Диана Килина - ИГ/РА Страница 43

А говнюк хорошо держал себя в руках. Я надеялась, что он сорвётся ещё на кухне, но он держался. Сильный, ублюдок. Боялся причинить вред. Какой заботливый.

Тварь. Ненавижу… Сломал мне жизнь, а теперь нежничает. Глаза бы мои не видели, век бы не знать урода.

Дорога предстоит длинная, но я справлюсь. Перед смертью не надышишься, даже когда в открытое нараспашку окно врывается ледяной воздух, пропахший хвоей и листвой.

Съехав на Е105, я подержала мобильник включённым ещё с полчаса, а затем вырубила его, и выбросила в окно.

Он поймёт. Конечно, поймёт, куда я еду. Никто, кроме него не поймёт, потому что только он знает об этом месте. Все остальные уже мертвы.

Лазарь

Пульсирующая боль в висках привела меня в чувства. Веки, будто склеенные, тяжело поддавались, но всё–таки я смог их поднять и оглядеть освещённую утренними лучами спальню.

Медленно перевернувшись, я опёрся о пол руками и встал на ноги. Голова кружилась, как после хорошего похмелья, перед глазами плясали «кровавые мальчики». В доме – тишина.

Заглянув в ванную, я зажмурился от головной боли и облизнул пересохшие губы. На полу валялось полотенце, с торчащим из него куском смесителя. Вот чем она меня огрела.

Туго соображая, я поднял джинсы с пола и сел на кровать, потирая лоб ладонью. Осторожно просунув ноги в штанины, я снова поднялся на ноги, застегнулся и нащупал мобильник в заднем кармане.

– Стас, – хрипло начал я, – Номер Морозовой, вычисли, – отрывисто сказал я, с трудом ворочая языком.

– Секунду, Игорь Викторович, – послышался стук по клавиатуре.

– Быстрее, – прорычал я.

– Не могу проследить. Телефон исчез с карты где–то в Ульяновске.

– Твою мать… – голос хрипел.

– Судя по всему, она выехала из города по сто пятому.

– Я понял, спасибо.

«Я могу не вернуться…»

Пошатываясь, я встал на ноги и побрёл к лестнице. Глядя вниз по ступенькам, я ощутил головокружение и тошноту, быстро сглотнул, и, держась за перила, спустился вниз. Убийственно медленно.

Ключи от машины лежали в прихожей, я со второй попытки схватил их, и вышел из дома, даже не закрыв дверь. Забравшись в Гелик, я завёл мотор и поехал, жмурясь от боли, к выезду из посёлка. Охранник выскочил из сторожки, размахивая руками, и я был вынужден затормозить.

– Игорь Викторович! Ваша… – запыхавшись, начал он, – Снесла шлагбаум ночью!

– Я заплачу, – процедил я, сквозь зубы, – Отойди.

– Она как безумная была, даже не затормозила, – продолжал верещать он, – Наоборот, газу прибавила. У нас записи есть, если что…

– Отойди, – завопил я, – Убью нахер, если не отойдёшь!

Рот парнишки раскрылся в ужасе, и он отпрыгнул от моей машины метров на пятьдесят за раз. Я дал по газам, и взвыл в голос, выезжая на трассу.

До Москвы почти десять часов, без остановок.

Впервые в жизни я начал молиться Богу.

Только бы успеть…

ГЛАВА 24

И никто не хотел быть виноватым без вина,

И никто не хотел руками жар загребать,

А без музыки на миру смерть не красна,

А без музыки не хочется пропадать.

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолёт с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет земле лишь тень.

Виктор Цой и Кино «Пачка сигарет»

Тимур

– Да возьми же ты трубку, – засопел я в телефон, в сотый раз набирая Лазарева.

Стас следил за моими движениями, пока я мерил его кабинет широкими шагами. Из мобильника доносились длинные гудки уже битых полчаса, с тех пор, как меня вызвал наш программист.

– Ты уверен в этом? – ещё раз переспросил я, продолжая краем уха слышать гудки.

– Тимур Маратович, вы же сами видите, – он качнул головой на монитор, где красовалось досье нашей секретарши, – Фамилия и отчество совпадают.

– Но как такое возможно? Почему её не проверяли перед приёмом на работу? – зарычал я.

– Да проверяли её, дотошно и с расстановкой! – вскинул руками, Станислав – Но тогда информацию об усыновлении никто не принял во внимание. А сегодня я ещё раз проверял всё про эту Морозову–Светлову, и как осенило.

– А раньше осенить не могло? – взвыл я, – Ищи Лазарева!

– Мобильник дома, – взвизгнул Стас, судорожно сглотнув, – Он звонил час назад, просил выследить эту…

– Выследил?

