнём с того, что в древнерусском языке до XVII века вообще не было потребности в слове, которое, хотя бы отдалённо, соответствовало современным представлениям и понятиям о личности, индивидуальности, особи>liii[xxii].

Вот так. Из Конституции США 1776 года, из буржуазной революции 1789 года и победы <третьего сословия> через западное Возрождение появляется личность-индивид, а в России и надобности такой долго не было.

Закономерно и доктринальное убеждение А.В. Толстых о том, что <личность есть не цель, а средство исторического движения индвидуальности к свободе, базирующейся на универсальном развитии индивида>liii[xxiii], что основой человечности следует считать индивидуальность.

Случайно ли, что за буквально две недели (22 ноября 1991 г.) до сговора по развалу СССР в Беловежской Пуще (8 декабря 1991 года в 14 часов 17 минут) по предложению Б.Н. Ельцина Верховным Советом РСФСР была утверждена, а Р.И. Хасбулатовым подписана <ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА> (Постановление от N 1920-1), в которой за три года до расстрела Белого Дома, до разгона группой Ельцина группы Хасбулатова и за четыре года до начала Чеченской бойни-войны утверждались высокие права человека по образцу и подобию Французской революции и Конституции США?..