Линн Дайер - Великая мудрость прощения. Как освободить подсознание от негатива Страница 4

Пьер Огюстен Бомарше

Ужасные поступки, которые он совершал. Эти слова постоянно вертелись у него в голове, когда он стремительно ехал прочь, вливаясь в поток машин на автостраде. Он не понимал, что именно имела в виду Дороти, но что касается Райана, его отец совершил лишь один непростительный грех – бросил своих детей и жену. Это было его главное преступление, повлекшее за собой остальные трагические события – ухудшение состояния здоровья матери, ее отказ от прав на Райана и его братьев, когда их пришлось сдать в детский дом, потому что она была не в состоянии сама ухаживать за ними и воспитывать их.

Его разлучили с двумя родными братьями – их отправили в один приют, его – в другой. Райану не повезло: он попал в приемную семью безработного машиниста и его жены – к одиозным супругам по фамилии Лузи.

Жили они в двухэтажном домике на две спальни в глухом переулке рядом с железной дорогой. Райана поселили в одной комнате с еще четырьмя приемными детьми. Спали все вместе на одном маленьком, грязном матрасе. В довершение всех несчастий в доме был лютый холод зимой и настоящее пекло летом. Крыша протекала. Всегда стояла омерзительная вонь – пахло плесенью, грязными ногами, канализацией и мышами.

У Райана ушли годы, чтобы понять, что Лузи были отъявленными мошенниками, чья главная задача сводилась к тому, чтобы собирать приемных детей и жить на полагающееся на их воспитание ежемесячное социальное пособие.

Но никто в жизни бы об этом не догадался, видя представление, которое миссис Пег Лузи устраивала на людях. Она брала мальчиков за руки, ласкала их и всех называла лапочками. А в действительности причина была в том, что она просто все время забывала, как их зовут.

Но в кругу семьи все обстояло совершенно иначе. В ящике со льдом было полным‑полно коричневых бутылок с элем. На кухне на гвозде висел изрядно потрепанный от частых порок ремень для устрашения непослушных. Лузи любили выпить и поиграть в карты, усаживая детей перед шатким черно‑белым телевизором с бутылками колы и пакетиками сырных палочек.

С раннего возраста Райан подружился с одним из своих сводных братьев по имени Кенни, низкорослым мальчиком, с дефектом речи, которому нравилось собирать модели самолетов. Они с Райаном частенько беседовали по ночам о том, чем займутся, когда вырастут. Кенни мечтал стать автомобильным гонщиком. Но Кенни недолго пробыл у Лузи; через несколько месяцев он самым загадочным образом бесследно исчез, и о нем больше не было ни слуху ни духу. Впервые в жизни Райан написал письмо, адресованное Кенни, но оно месяцами валялось и пылилось на телефонном столике. Миссис Лузи все обещала его отправить, но так и не отправила, а потом его просто выбросили. И после этого у Райана больше не было близких друзей среди так называемых сводных братьев. Он плохо помнил остальных детей, состав которых постоянно менялся. Они остались у него в памяти как несчастные создания, у которых рот был вечно перепачкан оранжевым красителем, потому что вместо завтрака и ужина они все время ели сырные снэки.

Безрадостные годы, проведенные в семействе Лузи, сильно повлияли на формирование личности Райана, нанеся ему тяжелую незаживающую душевную рану.

Он был не в состоянии говорить обо всех унижениях жизни у приемных родителей даже с психоаналитиком. Он не знал, с чего начать.

Но благодаря этим лишениям он вырос целеустремленным, у него сформировалось стремление к успеху. Он поклялся, что никогда больше не будет зависеть от других, что добьется официального признания и получит образование, что позволит ему стать самодостаточным и преуспеть.

Он постарался гнать мысли о своих сиротских травмах подальше, спрятать их в потаенном уголке души, крепко запереть на замок и привалить дверь огромным камнем. И все‑таки в самые неподходящие моменты эти воспоминания вдруг всплывали на поверхность, причиняя такую боль, что казалось, все это приснилось в кошмаре или случилось с кем‑то другим.

И вот теперь они снова нахлынули на него, когда он пересекал границу между штатами по дороге на запад – возможно, для одинокого водителя это было чересчур длительным путешествием. А в попутчики к нему навязалось слишком много привидений.