– Телефон отключён, она выехала из города… – промямлил парнишка.

– Блять! – мой кулак впечатался в гипсокартонную стену и пробил её насквозь, – Машина. Взламывай датчик GPS в его машине. Ищи!

– На это час уйдёт, если не больше.

– Ищи, я сказал!

Пулей вылетев за дверь, я пошёл в приёмную. Илоны там не было, из глаз от ярости как искры посыпались.

Пробежав по коридорам ещё раз, я услышал звонок лифта на этаже и подскочил к дверям. Едва створки разъехались, я увидел лицо этой белобрысой суки, и вошёл внутрь.

– Тимур Маратович? – вопросительно изогнув бровь, спросила она, пятясь назад.

Мои ноздри раздувались, когда я подошёл к ней вплотную и потёр правую щёку большим пальцем. Под толстым слоем тонального крема была родинка.

Такая же, как у Ольги.

– Он же… – выдохнул я, схватив её за горло, – Я же этими руками его с того света вытащил не единожды, а вы… – мои пальцы сжались так сильно, что она захрипела, – Падла. Говори, где они! – мой голос прогромыхал в пространстве лифта так громко, что стены затряслись, – Я тебя сейчас убью, сука!

Ольга

Я сидела, как сомнамбула, глядя в одну точку перед собой и спала с открытыми глазами. По моим подсчётам, Лазарев проснулся через несколько часов после того, как я его огрела по голове, а значит, сейчас он должен быть на подъезде. Мозг закипал, от предвкушения и переутомления, но я упорно ждала, не давая себе даже секунды расслабиться.

Сигареты закончились, последние три часа именно они помогали держаться и не заснуть. Во рту стоял горький привкус табака. Желудок скрутило тугим узлом.

Вот и всё. Время пришло.

Постоянно казалось, что слышу шелест шин по асфальту, но это были простые галлюцинации. Игры разума. Такое бывает, если долго не спишь – не смертельно. Сторож, которого пришлось вырубить снотворным, лежал на топчане пузом к верху и сильно сопел. Наверное, переборщила с дозой…

«А если он не приедет?» – мелькнула пугающая мысль. «Что тогда?»

Нет, Лазарь приедет. Обязательно приедет. Не зря же я проверяла, давила на нужные кнопки, втиралась в доверие. Главное, чтоб приехал один. Тогда всё закончится.

Лазарь

Вода тихо плескалась, заставляя моргать медленнее. Машина Ольги стояла на углу, и ноги понесли меня туда. Кажется, инстинкт самосохранения отключился напрочь, потому что я распахнул дверь, даже не думая о том, что может меня поджидать.

В нос ударил сильный запах табака, перемешанный с её привычным ароматом и ветхостью старой сторожки. На старом, просевшем диване валялся мужик – видимо сторож. Опытный взгляд подсказал, что он дышит, значит живой.

– Оля, – выдохнул я, посмотрев на её спину.

При звуке моего голоса, плечи распрямились, вытянулась осанка, тёмные волосы качнулись от мимолётного движения.

– Оля, – дрогнувшим голосом повторил я, застыв в проёме, не решаясь подойти ближе.

Она сидела, не шелохнувшись. Натянутая, как струна, но живая.

Слава Богу, живая.

– Садись, – прозвучал в голове её голос, эхом отразившийся от стенок черепной коробки.

Странное, непонятное ощущение, ноги сами двинулись в её сторону. Подойдя чуть ближе, я увидел по другую сторону деревянного лакированного стола ещё один стул.

– Сядь, Лазарев, – снова прозвучал её голос отовсюду.

Я опустился на стул, уставился на револьвер и рублёвую монету, лежащие возле её руки. Пальцами она перебирала две пули.

– Ты не притронешься к оружию, пока я не скажу, – прошептала она – едва уловимое движение губ, но голос звучал громко, звонко и чётко.

Что за херня? Я попытался поднять руку, но она лежала мёртвым грузом на бедре. Со второй была та же история – как будто мои конечности существовали отдельно от головы.

– Я хочу рассказать тебе одну историю, Лазарь, – заговорила Ольга, на этот раз нормально – то есть звуки соответствовали движению губ.

– Что ты со мной сделала? – задал вопрос, даже не сомневаясь, что подозрительное состояние моего тела напрямую связано со сладкой.

– Ты что–нибудь слышал об НЛП? – она усмехнулась, злобно, язвительно, – Интересно, как можно влиять на восприятие реальности у человека путём простых, по сути, действий. Их называют ключами доступа. Самое любопытное, что у каждого индивида своя калибровка – совокупность ключей. У тебя, например, склонность к восприятию внемодальных речевых предикатов, – она фыркнула, – И типу дыхания, как это ни странно.