Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру Страница 4

Потом мы направимся в святой город, еще полный памяти об одной из наших катастроф, великой как победы. Поднимемся в цитадель царей, чтобы увидеть не только золотые купола и зеленые крыши ее дворцов, колокольни ее церквей, четыре ее части, называемые Земляным и Белым городом, Китай-городом и Кремлем, колокольню  Ивана Великого - самую высокую в городе, на которой прежде был колокол  весом 330 тысяч фунтов, с угловатой облицовкой дворец, арсенал, театр и кафедральный собор, но еще след того страшного пожара, что пожрал город 350 тысяч жителей и заморозил армию в 500 тысяч человек. Спустимся вниз по течению Москвы-реки, чтобы найти на ее равнинах остатки большого редута, где пал Коленкур, и где Ней получил титул принца. Мы вернемся в Москву, чтобы посетить базары, которые уже – Восток, ее Красную площадь, ее ворота св. Владимира; наконец, расскажем удивительные легенды о Меншикове - торговце пирожками и Екатерине - литовской служанке.

Дальше поедем в Малый Новгород [Нижний Новгород], так как подойдет время роскошной ярмарки, что собирает купцов Персии, Индии, Китая, и где находят оружие с Кавказа, столовое серебро из Тулы, кольчуги из Тифлиса; где продают блоками малахит и лазоревый камень; где бирюзу отмеряют стаканами; где покупают тюками ткани из Смирны и Исфагана; куда прибывает, в конце концов, тот знаменитый Караванный чай, который в России ценится на вес серебра, в Англии и у нас - на вес золота.

Любопытство удовлетворено; мы отправимся в путешествие по Волге, этой царице рек Европы, подобно тому, как Амазонка - королева рек Америки, по Волге, катящей воды через Тверскую, Ярославскую, Костромскую, Нижегородскую, Казанскую, Симбирскую, Саратовскую и Астраханскую губернии, принимающей справа Оку, слева Суру, Мологу, Шексну, Каму, Уфу, Самару и после 600 лье пути впадающей в Каспийское море 70-ю рукавами.

Тогда попадем в Астрахань с тремя ее базарами, предназначенными для русских, индусов, азиатов; Астрахань, которая касается правой рукой донских казаков, а левой – казаков уральских, которая, повернув голову, теряется взором в необъятных степях татар-киргизов, где волны зелени так же подвижны и равномерны, как валы Каспийского моря.

Там остановимся на несколько дней, чтобы снова увидеть этих длиннобородых людей в островерхих колпаках и широких красных панталонах, пика, лук и колчан которых были ужасом нашего детства, то есть тех самых людей, кого снежная буря сорвала с окраин Азии, Туркестана и бросила, как во времена Аттилы, на наши равнины и города; поохотимся на дрофу верхом на маленьких лошадках, ведущих родословную от тех, что грызли кору деревьев Булонского леса и пытались сорвать с пьедестала бронзовую статую Наполеона; затем, когда осмотрим огромные рыбные ловли,  поставляющие осетров, плотью каждого из которых можно накормить целую деревню, стерлядей, цена за каждую из которых составила бы богатство семье, пересечем степи ногайских татар, посетим Кизляр, Дербент, Баку; достигнем, может быть, Персии, но наверняка поплывем Кавказом до Тифлиса.

Передохнем немного в  т е п л о м  г о р о д е, названном так, благодаря его серным баням. Покажемся в окне нашего друга - барона Тиссо, консула Франции и посмотрим шествие Европы в Индию, а Индии в Европу. Мы - на их пути, в столице Грузии, в резиденции королей Картли. В XII веке Чингисхан, в 1576 году Мустафа-паша ее взяли и разгромили. Две сотни лет спустя ее разрушил Ага-Мохаммед-хан; наконец, русские ее взяли в 1801 году и отстроили. Сегодня это великолепный город с 60 тысячами жителей, двумя архиепископствами – грузинским и армянским, прекрасным кафедральным собором, казармами и базарами.

Мы у подножья Кавказа, и нам предстоит пройти перед скалой, где был прикован Прометей, и посетить лагерь Шамиля - другого титана, который так же, как отлученный от церкви Иов боролся в своем бурге против императоров Германии, борется в своих горах против царей России. Знает ли наше имя Шамиль, и позволит ли нам переночевать под пологом своего шатра? Почему бы нет? Бандиты Сьерры хорошо знали мое имя и легко позволили нам провести три ночи в своих шалашах.

Нанеся этот визит, спустимся в долины Ставрополья; оставим справа калмыков-татар, слева - черноморских казаков; задержимся в Ростове, на Азовском море, древних Palus M;otides (лат.) – Проточных болотах; сядем на барку и отправимся с визитом в Таганрог, где Александр умер от раскаяния, может быть, от угрызений совести; в Керчь, древний Пантикапей милетцев, где покончил с собой Митридат, преследуемый римлянами; там снова сядем на пароход, который предоставит нам два дня в Севастополе, вновь возьмет на борт, чтобы препроводить в Одессу, и высадит нас не дальше Галаца.

Тогда я окажусь во владениях моих старинных друзей, господарей Ясс и Бухареста – Стурдца и Гика; будучи проездом, пожму руку современному каим-макaму, которого я знал ребенком, но уже с титулом князя Самосского; так я увижу, всегда ли воюют Землин и Белград; я поднимусь до Вены; осмотрю там Шёнбрунн, дворец-усыпальницу; Ваграм, равнину с жуткими сувенирами; остров Лобау, где Наполеон получил от реки, которую, как Ксеркс, хотел посадить на цепь, первое предостережение судьбы.

Вена, это – Париж, через три дня я буду среди вас и скажу вам, дорогие читатели:

- За два месяца я проделал путь в три тысячи лье; узнаете меня? Вот он я.

На этот раз не станут говорить, что я не ездил; когда эти строки поступят в типографию, я буду уже два дня в дороге.

Примечания:

Мёсьё – господин, мессьё – господа

Пестум – древний город на юго-западном побережье Италии (провинция Кампания – древнегреческая Посейдония)

Клодия – жена Квинта Метелла Целлера, предположительно воспетая под именем Лесбии

Мазлинус  Ц е л л е р  (лат.) или Мазлин  л е  Р а п и д  (фр.) – Мазлин  Б ы с т р ы й

Елагинские острова – точнее, Елагин остров

Великий князь Иоанн III Грозный – в разное время взял под стражу своего внука Димитрия и брата Андрея, оба умерли в заключении: брат в 1493, внук в 1509 году; не путать с Иоанном IV Грозным

 «Спустимся вниз по течению Москвы-реки» - следует читать: «Поднимемся вверх по течению Москвы-реки»

Сура – правый приток Волги, Уфа – приток Белой, Белая – приток Камы, впадающей в Волгу

 «…поплывем Кавказом до Тифлиса» - автор предполагал от Астрахани добраться до Тифлиса по Каспийскому морю, вдоль Кавказского побережья, и по кавказской реке Куре

Каим-макам – турецкий наместник, но термин арабский

Милет – ионический город на карийском побережье, крупный торговый и промышленный центр древности

Галац – румынсий город у слияия Сирета и Прута с Дунаем.

                                         Пролог

 Прежде чем отправиться в путь, следовало бы познакомить вас с нашими компаньонами по путешествию.

          Если в течение последних двух месяцев вы проходили случайно между полуночью и четырьмя часами утра по площади Пале-Руаяль, то вы должны были видеть нечто такое, что повергало в изумление кучеров фиакров и подметал, единственных человеческих существ, которые имели право бодрствовать в такие часы. Это – весь второй этаж отеля  Т р е х  И м п е р а т о р о в  с балконом сплошь в розовых кустах, камелиях, рододендронах и азалиях, освещенных a giorno (итал.) – как днем и оставляющих незагороженными для притока воздуха и ночной прохлады четыре настежь распахнутые окна, словно Сивори не играл свои очаровательные этюды на скрипке или Ашер - дивные мелодии на пиано. В этом салоне, а сквозь открытые окна и распустившиеся цветы с улицы видна дюжина мужчин, которые беседуют, прохаживаются и жестикулируют, говорят об искусстве, литературе, политике, о том - о сем, обо всем за исключением кошелька и биржевой игры; говорун, заметим, - явление более редкое, чем принято считать, его нигде не встретишь кроме как во Франции, и даже во Франции, чего я очень боюсь, он начинает исчезать из-за сигары и ухода от дружеских ужинов.

Время от времени молодая женщина 23-24 лет, стройная, как англичанка, грациозная как парижанка, ленивая как азиатка поднимается с софы, где она возлежит, нехотя берет за руку того, кто ближе, и равнодушно тянет его к балкону, где и появляется, утопая по пояс в цветах. Там она дышит, рассеянно созерцает небо, роняет несколько слов, которые кажутся словами эльфов и виллисов, говорит, будто из другого, не нашего мира и вскоре возвращается в салон, чтобы снова принять свою полувосточную-полуевропейскую позу. Правда, если раздается звонкая полька, мазурка, небрежное дитя Севера выпрямляется, оживает и, скачущая проворно и легко как дочь Севильи или Кадиса, останавливается тогда лишь, когда музыка обрывается, когда оркестр замолкает. В эти возвышенные минуты, которые, видимо, вовсе не являются составной частью ее обычной жизни, ее лицо преображается, как меняются и ее повадки: бархатный глаз, обыкновенно скорее томный, чем живой, обведенный коричневой краской, что можно принять за след самой тонкой арабской кисточки, излучает огонь черного диаманта; его цвет, ровный как лепесток камелии, обнаруживает карминный блеск, отчего бледнеют розы, аромат которых она вдыхает; ее нос, предельно изящный, расширяется; ее губа приподнимается и открывает маленькие белые  зубки, что кажутся предназначенными больше для угрозы, чем для поцелуя.