Елизавета Салиас-де-Турнемир - Княжна Дубровина Страница 45

— Вы забываете, осмѣлилась вставить свое слово Лидія, ободренная присутствіемъ брата, всегда къ ней ласковаго, что когда Анюта была ребенкомъ, когда она сердилась и ее наказывали, она всегда восклицала: «выросту къ своимъ уѣду!» Вотъ она теперь выросла и хочетъ уѣхать.

— Все это одни пустыя слова, сказалъ генералъ, — и ни къ чему не ведутъ. Что было то прошло, а теперь такъ или иначе ее надо удержать здѣсь, а потомъ сдѣлать домъ вашъ ей пріятнымъ. Нельзя запереть дѣвушку, богатую невѣсту, въ эти пустынныя гостиныя и залы.

Генералъ посмотрѣлъ на амфиладу комнатъ съ нѣкоторымъ ужасомъ, не лишеннымъ комизма.

— Я ужь рѣшилась принимать, давать вечера и даже одинъ большой балъ, сказала Александра Петровна. — Я все сдѣлаю для ея удовольствія.

— И уморишь себя, подсказала Варвара Петровна съ горечью.

— Пустяки, воскликнулъ генералъ, — никто еще не умиралъ отъ пріемовъ. Саша можетъ удалиться къ себѣ, не оставаться до конца вечера — васъ трое, стало-быть, хозяекъ вдоволь. Мнѣ однако время терять нельзя, я спѣшу. Пошлите за Анной, я постараюсь образумить ее.

Варвара Петровна позвонила и приказала вошедшему лакею просить княжну сойти внизъ и прибавила обращаясь къ брату:

— Вотъ ты и посуди самъ, хорошо ли она воспитана, какъ дѣвица большаго свѣта и хорошаго тона.

Она повторила слова брата съ легкою насмѣшкой и упрекомъ.

Анюта вошла въ комнату и генералъ пошелъ ей на встрѣчу. Онъ взялъ ея руку и галантно поцѣловалъ ее.

— Очень радъ познакомиться съ вами, милая племянница, заговорилъ онъ по-французски бойко и весело, еще болѣе радуюсь, что вы такъ прелестны. Лицо и волосы Грёза, талія нимфы, я ужь старикъ и вашъ дядя и потому могу позволить себѣ говорить вамъ въ глаза голую правду. Я предсказываю вамъ блестящій успѣхъ въ свѣтѣ; когда вы будете выѣзжать? вѣдь это уже кажется рѣшено, обратился онъ къ сестрѣ Варварѣ Петровнѣ. Но она была взволнована, не желала играть этой комедіи и ничего не отвѣчала. Анюта улыбнулась и сказала обращаясь къ дядѣ Богуславову:

— Благодарю васъ за ваши любезныя слова и ваши комплименты. Я буду выѣзжать будущею зимой. Тетушка рѣшила, что она вывезетъ меня въ свѣтъ, когда мнѣ минетъ восемнадцать лѣтъ.

— Ну сядемъ, другъ мой, и поговоримъ о твоей будущности, перешелъ генералъ отъ церемоннаго вы къ родственному ты. — Мои сестры выписали меня изъ Петербурга, я бросилъ службу, дѣла, семью и прикатилъ сюда, быть-можетъ изъ-за каприза хорошенькой дѣвушки. Но вѣдь это ваша женская привилегія. Капризъ и красота… ужь извѣстно, близнецы. Ну, давай обсуждать твои планы и фантазіи.

— Сколько вамъ угодно. Вѣроятно тетушка сказала вамъ о моемъ желаніи, отвѣчала Анюта.

— Вскользь, мой другъ, вскользь. Я желаю слышать отъ тебя самой чего ты желаешь. Скажи мнѣ, что залетѣло въ твою хорошенькую головку. Я не Бартоло, а снисходительный и сговорчивый опекунъ. Генералъ засмѣялся одинъ, ибо никто ему не вторилъ; напротивъ того, всѣ лица присутствующихъ были нахмурены и серьезны.

Анюта спокойно разсказала ему о своихъ планахъ на лѣто и на зиму. Онъ выслушалъ непрерывая ее, повидимому серьезно, хотя легкая улыбка иногда скользила по губамъ его, тогда онъ принимался крутить свои тонкіе и нафабренные усы. Когда она кончила, онъ сказалъ любезно:

— Я вижу, что ты, милая, очень разумна не по лѣтамъ. Я знаю, что домъ моихъ сестеръ по болѣзни Саши очень скученъ, но она рѣшилась перемѣнить свой образъ жизни. Если скука гонитъ тебя отсюда, то…

— О нѣтъ! прервала его Анюта съ жаромъ, — вы меня, стало-быть, не поняли.

— Я понимаю, что когда молодая дѣвица желаетъ оставить своихъ родныхъ, то потому именно, что жить ей у нихъ не сладко. Предлоги всегда найдутся!

— И опять нѣтъ, сказала Анюта. — Всѣ мои тетушки, каждая по своему, заботились обо мнѣ и всѣ любили меня, и мнѣ жить у нихъ не было дурно, но скучно, потому что я была одинока. Я считаю недостойнымъ прибѣгать къ предлогамъ. Я ухожу не отъ тетушекъ, а потому что хочу возвратиться въ свою семью. У меня есть своя семья.

— А мы не твоя семья, спросилъ генералъ, теперь уже съ легкою досадой. — Мы даже носимъ одно имя: развѣ ты не имѣешь чести называться Богуславовой-Дубровиной?

— Знаю и цѣню мое имя, но считаю, лишившись роднаго отца, своимъ вторымъ отцомъ моего дядю Долинскаго. Когда у меня ничего и никого не было, когда чужіе люди на Кавказѣ изъ жалости взяли и пріютили меня и писали обо мнѣ къ роднымъ, всѣ мои родные отказались отъ меня, всѣ, кромѣ моего дяди Долинскаго. Обремененный семействомъ, очень небогатый, онъ принялъ меня какъ дочь, любилъ, баловалъ больше родныхъ дѣтей. Онъ, чтобы воспитать меня сообразно моему имени, копилъ деньги и не знаю ужь какъ накопилъ ихъ довольно, чтобъ учить меня по-французски. Я жила у него въ довольствѣ, счастливо, осыпанная ласками и попеченіями. Онъ мнѣ отецъ и его семья — моя семья. Я не ухожу отъ тетушекъ, я возвращаюсь, повторяю, къ себѣ, въ свою семью, изъ которой меня вырвали противъ моей воли!

Анюта говорила съ одушевленіемь и жаромъ. Генералъ посмотрѣлъ на сестеръ своихъ, всѣ онѣ были смущены словами Анюты и молчали: онѣ вспомнили, что онѣ всѣ отказались отъ ней, и что теперь, когда бѣдная сиротка стала дѣвушкой богатою, неблаговидно настаивать на томъ, чтобъ она жила съ ними. Генералъ Богуславовъ понялъ это лучше другихъ; всегда избѣгавшій гнета непріятной мысли, онъ поспѣшилъ прервать неловкое молчаніе, взялъ Анюту за руку, ласково пожалъ ее и сказалъ:

— Прекрасно! это благородныя чувства, всегда отличавшія родъ Богуславовыхъ. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы ты провела лѣто въ своемъ подмосковномъ имѣніи съ семействомъ дяди. Сколько лѣтъ женѣ его?

— Ей теперь тридцать пять лѣтъ, сказала Анюта.

— Прекрасно! повторилъ опять генералъ, — въ эти лѣта она можетъ представить изъ себя хозяйку въ твоемъ домѣ, для приличія, конечно, для приличія только: настоящая хозяйка ты сама.

— Я не люблю комедій; ее я считаю родною теткой, она всегда въ дѣтствѣ руководила мною и теперь я безъ ея совѣта ничего не желаю предпринимать. Я сама желаю быть хозяйкой, но безъ позволенія дяди и ея ничего не сдѣлаю.

— Хорошо, прекрасно, но позволь мнѣ сдѣлать тебѣ одинъ вопросъ, и не обижайся, прошу тебя, я не хочу оскорбить тебя. Дядя твой, или лучше мужъ твоей умершей тетки…

— Мнѣ всегда говорили, сказала горячо Анюта, — что мужъ родной тетки почитается за дядю, а онъ для меня родной отецъ. Извините, что я прервала васъ и повторяю одно и то же, но это потому, что и вы твердите то, что я постоянно слышала съ дѣтства.

— Ну да, ну да, этотъ дядя и жена его, которая тоже, — генералъ добродушно разсмѣялся, — не приходится тебѣ теткой ни съ какой стороны, жили всегда въ глуши, въ провинціи… Будутъ ли они въ состояніи, въ возможности, хочу я сказать, стать въ то положеніе, въ которое ты поставлена и не будешь ли ты краснѣть за нихъ?..

— Я! воскликнула Анюта, — я, краснѣть! но она тотчасъ же сдѣлала усиліе надъ собою, успокоилась и прибавила съ улыбкой: — вы ихъ не знаете, Болѣе достойныхъ и почтенныхъ людей найдется не много.

— Я замѣчу, что Анна ихъ не видала съ тѣхъ поръ, какъ ребенкомъ еще ее увезли къ намъ, сказала съ ироніей Варвара Петровна обращаясь къ брату.

— Но я живо помню ихъ, продолжала Анюта.

— Оставимъ этотъ безцѣльный споръ, сказалъ генералъ. — Скажи мнѣ, ты желаешь выѣзжать въ свѣтъ?

— Конечно, сказала Анюта.

— Съ кѣмъ же, съ этимъ дядей изъ К**, или съ его женой ты думаешь появиться въ обществѣ?

— О нѣтъ, сказала Анюта, — мои родные люди простые, въ свѣтѣ не жили, его не знаютъ, они сами не захотятъ; я могу выѣзжать только съ тою, которая воспитала меня, съ тетушкой Варварой Петровной.

— Жить со мною не хочешь, а выѣзжать хочешь, сказала Варвара Петровна съ ироніей и досадой.

— Да, сказала Анюта вставая и подходя къ ней, — желаю и увѣрена, что вы мнѣ не откажете. Тетушка, не улыбайтесь такою недоброю улыбкой; да, вы не откажетесь руководить меня. Кто лучше васъ знаетъ свѣтъ и его требованія и условія, кто лучше васъ сумѣетъ поставить меня въ немъ на настоящую ногу? Неужели вы согласитесь, чтобъ я выѣзжала съ чужими. Я, конечно, люблю Бѣлорѣцкихъ, но онѣ мнѣ чужія. Княгиня охотно согласится вывозить меня, но я вѣрю только вашей опытности и поѣду на балъ только съ вами. И вы сдѣлаете это для той дѣвочки, которую воспитывали съ такою заботливостію.

— Вотъ и кончено, вопросъ рѣшенъ къ общему удовольствію, воскликнулъ генералъ добродушно и весело, — ты проведешь лѣто въ деревнѣ съ дядей и его семьей, а на зиму возвратишься къ теткамъ.

— Нѣтъ, сказала Анюта твердо, — я желаю жить въ Москвѣ въ своемъ домѣ, съ моимъ дядей и семьей моей.

— Анюта, Анюта, воскликнула Александра Петровна и въ голосѣ ея слышались слезы, — ты хочешь оставить насъ, меня! Ужели я мало тебя любила, мало баловала?