Соболев Викторович - Кондор принимает вызов Страница 4

  Бушмин так и не дождался, пока его начальство окончательно раскроет карты. Простой человеческий поступок, о котором он и сейчас не сожалеет, поставил на его многообещающей карьере жирный крест. Видать, ему так и не удалось избавиться от "упрощенного взгляда на жизнь", так же как и выработать в себе "трезвый и реалистичный взгляд на существующий порядок вещей". Иными словами, он предпочел остаться самим собой.

  * * *

  Тлеющая сигарета обожгла пальцы. Чертыхнувшись, Бушмин вернулся мыслями в реальность. На днях истекает срок договора найма квартиры. Хозяйка не прочь продлить его, но требует платы за полгода вперед. Съезжать ему не хотелось, на Еловой он уже прижился, да и такса вполне устраивала. Денег у него оставалось в обрез, только только хватит оплатить жилье за последующие полгода. Но надо ведь еще и как то существовать? А денежки тают, как снег по весне.

  Еще тысяча долларов спрятана в "заначке", это его НЗ. Плюс машина - ее тоже в случае нужды можно превратить в наличность. Потому как неизвестно, долго ли продлится выпавшая на его долю полоса невезения.

  М да... Хочешь не хочешь, но придется и следующую неделю левачить, если только ему и здесь не перекроют кислород.

  - У тебя развилась мания преследования, - мрачно произнес Бушмин, заводя движок и выбираясь из темного двора.

  Пятью минутами позже он припарковался на площади Маршала Василевского, неподалеку от сияющей вывески круглосуточно работающего ликероводочного магазина. Площадь была пустынной, лишь в предбаннике магазина маячил смутный силуэт. Но после того как в приоткрытую дверь вылетел тлеющий окурок, и это живое существо куда то испарилось.

  Бушмин прикинул, что торчать здесь долго нет особого смысла. Придется заложить еще один круг по Литовскому валу до Московского и далее, через Центральную площадь, на Ленинский проспект. Можно попытаться подцепить клиента на Южном вокзале. Но будет лучше всего, если он прекратит заниматься глупостями и без промедления двинет на Еловую, досыпать остаток ночи в своей койке.

  Прежде чем сняться с якоря, Бушмин приспустил стекло и набрал полные легкие насыщенного озоном и пропитанного летучим запахом клейких молодых листочков ночного воздуха. Стрелки часов, встроенных в приборную панель, показывали двадцать минут третьего.

  Над древним городом продолжала неистовствовать майская гроза...

  Глава 3

  Человек, подобно сухому осеннему листу спланировавший с тротуара прямиком на проезжую часть и едва не угодивший под колеса бушминской "девятки", напоминал своим обликом черного монаха в сутане. Или куклуксклановца, ударно линчевавшего этой ночью пару тройку афроамериканцев и спешащего теперь к родному бунгало, чтобы вновь превратиться в законопослушного гражданина. А еще он здорово смахивал на путевого обходчика с какого нибудь глухого таежного перегона, неведомо какими судьбами занесенного в прибалтийский край.

  Но кем бы ни был этот любитель ночных прогулок, следует признать, что облачение себе он выбрал как раз по погоде.

  "Черный монах" сам открыл переднюю дверку и, не дожидаясь особого приглашения, как был в мокром плаще с надвинутым на самые брови капюшоном, тяжело опустился в кресло пассажира.

  - Вообще то неплохо бы у хозяина "добро" испросить, - неприязненно произнес Бушмин. - А уж потом и в машину садиться...

  Он собрался уж было выставить наглого "попутчика" из машины, но вовремя вспомнил о своих денежных затруднениях. Поколебавшись секунду другую, решил сменить гнев на милость.

  - Куда путь держим?

  - Вагнер! - хрипло выдохнул ночной пассажир. Из под капюшона вырвалось надсадное дыхание. Дышал он часто, с посвистом, как затравленный зверь, которого преследует целая свора собак.

  - Что нибудь случилось? - встревоженно спросил Бушмин. Он крутанул головой по сторонам, может, за мужиком кто нибудь гонится. Да нет, вроде все спокойно, никого поблизости не видать. Сам Бушмин не боялся левачить по ночам, он не из разряда пугливых, но неприятности ему не нужны.

  - Нет, - незнакомец наконец справился со своим дыханием. - Улица Ваг гнер...

  - На Вагнера, значит, - Бушмин, как обычно в такие моменты, слегка замялся. - Это будет стоить полста рублей.

  - Вагнер! Пожа луй с ста, - едва не по слогам произнес тот, шурша складками своего плаща. - Быстро...

  - Быстро не получится, - мрачно произнес Бушмин, заводя движок и трогаясь с места. - Сами видите, чертова погода.