Он снова вспомнил промозглые ночи, когда нечем было укрыться, а одеяла не грели; скудную пищу, когда от сильного голода спазмами сводило желудок и, едва оставшись один, он готов был есть что угодно – открывал холодильник и запихивал в рот все подряд: майонез, маргарин, кукурузный крахмал, чтобы только набить живот. И потом эти порки, которые мистер Лузи мог задать в любой момент, не удосуживаясь объяснить причину. Чем он провинился? Что сделал не так? Дерзил в ответ, слишком громко разговаривал или, наоборот, молчал? Но тяжелее всего было полное одиночество. Он никому по‑настоящему не был нужен, никто и нигде не заботился о нем, никто не смотрел на него с любовью или гордостью.

Он не собирался мстить этим отвратительным Лузи. Он был просто рад никогда больше не видеть их после того, как ему стукнуло семь лет и на пороге их дома появилась его мать, похожая на собственный призрак; забрала его после пятилетнего отсутствия, словно просто отлучилась куда‑то на пять дней.

«Думаю, вы попридержали кое‑что из моей собственности», – сказала она, обращаясь к миссис Лузи, которая громко рассмеялась в ответ на столь легкомысленно‑несерьезное замечание.

К тому времени Райан уже вполне научился выживать самостоятельно, или ему хотелось в это верить. Он черпал силы из глубинных запасов энергии и амбициозности. Жил в мире книг, а местная общественная библиотека стала для него уютным домом; здесь он проштудировал каждый том Всемирной Американской Энциклопедии World Book и Британской Энциклопедии; рассматривал иллюстрации, если было трудно понять текст.

Он вернулся в новую квартиру матери, где как ни в чем не бывало сидели его братья, удобно устроившись перед крохотным цветным телевизором.

В квартире также жили Эрл, второй муж матери, и его сын по имени Скотт – у них на двоих был целый третий этаж, куда вела лестница.

Однажды памятным вечером Райан сидел в гостиной, служившей спальней ему и братьям – Дэйву и Джиму. Они смотрели мультфильмы, а Эрл и Скотт прошли мимо них на кухню, где мать мыла посуду.

Он слышал, как Эрл сказал матери, что они собираются на рыбалку.

«Почему бы вам не захватить остальных мальчиков?» – спросила она.

Отчим отхлебнул воды и вздохнул:

– Я же тебе говорил, это не мои дети и я не собираюсь их воспитывать.

«Никогда ты этого не говорил», – ответила мать.

Эрл зло рассмеялся. Это был коренастый, жилистый мужчина с загорелой кожей. Райану не верилось, что его мать могла выйти замуж за такого человека.

«Я точно это говорил, – ответил Эрл. – Ты просто не слушала. По своему обыкновению».

Из окна Райан наблюдал, как Эрл и Скотт выходили из дома и пересекали улицу, при этом Скотт протянул руку и ухватился за отца.

Райан вошел на кухню и, стоя у матери за спиной, все еще мывшей посуду у раковины, спросил:

– А где наш отец?

– У вас его нет.

«С биологической точки зрения это невозможно», – ответил Райан, даже в такой ситуации оставаясь студентом.

Сзади к ним приблизился Дэйви. Точная копия Райана, только с веснушками.

– Эй, у всех есть отец.

– Ну а у вас нету.

«Он что, умер?» – спросил Райан. Мать продолжала мыть посуду.

«Все равно что умер», – бросила она.

– Ма…

«Больше не приставай ко мне с вопросами! – вспылила она. – Я тебя из приюта забрала. Что, этого мало?» Она в сердцах швырнула полотенце, ушла в спальню и закрыла за собой дверь.

«Да, – подумал Райан. – Мало».

Он снова выглянул в окно на улицу, по которой шли Эрл с сыном. Самое печальное заключалось в том, что он был бы даже рад привязанности Эрла, так отчаянно тоскливо ему было. Конечно, мать мыла им шеи и застегивала рубашки, но ему страшно не хватало товарищеских отношений, мужского признания и внимания. К нему никогда в жизни никто так не относился, а ему это было нужно как воздух.

Чтобы улизнуть из дома, у Джима и Дэйва, как и у Райана, когда он достаточно подрос, были заранее намеченные тайные маршруты. Все трое неохотно возвращались домой, где было тесно и где всем распоряжался Эрл, у которого были резкие перепады в настроении и приступы ярости, когда напьется. Все трое страшно боялись, что матери снова станет плохо и что их опять сдадут в приют или в приемную семью. К тому времени, как они стали подростками, они все нашли повод, чтобы навсегда уехать из дома.

Глава III

Кто мстит, иногда жалеет о совершенном; тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом.