Слепые души - Алана Инош Страница 4

– Настенька! Почему ты не отвечаешь на звонки? Я беспокоюсь… Как ты, как себя чувствуешь?

Я говорю правду:

– Паршиво…

– Настя, у тебя голос такой, будто ты после наркоза! Что с тобой?

– Не знаю, наверно, это из-за таблеток…

– Каких таблеток? Господи, малыш, чего ты наглоталась?!

– Да нет, я уже… Уже… – Не могу построить из слов нормальное предложение. То ли слова забыла, то ли грамматику.

– Настенька, жди меня, я буду у тебя через полчаса!

Я хотела сказать, что уже выблевала все или почти все таблетки, но она уже разъединилась. Сердце сжимается от пронзительного: я люблю. Я сижу на кухне на подоконнике, смотрю на слякоть и грязь, на остатки золотого убора на оголяющихся ветках, на суетливо мелькающие на дороге машины, на серое небо, а сердце тепло и мучительно ноет: я люблю. Нож забыт на краю ванны, вода остыла, а я сижу, спасённая, жду и люблю её.

Глава 2. Парик. Поцелуй

Флешбэк

Показав мне в первый день знакомства свои рубцы под тёмными очками, Альбина, по всей вероятности, испытывала меня. Затем последовало испытание ромашкой и телефоном, которые я успешно прошла, но это было ещё не всё. Через три дня состоялось испытание париком.

В течение всех этих трёх дней я ни на минуту не переставала думать о странном происшествии, которое привело к ещё более странному знакомству. Среди моих знакомых ещё никогда не было людей, подобных Альбине; более того, она была, скорее всего, уникальна в своём роде. Мои представления об образе жизни слепых инвалидов оказались ошибочными: как выяснилось, они вовсе не обязательно должны были безвыходно сидеть дома, а могли и разъезжать в роскошных джипах с водителями-«шкафами», и иногда в их власти было обеспечить доступ в кабинет врача бесплатного учреждения без страхового полиса силой шуршащих бумажек, вложенных в паспорт. И я даже не подозревала, что иногда бывает достаточно только звука голоса, чтобы почувствовать: это твой человек. Но вот странность: это оказалась женщина, да ещё и слепая.

Так о чём я? Ах, да, испытание париком. В семь часов вечера раздалась мелодия телефонного звонка, а на экране высветилось «Альбина». Не скажу, что я не поверила своим глазам, но по моей коже пробежал лёгкий холодок волнения, когда я прочитала это имя. «Встретимся», – облетел последний лепесток ромашки, и я сказала:

– Да.

Низкий, прохладный и щекочущий, как ледяная минералка, голос сказал:

– Настенька… Привет. Это я… Если помнишь.

Странно предположить, что я могла забыть её джип, её Рюрика и её ромашку, предсказавшую нам новую встречу. И было бы ещё более странно, если бы я, услышав её голос, моментально выдала в ответ что-нибудь остроумное и приятное. А выдала я следующее:

– Спасибо за персики… Очень вкусные.

– А конфеты? – тут же поинтересовалась она с явно слышимой в голосе улыбкой.

– И конфеты тоже, – сказала я.

Она сказала:

– Ну, вот мы и снова разговариваем. Знаешь, а я очень боялась тебе звонить.

– Почему это? – удивилась я. Она не производила на меня впечатление робкого человека.

– Сказать откровенно? Я боялась, что ты пошлёшь меня подальше, – ответила Альбина.

– Отчего же? – засмеялась я. – После такого вкусного подарка просто невозможно послать кого-либо.

– Я рада это слышать, – отозвалась Альбина. Ты сейчас не слишком занята?

– Да ничем особенным я не занята, – ответила я.

Сказать по правде, в тот момент я занималась переводом статьи для сайта о здоровье: будучи нелюдимым, неуверенным в себе, робким и до крайности замкнутым человеком, я никак не могла устроиться на обычную работу, связанную с непосредственным контактом с людьми и посещением офиса. На работодателей я, видимо, производила неблагоприятное впечатление слишком чудаковатой особы не от мира сего, и они, взяв мои контактные данные и вежливо пообещав связаться со мной попозже, никогда потом не делали этого. А ещё в моём присутствии они начинали странно нервничать – особенно, когда я смотрела им в глаза. Потом, глядя на себя в зеркало, я недоумевала: что же во мне такого страшного? Лицо как лицо, не фантастически красивое, но и не уродливое; большие тёмно-синие глаза, пухлый рот… Приятный славянский тип внешности, волосы – русые, до лопаток. Ничего жуткого и экстраординарного. А может, дело во взгляде? Да нет, тоже ничего особенного… Не злобный, не чокнутый и не гипнотический. Отчего же они все так дёргаться начинают, когда я на них прямо смотрю?.. Загадка.

Словом, приходилось выкручиваться, не выходя из дома – зарабатывать фрилансом. Не могу сказать, что я получала большие деньги, но это хотя бы спасало от упрёков со стороны отца, что я сижу у него на шее, как великовозрастная иждивенка и бездельница. А жизненные запросы у меня тогда были весьма скромные: на йогурт с булочкой хватает – и ладно.

Статью к сроку я перевести успею, решила я. После звонка Альбины я просто не могла усидеть на месте, как будто сиденье рабочего кресла превратилось в раскалённую сковородку. Выключив компьютер, я начала торопливо одеваться.

Через час мы встретились в центральном парке. Моя необычная знакомая сидела на одной из ближайших к входу скамеек под освещёнными вечерним солнцем высокими старыми елями. Рюрика поблизости я не заметила. Альбина держала на коленях букет сирени; на ней был белый костюм мужского покроя и светло-бежевые мокасины, а каштановое каре её волос золотилось в солнечном свете. Чёлка и тёмные очки скрывали две трети её лица, и в линии её шеи и подбородка было что-то трогательно беззащитное, отчего хотелось подойти и обнять её. Однако обнять её я не решилась, а просто взяла за руку и сказала:

– Здравствуйте. Это я.

– Я уже догадалась, – улыбнулась она, приподнимая лицо. – Привет, Настенька.

Она встала, не выпуская моей руки, и несколько секунд мы стояли так, чувствуя тепло ладоней друг друга, и это пожатие было интимнее поцелуя и даже близости. Она вручила мне букет сирени, а я сказала:

– Отлично выглядите. Белое вам идёт.

– А тебе идёт быть молодой и прекрасной, – ответила она.

Сколько ей могло быть лет? Судя по голосу, не больше тридцати – может быть, тридцать с небольшим хвостиком. Кожа на её шее выглядела бы идеально, если бы не пара небольших шрамиков. Пожалуй, поцеловать её в щёку было бы не страшно, но я всё же пока не решалась это сделать. Держась за руки, мы пошли по еловой аллее. Даже в обуви на плоской подошве она была высокой: на глаз её рост превышал сто восемьдесят сантиметров. Даже нарочито мешковатый, мужского покроя костюм не мог скрыть её великолепной, атлетической фигуры, не лишённой и женского изящества. Я не придумала сказать ничего умнее, как только:

– Наверно, шейпингом увлекаетесь?

– Да, не могу без физических нагрузок, – ответила она. – Не меньше трёх раз в неделю, иначе начинаю сходить с ума.

– Это как? – спросила я.

– Ору на всех, могу что-нибудь сломать, – ответила она просто.

– Значит, в спортзале вы разряжаетесь, – заключила я.

Она кивнула, а мне стало не по себе. «Уж лучше молотить в спортзале грушу, чем колотить людей», – подумала я. И спросила:

– А человека вы ударить могли бы?

Альбина усмехнулась.

– Если это отморозок, который того заслуживает – да, пожалуй, ударила бы. – И, словно почувствовав моё напряжение, добавила: – Не бойся. На девушку я не подняла бы руку. На тебя – никогда. Не напрягайся так… На самом деле я не люблю драться, хотя отпор дать могу. Удивлена? Не веришь?

– Ну, почему? – смутилась я. – Если вы говорите, что можете – значит, можете.

– Не веришь, – кивнула она. – По голосу слышу. Ну, попробуй на меня замахнуться, как будто хочешь ударить.

– Зачем? Я и так вам верю, – напряглась я.

– Не бойся, – улыбнулась Альбина. – Я не сделаю тебе больно, просто покажу приём.

– Вы не будете бросать меня через бедро? – спросила я с нервозным смешком.

– Нет, что ты, – заверила она.

Я понарошку замахнулась на неё, а она с молниеносной быстротой и фантастической для слепого человека ловкостью перехватила мою руку, и в мгновение ока я оказалась скрученной в весьма болезненном захвате. Моя рука была завёрнута мне за спину, а подбородок упирался в локтевой сгиб руки Альбины.

– Ой, ой, пустите! – взмолилась я. – Хватит, вы меня убедили!

Она тут же разжала хватку.

– Прости, милая… Я не хотела сделать тебе больно. Извини, немного увлеклась.

Разминая выкрученные суставы, я проговорила обиженно:

– Надо было предупреждать, что вы мастер рукопашного боя…

– Прости. – Руки Альбины обвились тёплым кольцом вокруг моей талии, голос мягко провибрировал в щекотной близости от моего уха. – Не надо меня бояться.

– А я вас и не боюсь, – сказала я, высвобождаясь из её объятий.

Она не отпускала меня.

– Может, уже перейдёшь на «ты»?

– Может, я сама решу, когда мне переходить и переходить ли вообще? – отпарировала я.