Мэрилин Мюррей - Узник иной войны Страница 4

Я покинула пределы Канзаса, чтобы выйти на новые рубежи в своей жизни. Но даже преодоление географических границ со временем перестает означать свободу и непосредственность. В конце концов вы обнаруживаете, что принесли с собой ваши прежние ограничения или создаете новые. Преграды, которые я взяла с собой, укреплялись последующими событиями, пока не превратились в высокие стены. Эти стены мешали другим увидеть, кто я есть на самом деле, и не позволяли мне дотянуться до людей.

Запертая в этих стенах, я терзалась от постоянной физической боли. Астму сменили сильнейшие головные боли, проблемы с пищеварением, боль в ногах и спине. Когда я была ребенком, моя мать страдала мигренями и на протяжении многих лет мучилась от деформирующего артрита. Я полагала, что головная боль и боль в теле – это нечто обыкновенное, особенно для женщины. Я обращалась к врачам, специалистам и диетологам, испробовала акупрессуру и боирезонансную терапию, но ничто не избавляло меня от боли. никто не смог даже установить ее причину.

Я никому не рассказывала об этих болях. Мне надлежало быть довольной и неунывающей. У меня была работа, которую следовало выполнять, и люди, о которых нужно было заботиться. Я развлекала заказчиков, друзей из церкви и родных, но всегда в роли жены Тодда. У меня не было своего круга общения. И вот, наконец, несколько раз отклонив приглашения, я, с одобрения Тодда, все же отправилась на неделю в конный поход, в котором участвовали одни женщины. Впервые за пятнадцать лет я оказалась вдали от мужа и детей.

В этом походе я обрела дружеское общение. Я восторгалась независимостью и самодостаточностью моих спутниц. Укоры совести, терзавшие меня из-за того, что я оставила свою семью без надлежащей заботы, вскоре уступили место душевной радости и веселью, царившей в нашей новой компании. По вечерам мы пели песни у костра, а одна из дам, Кей, подыгрывала нам на гитаре. Наши с ней дуэты вызвали у меня в памяти те песни, что я пела с Джинджер, - «Дружище», «Назови свою мечту». Эти воспоминания отзывались и радостью и болью одновременно. Когда мы с ней затянули «Тебе не идти одному», я еле сдерживалась от слез, и слова застряли у меня в горле.

Дни проходили в долгих разговорах; и я и Кей часами болтали, сидя у костра и когда наши лошади шли бок о бок во время перехода. Мы обе обожали лошадей, музыку и искусство. Кей была энергичной и успевающей деловой женщиной и, как и я, страдала жестокими головными болями. Хотя у нас было много общих интересов, во всем остальном мы являли полную противоположность. Кей воспитывалась в атмосфере строгости и сдержанности, я же росла в теплой семейной обстановке. Религию Кей считала костылем для слабовольных, для меня же она была всей жизнью. Несмотря на эти различия, Кей меня заинтересовала.

В последующие месяцы, по мере нашего сближения, я стала понимать, что меня меньше всего привлекает перспектива быть слугой своего мужа и все больше тянет к дружеским отношениям. Я не позволяла себе испытывать душевную близость с подругами со времени моей учебы в старших классах, когда прекратились наши отношения с Джинджер. Мне подумалось, что может быть, теперь стоит рискнуть.

Кей воодушевляла меня и поддерживала и вдобавок внимательно относилась к моей физической боли. Мало-помалу я стала предпочитать нашу дружбу моим поверхностным отношениям с Тоддом.

Работа в галерее и дружба с Кей дали мне возможность творчества и дружеского общения. Две поездки в Европу с Тоддом к нашим друзьям заставили меня по-новому взглянуть на вещи. Путешествуя, я впервые начала понимать, как опустошает людей война. Тридцать лет мирной жизни не смогли заставить их забыть голод и страх. Мы ездили в Дахау, и там я увидела огромную фотографию детей, глядящих пустыми глазами сквозь бесконечные ряды колючей проволоки. Что-то случилось со мной, когда я смотрела в эти глаза. возникло ощущение ужаса, относящегося к другому времени и месту.

Мы побывали за «железным занавесом», в Чехословакии. Там мы познакомились с Милошем Сольцем, пожилым пастором, с которым я мгновенно ощутила внутренне родство. Когда он рассказывал о боли, пережитой им в детстве, о нищете, насилии, унижениях, о страданиях, которые принесли с собой война и нынешняя коммунистическая оккупация, я отчасти ощутила его боль как свою. Я почувствовала себя «в своей тарелке». Несмотря на печальную ситуацию в тогдашней Чехословакии, я чуть было не склонилась к тому, чтобы остаться там.

