Матвей Курилкин - Будни имперской стражи[СИ] Страница 40

Похоже, мне поверили – сквозь ресницы я понаблюдал, как магистр пошел к двери. Несколько секунд я себе выторговал. Пока он возился с засовом, мне удалось достать нож, пока требовал принести ведро с водой, я успел надрезать веревки так, чтобы натяжения они не выдержали. Мучитель дождался, когда меня обольют водой (я закашлялся и "пришел в себя"), и снова педантично закрыл за помощниками дверь (пожалуй, это мне даже на пользу).

– Ну вот, вы получили свою воду, – хмыкнул магистр, – а я все еще жду ответа.

– Жди дальше, негодяй, – ответил я, и добавил пару совсем уж непечатных выражений на оркском.

Негодяй и не подумал расстраиваться, просто снова натянул веревку. Одновременно я изо всех сил напрягся, и веревка закономерно не выдержала, так что удар руками в лицо мучителя получился замечательный. Пожалуй, из такого положения лучше и нельзя было. Конечно, не будь на нем маски, результат был бы лучше, но так тоже неплохо. Отчасти от боли, отчасти от неожиданности магистр отшатнулся и опрокинулся на спину, а я неаккуратно сполз с дыбы и, придавив его своим весом, принялся с энтузиазмом его душить, время от времени приподнимая и постукивая затылком по полу. Да, способ усыпления гораздо менее гуманный, чем применялся ко мне, но тут уж не моя вина, работаю с тем, что есть. Через некоторое время противник перестал дергаться. Я проверил, дышит ли он, и, убедившись, что дышит, облегченно вздохнул.

Действовать теперь нужно быстро и без ошибок. Но в первую очередь удовлетворим любопытство: выясним, зачем этот товарищ скрывал от меня свое лицо? Маска была довольно надежно укреплена, так что некоторое время я с ней провозился, но когда все‑таки снял, понял, что надевали ее вовсе не для того, чтобы скрыть лицо от меня, а для того, чтобы его не видели собственные подчиненные. Магистр оказался чистокровным эльфом. Удивленно присвистнув, я постарался двигаться еще быстрее. Если раньше я допускал возможность сбежать, не выполнив задания, то теперь убедился в том, что магистра допросить нужно обязательно.

Впрочем, план изменился не сильно, только усложнился немного. Я быстро скинул с себя верхнюю одежду, раздел магистра, и стал облачаться в его шмотки, благо фигуры у нас отличались мало. Закрепил на лице его маску, довольно качественно выполненную, как оказалось. По крайней мере мне нигде не жало, и обзор практически не уменьшился. Надеть свою одежду на бесчувственного эльфа оказалось гораздо сложнее, и я провозился довольно долго, но в конце концов справился. Правда, в процессе пришлось еще раз стукнуть его по голове, а то он начал подавать признаки жизни. Как бы не выбить из него нужные нам сведения, пускающего слюни идиота могут не зачесть в качестве выполненного задания. Взгромоздил пленника на дыбу, крепко привязал и соорудил из собственных оторванных манжет кляп. Надежностью он не отличался, но я надеялся, что он и не понадобится, и магистр не очнется раньше времени. Затем отыскал в углу мешок, который недавно сняли с меня, и нацепил его эльфу на голову. Теперь, пожалуй, можно не слишком опасаться, что подмену заметят.

Я пару раз глубоко вздохнул, накинул на голову капюшон, а потом подошел к двери и, отодвинув засов, выглянул наружу.

– Братья, – прокричал я немного хриплым голосом, – подойдите сюда, пожалуйста.

Голос – самое слабое место в моем плане. Никогда не отличался способностями к подражанию и очень опасался, что меня тут же разоблачат. Но, похоже, подчиненным магистра даже не пришло в голову усомниться в своем командире. Ко мне шустро подбежали два дежуривших на страже человека:

– Что угодно магистру? – услужливо спросил один из них.

– Распорядитесь, чтобы приготовили карету, а сами берите нашего гостя. Он нас покидает. – спокойно проговорил я.

– Куда его отвезти, господин магистр?

– Этим займусь я сам.

Человек явно удивился, но спорить не стал. Я подождал, пока помощники отвяжут пленника, пропустил их вперед и отправился следом. Дорогу я, конечно, не помнил, и боялся, что могу пропустить нужный поворот.

Чтобы выйти из здания, пришлось сначала подняться из подвала. Оказалось, штаб‑квартира находится в центре города в одном из старых домов. Дождавшись, когда магистра погрузят в стоявшую во дворе карету, я запрыгнул на место кучера, и погнал лошадей. Проехав пару кварталов, я немного расслабился, и уже стал размышлять, везти ли пленника сразу в управление, или все‑таки сначала разыскать шефа с Ханыгой, когда откуда‑то из подворотни вылетел камень, траектория которого неожиданно оборвалась при встрече с моей головой.

Очнувшись, я сразу узнал привычный интерьер – я находился в морге управления, а надо мной с озабоченными лицами склонились шеф, Свенсон и Ханыга. Я опустил глаза, и увидел, что на груди у меня расположился крысодлак. Он тоже с любопытством заглядывал мне в лицо. Подумав пару секунд я не нашел ничего лучше, как спросить:

– Вы меня вскрывать собрались?

– О, я говорил, что ничего с ним не случится, – радостно прогудел орк. – Подумаешь, какой‑то камень! Были бы там мозги, тогда да, можно было бы волноваться.

– Вы, господин Огрунхай, своим броском могли бы, пожалуй, и памятнику Воителя голову расколотить, не то, что своему несчастному подчиненному, пусть и безмозглому, – раздался голос Свенсона, – хорошо, что вовремя привезли, а то ведь он мог лишиться остатков разума!

– Да, шеф, эк вы прям метк Сарха, жалк его. – Сочувственно добавил Ханыга.

– Хватит наседать, я же не знал, что это он! А ты зеленый вообще бы заткнулся, сам меня под руку толкал, "двайте снмем возницу, они ж убили нашго сржанта, они ж тело зкапывать едут" – смущенно огрызнулся шеф.

До меня, наконец, дошло.

– Так это вы меня так? Демон. Вот сейчас у меня перестанет двоиться в глазах, и я всех убью! Я тут стараюсь, мало того, что выбираюсь из практически безвыходной ситуации, так еще и задание выполняю, а мне камнем по голове. Между прочим, вы в курсе, что меня там на дыбе растягивали?

– То‑то я смотрю, подрос вроде бы, – ухмыльнулся шеф, а Ханыга заботливо убрал с моей макушки грелку с подтаявшим льдом, и положил на ее место свежую.

– А ты здесь откуда взялся? – обратился я к крысодлаку, который, как будто так и должно было быть, деловито полез мне за пазуху. Крысодлак, конечно, промолчал, вместо него ответил Ханыга:

– А он, когда тебя пльнили, все за нами бежал, а кгда отставать начал, за ноги кусаться начал. Пришлось с собой взять.

– Господа, вам не кажется, что в морге стало слишком оживленно? – задумчиво спросил Свенсон. – Это место принадлежит смерти, здесь должно быть тихо, благостно и спокойно, а вы своими громкими, полными жизни голосами нарушаете эту атмосферу. Сарх, хватит занимать казенную полку, ты еще слишком живой для этого. Поднимайся, сейчас будем допрашивать твою добычу. Господин Огрунхай, мне кажется, пора позвать начальство. Не будем откладывать дело в долгий ящик.

Пока Ханыга бегал за капитаном, тролль решил провести предварительные приготовления. Я в первый раз присутствовал на допросе, исполняемом мастером некромантом, и потому наблюдал с интересом. Шеф, напротив, отошел к столу Свенсона, отвернулся от нас и принялся сосредоточенно рыться в бумагах. В ответ на мой удивленный взгляд тролль шепотом пояснил, что "господин Огрунхай у нас очень впечатлительный, не любит за моей работой наблюдать". Фраза удивила меня еще больше. Шеф и впечатлительность у меня в мозгу никак не сочетались.

Пока я удивлялся, Свенсон привел в себя магистра, который лежал на одном из столов. Стол соседствовал с тем, который я только что покинул. Магистр уставился на нас с яростью и презрением, но сказать пока ничего не мог – рот его по‑прежнему был заткнут кляпом. Свенсон пристально уставился в лицо эльфу и запел. В песне не было слов, он просто выводил голосом очень нежную и печальную мелодию. Общаясь с нашим некромантом, я как‑то раньше не замечал, чтобы он блистал певческими талантами или красивым голосом, но то, что я слышал сейчас, было прекрасно до слез. Не прекращая напевать, он гладил пленника по голове, бережно, как мать гладит своего умирающего ребенка или как это делает солдат на поле боя, провожающий в последний путь своего смертельно раненого товарища. Эти движения и эта песня и взгляд чуть мерцающих серо‑голубых глаз тролля обещали немыслимое облегчение. Обещали покой и прекращение страданий, обещали тихую благодать кладбища. Я не слишком чувствителен к магии, но сейчас даже меня пробрало. Хотя это уже не совсем магия, это настоящее искусство. Частью сознания мне хотелось прекратить это наваждения, но другая часть наоборот остро сожалела, что я сейчас не на месте магистра – он уходил, освобождался от этого мира, который больше не сможет приносить ему боль, и провожал его самый близкий друг, который скорбит от того, что он уходит и в то же время рад за него.

Я, понял, что слишком глубоко погрузился в переживания пленника, и, чтобы отвлечься интенсивно потер уши руками, пару раз дернул себя за волосы. Помогло, хотя мне все время хотелось прислушаться повнимательнее, и вновь ощутить сладкое очарование смерти. Эльфа, естественно, проняло гораздо сильнее. На лице его застыло странное выражение – смесь печали и беспечности – выражение, которое бывает у только что умерших или умирающих.