  Проезжая часть улицы Литовский вал походила на бурлящий горный поток. Бушмин про себя чертыхнулся - он уж было собрался домой отправиться, а тут эта ночная птаха подвернулась. Чтобы хоть немного скрасить существование, сунул в магнитолу кассету с записями группы "Любэ".

  В отличие от десантных амфибий вездеходов знававший лучшие времена "жигуленок" напрочь отказывался "ходить по воде, аки по суху". Опасаясь застрять посреди какой нибудь бездонной лужи, Бушмин вынужден был выписывать замысловатые кренделя по всей ширине проезжей части, а иногда даже заезжал колесами на тротуар. На траверсе Дома офицеров пришлось вытряхиваться из машины и какое то время морщить лоб над тем, как сподручнее форсировать образовавшуюся в этом месте водную преграду. Хорошо, хоть очередной заряд прошел и теперь вместо ливня с неба сеялся мелкий дождик.

  Когда Бушмин свернул наконец с пологой Замковой горы на улицу Фрунзе, пролегающую параллельно северному рукаву Преголе, дела его заметно поправились. Навстречу стал попадаться редкий транспорт, двигавшийся с черепашьей скоростью. Там и сям по обе стороны улицы светились огнями рекламные надписи, вывески различных контор и витрины магазинов.

  Дыхание пассажира временами напоминало надсадный хрип астматика. Может, и вправду астматик? Или страдает, к примеру, особым видом заболевания - аллергией на майские грозы.

  Пока Бушмин старательно подражал участникам ралли "Кэмэл трофи", "попутчик" так и не произнес ни единого слова. По правде говоря, Бушмин и сам не испытывал особой тяги к общению, всецело поглощенный процессом вождения, поэтому ему лишь изредка удавалось бросать косые взгляды на притихшего пассажира. Тот, судя по всему, решил прикорнуть по дороге. Рослый оказался парень - как и владельцу машины, салон "девятки" ему был явно тесноват. Ноги пришлось убрать в нишу под панелью, голова свесилась набок и безвольно покачивалась в такт движению.

  Никак с застолья возвращается? Кабаки уже закрылись, кроме двух "ночников", но те расположены в другой части города. На дому гулял? Тогда почему не позаботился вызвать тачку по телефону? Сейчас с этим делом никаких сложностей, все до единого таксомоторы радиофицированы, заказ по телефону принимается круглые сутки.

  Нет, не похоже, чтобы он только что выбрался из за стола, - "выхлопа" от него нет.

  Кстати, о запахах... Вместе с ночным клиентом в салоне появился какой то странный ароматец. Не сказать чтобы был он резким, скорее наоборот, но в нем ощущалось нечто неприятное для обоняния и вместе с тем неуловимо знакомое. Чем то нежилым от него пахнуло, вроде сырой земли и тлена.

  Кем бы она ни была, эта странная личность, смахивающая на черного монаха, Бушмину до того нет абсолютно никакого дела. У него своих забот по горло.

  "Служили два товарища, ага..." - задумчиво, с легким оттенком грусти пропел динамик автомагнитолы.

  Бушмин тоже закручинился.

  * * *

  ...Это ж надо было умудриться нажить себе такого вражину?! Казанцев Алексей Игоревич - в недавнем прошлом вице губернатор области и председатель КУГИ, а нынче известный всему городу денежный мешок, большой ценитель произведений искусства, "янтарный барон" и тэ дэ и тэ пэ... Вот какой важный человек заимел на него зуб.

  И все из за сущего пустяка: Бушмин стал свидетелем не очень красивой сценки с участием банкира Казанцева и незнакомой молодой женщины. Женщина, надо отдать должное, настоящая красавица. Эпизод сей имел место во время фуршета, венчавшего успешно прошедшую городскую выставку изделий из янтаря. Данное мероприятие почтила присутствием вся губернская знать.

  Бушмин скучал в вестибюле Дома художников, на втором этаже которого была развернута экспозиция, остальные "прикрепленные" либо перекуривали на воздухе возле машин, либо держались поближе к охраняемым персонам.

  Эти двое спустились по лестнице: впереди молодая женщина, она была уже одета в плащ и держала в руке сумочку и зонт, а следом за ней Казанцев - сорокалетний лощеный мужчина в смокинге. Молодая особа явно чем то была расстроена и торопилась покинуть мероприятие, хотя именно это почему то не входило в планы преследовавшего ее дельца. Если перевести на человеческий язык речи банкира - тот был слегка навеселе и не стеснял себя в выражениях, - то его требования сводились к следующему: "Ты обязана остаться! Когда все закончится, поедешь со мной! Вопрос решен и обсуждению не подлежит".