Неизвестен Автор - Полигон 1-4 Страница 4

Все так и помчались на мельницу. К утру им удалось заполучить только старый пиджак и четыре обойных гвоздя хитрого мельника - ведь мельник не пустил их в дом, а во дворе больше ничего не оказалось.

Тогда бригадир решил подорвать мельницу, но мельник опередил его - мельница взлетела на воздух вместе с бригадой и ее отважным бригадиром так высоко, что даже мельник, повисший на лопасти, очень удивился. Пилу никто больше не хотел отыскивать. Пора было лететь на Филиппины.

* * *

На Багамах было сухо, как всегда бывало там. Иржи лениво поддел тростью кусок корабельного остова и улыбнулся - это был остов баркаса. Но самое главное, остов этого баркаса неплохо выглядит, и дон Игнатио будет доволен. Иржи отложил в сторону свою трость и позвал дона. Но дон куда-то делся, и Иржи решил немного погулять по Багамам.

Через неделю Иржи все-таки нашел то, что искал: у раскидистой пальмы на раскладушке лежал толстый серый бегемот, напоминавший любимого учителя Иржи - дона Игнатио. Рядом на траве валялась записная книжка учителя. Дон задумчиво ходил вокруг раскладушки и тихо посмеивался, чтобы не разбудить бегемота.

Иржи напомнил, что остов баркаса ждет уже целую неделю, и пора бы перестать валять здесь бегемота по раскладушке. Надо будить бегемота и идти в лес, туда, где лежит баркас старого колдуна.

...Самолет лихо разбежался и ударился в эвкалипт - придется выгружать бегемота и лететь так.

Дедушка Апполоныч любезно согласился подвезти их, но брать бегемота старый хрен отказался. Все уже было погружено, как вдруг дон раздумал лететь - такие фокусы он любил. Иржи попросил деда немного подождать и принялся уламывать дона: дескать, бегемот - пустяки, их ждут Филиппины, где они встретят всех - и мельника, и обходчика, и многих других, - даже его младший брат, летчик, собирался лететь туда. Дон согласился и первым сел на зеленого крокодила деда Апполоныча, удобно устроившись между дедом и остовом баркаса, который он все-таки нацепил поперек крокодила. Затем сел Иржи, дед щелкнул крокодила по носу, и приятели весело взвились в синее небо.

* * *

Японский апельсин оказался гораздо меньше, чем думал мужественный летчик, брат хитреца Иржи. Он лежал на теплом японском берегу и глядел на крупный японский рекламный щит, изображавший собой типичный образчик японской живописи на рекламных щитах. Апельсин скромно лежал рядом. Невдалеке догорали обломки его любимого истребителя.

Скоро летчик задремал, и ему начали сниться кошмарные сны. Казалось, вся Япония хочет заклеймить позором несчастного летчика. Апельсины и сгоревшие истребители окружали его со всех сторон, стараясь задушить его как можно скорее.

Вдруг летчик услышал сквозь сон негромкое мелодичное позвякивание. Он открыл глаза и, открыв, сразу зажмурился, потому что понял, что лучше не смотреть на яркий фонарь, болтавшийся у него перед носом. Хотя с японскими фонарями ему редко приходилось встречаться. Он все еще думал о тех истребителях, которые не долетели до Филлипин по техническим причинам: у них попросту не оказалось ничего похожего на фюзеляж, а без него трудно долететь до Филлипин.

Позвякивание давно стихло, фонарь погас, берег приуныл, самолет сгорел, и летчик снова уснул. Апельсин так и остался лежать на японском прибрежном песке, освещенном ярким солнцем, тоже вроде бы японским.

Проснувшись, летчик первым делом бросился к апельсину, и сожрал бы его, но вспомнил, что апельсин этот был японским, и положил его на место. Поднявшись, он побрел вдоль бесформенной груды обгоревших обломков истребителей. Он шел мимо этой груды в глубоком раздумье по направлению к другой, состоявшей в основном из паровозов, хотя эти паровозы и не должны были бы здесь лежать...

Следующая груда заставила летчика задуматься о смысле всех этих груд. Они напомнили ему его детство - в детстве он очень любил превращать в такие же груды обломков разные вещи своих родителей и братьев. Старший брат Иржи частенько лупил его за это. Но все равно новые и новые груды выходили из под рук будущего летчика...

...Японские паровозы только что исчезли, а гора Фудзи - нет; она почему-то никогда не исчезала, если только светило не светило так, как светило сейчас светило, а светило оно не как светило, а вообще никак не светило.

* * *

Было ясно видно, что Ганс Обломов не умеет ставить капканы. Интересно, на кого он хочет возложить это дело на этот раз? Время шло, и никого вокруг не было. Растерянный Ганс понуро бродил с капканом по гладкому тонкому льду. Он ничего не мог придумать. Неожиданно Ганс вспомнил, кому можно поручить установку капкана, и направился к берегу, где стоял его лимузин, больше смахивавший на тяжелый гроб на шести столбах, выкрашенный во все синее и зеленое.

Но тут неожиданно лед тронулся, а вместе со льдом тронулся и лимузин. Обломов не успел ничего: ни бросить взгляд на улетающий лимузин, ни тем более поставить капкан - падение в ледяную воду, усугубленное тем, что капкан защемил Гансу ногу, помешало ему сделать это.

* * *

"...Редкий трамвай доплывет

до середины Днепра."

Пролетая над Днепром, Иржи попросил немного притормозить и снизиться, чтобы не упустить тот момент, когда трамваи начнут переправляться на западный берег.

...Вот все пятнадцать трамваев разом ринулись в воду, и вскоре три штуки уже затонули недалеко от берега. Иржи потер руки и попросил остановиться совсем. Крокодил круто пошел влево и вниз, а затем сел на высокий прибрежный холм.

Пока они садились, утонуло еще четыре трамвая. Дон Игнатио задумчиво достал из корзины записную книжку и зевнул. Иржи заявил, что ставит свою трость против остова дона, что сегодня ни один трамвай не пересечет середины Днепра. Дон же решил присоединиться к Иржи, и предложил деду поставить против них своего крокодила. Дед сначала не соглашался, но дон сразу смекнул, что дед слабо разбирается в здешних трамваях, и приплюсовал к трости корзину от своих книжек. Легковерный старик соблазнился и изъявил свое согласие. Иржи посмотрел на Днепр и удовлетворенно заметил, что над водой виднелись уже только два трамвая, из последних сил пытающиеся достичь середины Днепра.

Иржи решил немного побродить по прибрежному пляжу и, предупредив остальных, направился вниз. Там он и встретил Обломова, который тоже наблюдал за трамваями. Иржи был очень рад встрече. Обломов выслушал про пари, заключенное дедом и его пассажирами, и решил принять сторону Иржи и дона. Обломов поставил заднюю дверь от своего лимузина, и тут оба трамвая, как по команде, скрылись под водой.

Дед потрепал по холке крокодила, проворчал себе что-то под нос и решил не заключать никогда больше такие пари. Потом дон сказал, чтобы дед все-таки довез их до Филиппин, и пусть Обломов приезжает туда забирать крокодила, а взамен пусть дает колеса от лимузина. Обломов не хотел на Филиппины, и все уговаривал дона подождать, но дон сказал, что ждать некогда, и оседлал крокодила.

Вскоре Днепр остался позади, и под ними уже был Китай...

* * *

"...Некто мистер Обломов был

там. Это объясняет все."

Желтая филиппинская ящерица нагло уставилась на проснувшегося только что мельника, лежавшего на пиджаке, аккуратно расстеленном на широкой спине носорога деда Апполоныча, и бригадира с четырьмя обойными гвоздями в зубах, пытавшегося стащить пиджак из -под мирно спящего мельника. Носорог не обращал внимания на всю эту возню.

Наконец, ящерица забыла про мельника и перевела взгляд вдаль, где уже виднелся остов баркаса с его счастливым обладателем, Иржи со своей тростью и Обломов с крокодилом. Дон Игнатио бодро размахивал свободной рукой и рассказывал что-то захватывающее. Вслед за ящерицей вдаль зорко посмотрел дед. Он завел себе нового зеленого крокодила и почти не держал зла на Иржи и дона. В это время железнодорожный обходчик крепко спал на опушке филиппинского липового бора. Он крепко спал уже около двух суток - партийное задание было очень трудоемким.

Иржи первым заметил мельника, суетившегося вокруг пиджака, который был похож теперь уже на пиджак типа "люкс". Носорог грузно повернулся вокруг своей оси, и мельник сразу решил слезть, благо время еще было. Запыхавшийся же бригадир не заметил, как носорог накренился, и в следующую секунду был придавлен самым жестоким образом незадачливым носорогом.

Иржи протянул мельнику какой-то маленький пакет, содержимое которого ему предстояло узнать. Затаив дыхание, следили коллеги за мельником, вскрывавшим пакет. Все, что могло случиться, случилось бы, если бы только дед в самый последний момент вдруг не упал в баркас. Все оглянулись, и этого было достаточно. Ничего не случилось. Ровным счетом.

Опечаленные коллеги взяли у мельника пакет и собрались было выбросить его в канаву, но Иржи решил повременить и убрал пакет в карман. Дон хотел было возразить, но зевнул и не стал возражать. Дед с обломком баркаса в зубах тяжело вывалился из него, подошел к бедняге бригадиру, придавленному носорогом, и ткнул его кончиком каблука галоши, которую он всегда надевал на левую ногу. На правой ноге у него тоже была левая галоша. Бригадир слабо улыбнулся и постарался улыбнуться еще, но уснул. Уснул и дед. Носорог тоже спал, но сон его не был спокойным, тем более, что носорог был разбужен легким толчком в бок чьего-то холодного каблука. Это оказался филиппинский каблук. Его запустил в носорога один железнодорожный обходчик, которому не спалось. Вскоре носорог снова закрыл глаза и погрузился в забытье.