Когда мы с Тоддом возвратились в реальность нашего мира, произведения искусства американского запада резко поднялись в цене. Цены на нефть выросли, а нефтяные магнаты и банкиры стали нашими главными покупателями. Выставка национального творчества, которую я представляла в одном из крупнейших музеев американского искусства, и наши многочисленные выставки в Скотсдейле доказали, что я стала профессионалом в этой области. К своим тридцати девяти годам я была одной из самых известных женщин - коммерсантов, занимающихся искусством Запада.

Знакомым я казалась женщиной, удачно сочетающей бизнес и успех в обществе, имеющей первоклассный дом, счастливый брак и двух замечательных дочерей. Однако что-то было не в порядке.

Нечто в моей душе пронзительно кричало, пытаясь привлечь мое внимание, жаждало быть увиденным, услышанным и понятым. От этого у меня все внутри разрывалось и шла кругом голова. Но вместо того, чтобы прислушаться, я работала еще сильнее и быстрее. С каждым новым проектом моя боль усиливалась, а вместе с ней росли дозы принимаемых мною лекарств, которые оказывались все более бесполезными в моих попытках освободиться от тисков этой боли. Освобождение пришло ко мне совсем не так, как я ожидала. Как и большинство беглецов из неволи, мне предстоял нелегкий путь.

Но и вырвавшись на свободу, я вновь и вновь возвращалась в свою тюрьму, ибо только там я чувствовала себя в безопасности.

4

Больше чем друзья

к 1975 году мы с Кей стали близкими друзьями. Ее брак переживал трудные времена, и ей казалось, что вся жизнь рушится на глазах. В поисках ответов она принялась читать книгу доктора Сесила Осборна «Искусство понимать себя». Просматривая книгу в первый раз, она увидела в ней слово «Бог» и отложила ее в сторону. Теперь же книга завладела ее вниманием. Под воздействием этой книги и встреч с консультантом Кей принялась радикально менять свою жизнь.

Произошедшие в ней изменения ошеломили меня. Я немедленно отправилась в ближайший магазин и купила книгу доктора Осборна. Каждый день мы с Кей читали отрывок и вместе его обсуждали. Доктор Осборн писал о вещах, которые были в диковинку для нас обеих: о группах поддержки, в которых люди могут поделиться своими насущными проблемами с любящими, заботливыми и не осуждающими друзьями.

Это стало началом общества «Больше чем друзья». Мы с Кей собрали пеструю компанию женщин разного возраста, социального положения и религиозной принадлежности. Кей позвонила всем, кто пришел ей в голову, и пригласила присоединиться к нам.

Группа собиралась раз в неделю. На наших встречах я выслушивала и поддерживала других, но при этом я была не в состоянии рассказать о вещах, которые глубоко ранили меня саму. Я говорила о них Кей, а на группе помалкивала. Научиться «получать» было для меня отнюдь не просто. Мне долго не удавалось выработать в себе компульсивную способность отдавать, чтобы позволить другим проявить свое участие и позаботиться обо мне. Сама того не ведая, я не желала развенчивать образ семейства Мюррей. Я начала признавать, что мне необходимо меняться. Мне не доводилось прежде думать о себе как о человеке, которому требуется что-то в себе изменить, или о необходимости самосовершенствования. Внимание к своим нуждам – эмоциональным или каким-либо иным - казалось мне верхом эгоизма.

Первое время я пристрастно и с осуждением относилась к некоторым из женщин в группе. Я реагировала на них так же, как на приятелей Джинджер в школе. Но, слушая их истории, я начала избавляться от осуждающих оценок и критики. Я также начала рассказывать кое-что о своих проблемах. Однако я заговаривала о себе только после того, как выскажутся все остальные, в оставшееся время.

Изменение в жизни участников группы на заставили себя ждать. Мы с Кей получили много заявок от других женщин, желавших как можно скорее присоединиться к нашей группе. В итоге я оставила работу в галерее и сосредоточила свои усилия на создании новых групп. Тодд, казалось, был доволен тем, что я веду более «духовную жизнь».

Все это время мы с Тоддом считали, что наша семья является главным источником нашего счастья. Джинжер вышла замуж за парня, с которым встречалась еще со школы, - Брэда Ричардсона, чьи родители были близкими друзьями моей сестры Мэри Сью и ее мужа Уэйна. Мисси училась в колледже в Калифорнии, но навещала нас регулярно. В семействе Уотсонов появилось прибавление – еще один сын, Джош. Мой отец был теперь на пенсии и получал удовольствие, занимаясь лошадьми и садом на нашем участке, а мать вдохновенно управляла нашим домом для гостей, где они сами теперь жили.