Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута Страница 45

Стоило развести огонь в топке под котлом, горячий воздух и дым, шедшие через сплетение медных трубок внутри, быстро грели воду. Трубы, через которые выходили дым и отработанный пар, были изогнуты по ходу движения и сделаны в виде змеиных шей с головами.

- Кривому пора кормить огнем жы-ы-э-элезную змею с тремя головами и толстым брюхом? - спросил Кривой через зевок, показавший устрашающий набор зубов, цветом и размерами напоминавших россыпь небольших валунов с четырьмя поставленными стоймя изогнутыми рунными камнями.

Единственная во всем круге земном честная работа, искренне нравившаяся только что проснувшемуся троллю, была кидать дрова в топку и следить, как они горят.

- Заведем водомет, заведем, - успокоил ватажников Горм, - только не так, чтобы дрова кончились посреди бухты Гафлудиборга. Над нами тогда весь Килей до Хейаннира не просмеется. Еще с полдюжины вик?

- Только чтоб спасти нас от позора, молодой ярл! - Гаук начал песню, вскоре подхваченную остальными гребцами, главным достоинством которой была необходимость дико орать «Хрю!» на каждой проводке весел:

- Посмотри - хрю! - ая,

Мать честна - хрю! - ая,

Что там делает шпана -

Через ха - хрю! - ату

По кана - хрю! - ату

За - хрю! - тянут кабана!

Посмотри - хрю! - ая,

Мать честна - хрю! - ая,

Не твоя ли дочь идет?

Вся обо - хрю! - ая

И боса - хрю! - ая,

И в руках тот - хрю! - несет78...

Троллиных мыслительных способностей не хватало на воспроизведение всех слов, но «Хрю!» Кривой кричал так, что снасти дрожали. Драккар ощутимо прибавил ход.

- Мы не одни! - крикнул с мачты Щеня.

- Береговая стража? - справился Горм.

- Шесть небольших ладей, съемные щеглы! - отозвался рыжий.

- Береговая стража на снеккарах шастать на будет, скорее на кнорре с камнеметом. Щеня, дай знак второму драккару готовиться к бою! Моя ошибка, конечно - кто в мореходстве поопытнее, подходит сразу к северному берегу острова. Надо было не сопли пузырем раздувать, а Кьяра вперед послать, и за ним идти. Я-то на юг взял, чтобы наверняка с запада в берег уткнуться, а разбойнички, видно, таких горе-шкиперов здесь и ждут... - сказал непонятно кому Горм. - Щеня, сколько народу в снеккарах?

- Еще не разглядеть, то ли у них по семь пар весел, то ли по восемь...

- Считаем, по семнадцать на снеккар, если не больше. Больше сотни против наших семидесяти, не нравится мне такой расклад. Попробуем его выровнять. Кнур, пар поднять не успеем?

- Какое там...

- Тогда ставь щиты. Гребцы, одевайте кольчуги, готовьте мечи, топоры, и копья, и гребите прытко! Когда мы с ними поравняемся, скорость нужна! Щеня, покажи второму драккару барана, и беги на нос, белый щит снимать!

Знахарь развернул баранью шкуру и потряс ей в воздухе. На мачте второго драккара, звавшегося «Олень Фьордов,» Гьюки развернул такую же шкуру в ответ. Гребцы первого от кормы ряда ненадолго оставили весла, чтобы снарядиться в боевую справу. Когда они снова принялись грести, пришел черед следующего ряда облачаться в кольчуги и шлемы и вешать на борт щиты.

- Сейчас мы узнаем, стоила ли Торлейвова придумка восьмидесяти марок серебра, - Горм старался держать прави́ло как можно легче, и чтобы раньше времени не выдать верткость драккара нападающим, и чтоб не терять скорости. Со снеккаров кричали непонятное из-за расстояния, а может быть, и из-за языка - отрывки, доносившиеся вдоль воды, звучали угрожающе-бессмысленно.

- Щеня, поменяйся с Корилом у весла! - осенило старшего сына ярла. - Корило, доставай козу! Только сразу не начинай играть, подойдем поближе!

- Не козу, а волынку! Настоящая, в Волыне сработана, с лягушкой и тремя дронами, - объяснил Корило, извлекая из холстинного мешка устройство, сделанное из цельного козьего меха. Где у козы полагалось быть копытам, торчали трубки, одна из которых соединялась с небольшим мехом наподобие кузнечного. На нем-то и была изображена лягушка. - Что играть-то?

- Ты что-нибудь коннахтское или лоутское знаешь?

- «Атол брас,» «Конунг альвов.» Зачем, давай лучше «Дева вопрошала?» Красивее?

- Давай «Атол Брас.» Надо не красивее, а чтоб пробрало! «Деву» будешь пьяным поморцам в корчме играть!

- Ну, как скажешь, - Корило просунул руку в лямку, затолкал мех под мышку, и принялся надувать воздух в шкуру.

- Это ты у Мстивоевой ватаги взял? - спросил здоровяк Реннир, ныряя в пластинчатый доспех . - Биркинские шкиперы, как волынку заслышат, даже на берегу за кошель хватаются!

- Ну, под боевую волынку не только бодричи морским разбоем промышляют. Еще ушкуйники, только у тех как раз коза, - сказал Корило.

- По-каковски они орут? - полюбопытствовал Стир, прилаживая к креплению на борту большой круглый щит из дерева, крытого бычьей шкурой и проклепанного поверх кожи железными бляхами. - Чтоб меня скрючило, там кто-то с Лолланда есть! Слышите, как гнусит?

- Они будут верпы с канатами кидать, - крикнул Горм, - чтобы с нашими кораблями сцепиться! Видишь канат - руби! А сейчас - гребите во всю мочь! Корило, играй!

Венед вытащил затычки из трубок и нажал локтем на козий мех. Раздался оглушительный вой, словно три матерых волка приветствовали луну протяжно, а четвертый помоложе - с переливами. Прерывистый вой последнего волка помогал гребцам задать еще большую скорость. Чтобы не отставать, Хан бешено залаял. Не очень успешно пытаясь перекрыть волынку и пса, Гаук снова запел, или заорал, очередную песню, как обычно сложенную Эгилем Сыном Лысого о собственной непредставимой крутизне и нарочитом презрении к смерти:

- С восьмерыми дрался!

Раз! Раз! Раз!

С дюжиною даже!

Раз! Раз! Раз!

Все убиты мною!

Раз! Раз! Раз!

Волку на добычу!79

Раз! Раз! Раз!

Если не по числу, то по скорости и по количеству производимого шума преимущество точно было на стороне йеллингской ватаги. Сбродный народ в снеккарах (откровенно, может быть, два корыта из шести действительно заслуживали это название) не шибко налегал на весла и смотрел на Кровавого Змея Бурунов и следовавшего за ним в небольшом отдалении Оленя Фьордов с недоумением, но, увы, без должного ужаса. Некоторые из разбойников и точно были похожи то ли на загорелых, то ли на просто очень грязных обитателей берегов Янтарного моря, другие выглядели явно по-мидхафски, с отдельными мордами лиц настолько очевидными в своей полной козлиности, что они немедленно напоминали байку про моряка, потерявшего кораблекрушение на острове, населенном одними козами, и про найденных на том же острове несколько десятилетий спустя обитателей, отвечавших на вопрос, откуда взялись: «Мы ме-е-естные!» Полукозлы мидхафских островов и иже с ними крутили в руках трехлапые якоря-верпы, явно готовясь зашвырнуть их в драккары, притянуться по канатам, и нахлынуть через борта вовнутрь. Их жадные взоры привлекала паровая машина в первом драккаре, но они совершенно не обращали внимания на еще одно нововведение, рассекавшее воду на расстоянии пары пядей от его носа, покрытого искусной резьбой, изображавшей изогнувшего шею и оскалившего пасть змея.

- Рун резных на роге рокот слышат боги!80 - заорал Горм вместе с гребцами, и налег на прави́ло грудью.

Почти не теряя скорости, драккар описал плавную дугу, заканчивавшуюся примерно под прямым углом в борту одного из снеккаров. До большинства сидевших в нем, даже возможность того, что произошло далее, скорее всего, так и не успела дойти. Киль драккара обычно делался из прочной, но не очень толстой и достаточно гибкой дубовой или ясеневой балки, отнюдь не рассчитанной на то, чтобы врезаться ей в другие суда, которые к тому же стоили столько серебра, что обычно никому в здравом уме не пришло бы в голову нарочно их топить. Под килем же Гормовых кораблей на примерно половину их длины проходило бревно из черной лиственницы, соединенное собственно с кораблем веревками из волокон морских водорослей. Спереди, бревно было расщеплено, и в расщеп вставлено и закреплено железными заклепками толстое железное же лезвие, верхний край которого поднимался чуть выше уровня воды. По коварному замыслу Торлейва Мудрого, при легком столкновении это лезвие должно было рассечь борт вражеского судна, чтобы в то хлынула вода, вынуждая его гребцов не грести и не сражаться, а черпать.

Однако, столкновение между Кровавым Змеем Бурунов и ладьей околокилейских разбойников никак нельзя было назвать легким. Под бешеный лай, вой волынки, и вопли о рунах, крови, и смерти, драккар на полной скорости колуном врубился в меньшее судно, будучи дополнительно отягощен весом парового водомета, дров, железного лезвия, и его лиственничного древка. Раздался оглушительный даже в сравнении с ранее отравлявшими окрестности неблагозвучием звуками треск, в воздух полетели грязные тела, местами прикрытые броней, весла, и куски сосновых досок. Нос ладьи оказался по одну сторону от Змея, корма - по другую. Из гребцов, большинство пошли ко дну, даже толком не побарахтавшись - похоже, никто не учил их плавать в панцирях или кольчугах. Несколько более удачливых или более расторопных разбойников удержались на поверхности, вцепившись кто в мачту, кто в бочонок.