Пожарский-2 - Владимир Олегович Войлошников Страница 38

Дедушка посмотрел на него с досадой:

— Молодой человек! Вам ли не знать, что связываться с подобным конструктом себе дороже? Не успеете оглянуться, как все ваши домашние переубивали друг друга из-за какой-то приблудной девицы.

— Неужели всегда? — с любопытством уточнил Кузя.

— Всегда! — отрубил дед. — Побочный эффект рассеянных эманаций. А крайний потом кто? Мастер! Так что — никаких петушков! Хотите — возьмите василиска*. Перья тоже золочёные. Последний остался, не пользуются спросом. Сейчас всё больше котики, щенята…

*Василиск — мифологическое животное

с петушиной головой

и часто — змеиным хвостом

с ядовитым жалом.

Прочие детали описаний

существенно расходятся.

Василиск мне понравился. Довольно рослый — голова, пожалуй, над столом окажется, мощный (и, между прочим, зубастый) клюв, чуть заломленный набок гребень (тоже позолоченный). По телу перья шли редко, зато между ними проглядывали крупные, с монету, листовидные чешуйки. И вместо петушиного хвоста — как положено, змеиный, угрожающе задранный, так что длинный ядовитый шип завис почти над самой василисковой головой. Не вполне птичьи крылья намекали на то, что внешнее сходство в петухом — скорее случайность, чем признак родства.

— Хорош! — оценил я. — Возьмём. И мелких дракончиков дюжину.

Пока мы протискивались к большим драконам, которые при ближайшем рассмотрении оказались двумя вивернами* (не такими уж и большими, на самом деле, всего-то в рост человека), нашли ещё нескольких довольно крупных волков.

*Виверна — разновидность дракона

с двумя крыльями и одной парой лап.

Часто (как и василиск,

что наводит на мысли

об их родстве)

изображается со змеиным хвостом,

иногда имеющим ядовитое жало.

Может вырастать

до четырнадцати метров.

«Кузь, тебе не кажется, что морды у них подозрительно знакомые?»

«Есть немного…»

— Этих вы тоже продаёте?

Дед пожевал губами:

— Это очень старый заказ. Я взялся за него по старой памяти, но…

— Заказчик больше не появился?

— Можно и так сказать. Видите ли, я не могу вам их продать. Только отдать просто так. Но если… — дед, казалось, колебался.

— Если?..

— Если они согласятся пойти с вами.

Я обернулся к бронзовой группе.

— А ведь они сидели слегка иначе.

— Приглашая их к себе в дом, вы должны быть к этому готовы.

— Дайте я угадаю. Этот исчезнувший заказчик, он дал вам нечто — набор небольших предметов, которые вы поместили в каждую форму, прежде чем отлить фигуру?

Лавочник посмотрел на меня очень серьёзно:

— Я не могу вам этого сказать.

Да всё, можно уже и не говорить. Я подошёл к насторожившейся стае, протянул вожаку руку, чтобы он мог обнюхать. Сказал очень тихо, на грани слышимости:

— Я, конечно, не так красив, как ваш прежний хозяин. Но с моим прародителем тоже бегала пара непростых волков.

Вожак потянулся к моей руке и хрипло ответил:

— Я чувствую это. Гораздо ближе, чем ты хочешь показать.

Готовы говорить — уже неплохо.

— Как тебя зовут?

Волк издал звук, больше всего похожий на «Хаарт».

— Итак, Хаарт, я могу забрать вас отсюда. Моему дому и клану нужна защита, и для вас найдётся дело получше, чем изображать болванчиков на потеху зевакам. Но у меня есть условие.

— Какое? — вожак чуть склонил голову.

— Обычное. Клятва верности. Я бы не хотел иметь под боком банду, которая может вдруг захотеть действовать против меня.

— Но если вернётся хозяин…

— Если он вдруг вернётся раньше, чем я думаю, мы снова соберёмся все вместе, и вы честно скажете мне — или моему преемнику — что вам пора уходить.

— Некоторые из нас считают, что лучше дождаться здесь.

— Возможно. Передай этим некоторым: Аполлон погиб в Великую Войну. Поэтому он не мог прийти за вами. Боги, понятно, не умирают навечно, но я не думаю, что Аполлон сможет вернуться сюда в ближайшую тысячу лет.

Кузя потёр ухо, и я тоже это почувствовал — в воздухе словно разлился тонкий писк, тоньше комариного. Интересно, это они так общаются меж собой?

Волки встали:

— Мы пойдём с тобой, внук Одина. И мы будем верно служить тебе и твоему роду, пока не вернётся наш старший хозяин.

Я обернулся к лавочнику, вперившемуся в меня крайне пристально.

— Весьма неожиданный поворот, молодые люди… Однако, я благодарен вам за освобождённое место, теперь здесь хоть развернуться можно будет. В вивернах, я так понимаю, потребность отпала?

— Отчего же? Мы возьмём, как и собирались: двух виверн, василиска и дюжину маленьких дракончиков. Мелких заберём сразу, прочее доставить в особняк Пожарских.

Мы вышли из лавки, нагруженные дракончиками и окружённые волками.

— Домой!

— А магофон? — укоризненно напомнил Кузя.

— Ядрёна-Матрёна! Магофон! Идите тогда к машине, а я быстренько куплю, иначе мы таким отрядом весь Гостиный двор перепугаем.

С магофоном мне удалось разобраться предельно быстро: спросил у швейцара, где оные приборы продаются, вошёл и потребовал мозги мне не парить, а выдать самый лучший. Расплатился — ушёл!

На улице вокруг моей машины уже собралась некоторая толпа. Люди фотографировали бронзовую стаю (девять штук — уже стая, правильно?), живописно разлёгшуюся вокруг машины. Волки притворялись неживыми.

— Газета «Вечерний свет»! — раздался вопль у меня под самым ухом. — Расскажите: как вам удалось заполучить в своё распоряжение ожившие скульптуры?

Вот вам — ожившие скульптуры! Почему не «големы»⁈ Забыли уже, что это такое?

Я развернулся и так посмотрел на репортёра, что тот съёжился и пробормотал:

— Простите, ваша светлость…

Оставил его переживать о бренности бытия (блин, мыслей левой Горынычевой головы нахватался, что ли?) и подошёл к машине: