Санин Евгений - Белый гонец Страница 47

            - В Смоленск… - тихо повторил Звенислав, и вдруг глаза его оживились: - Говорят, там в этом году икону Божьей Матери чудесным образом обрели! Чудотворную! Многим людям уже от разных недугов помогла… - Он перекрестился и строго, очевидно, подражая голосу священника, от которого слышал это, сказал: - И тебе, коли доберешься туда и помолишься перед ней, поможет!

            - Доеду, помолюсь! – тоже с трудом перекрестившись, пообещал гонец. - А ты про нее откуда знаешь?

            - А в церкви нашей говорили! И еще батюшка мой сказывал. Он хотел для нее оклад из сребра-золота сделать, с каменьями самоцветными…

            Звенислав перехватил насмешливый взгляд гонца на овчинку и лапти, в которые он теперь был одет и попросил:

            - Ты по худой одёже-то меня не суди. Прячусь я… А батюшка у меня купец. Нерядец, во святом крещении Михаил. Из Новагорода!

            - Нерядец? Из Новагорода?! Погоди! Так я же его знаю!

            - Да ну!

            - Вот тебе и ну! Мы с ним и в Киеве, и в Корсуни, и даже в Царьграде частенько встречались. У него еще сын есть. Имя ему смешное дал, звонкое такое… Дай Бог памяти, сейчас припомню…

            - Звенислав… - тихонько подсказал купеческий сын.

            - Точно! Постой-постой, так это и впрямь ты?

            - Ну да!

            - Надо же… - покачал головой гонец. - Гора с горою не сходится, а человек с человеком… Так, стало быть, ты и есть тот самый Звенислав, за здоровье которого я с твоим батюшкой в портовых тавернах столько меду выпил! Вот где нам суждено было встретиться.

            - Выходит, то ты пекся о моем здравии, а теперь я со Славкой - о твоем? – спросил Звенислав.

- И это правильно, долг платежом красен! – подтвердил гонец. - И батюшка у тебя - правильный человек. Честный купец. Это хорошо. О нас, русских, в чужих землях, считай, по купцам только и судят. Счастье, что почти все из них такие, как он. Потому и предпочитают заморские торговцы иметь дело лучше с русским купцом, чем с византийцем или арабом! Вырастешь, смотри, чтобы сберег эту традицию! И сыновьям да внукам своим передал!

            - Хорошо, - пообещал Звенислав. - А ты, коли увидишь еще где моего батюшку… - Он всхлипнул, но совладал с собой и, сглотнув слезный комок в горле, кивнул: - Вон, кажется, Славко уже возвращается!

            Где-то за поворотом, и правда, послышался топот копыт приближающегося коня.

            Не прошло и полуминуты, как на дороге действительно показался лихо скачущий верхом Славко. Не доезжая двух шагов до гонца, он ловко спрыгнул с коня и протянул Доброгневу конец уздечки.

- Обещали с меня три шкуры содрать, а теперь, думаю, и семи мало будет, – пробормотал он. - Если, конечно, до этого я на глаза хану не попадусь! Вот тебе конь, гонец. Спасай Русь!

- Спаси тебя Бог, отрок! – обнял его Доброгнев и попросил: - А теперь помогите мне взобраться на коня…

Славко, видя, как ему трудно, приобняв за плечо, поддержал его с одной стороны и крикнул растерявшемуся купеческому сыну:

- Звенислав, подсоби-ка! Да что ж ты такой неуклюжий…

- Это не я, это он сам все время падает! – прохрипел тот, помогая гонцу взобраться на коня. - И почему-то все на меня…

- Вот так! – оказавшись в седле, уже более уверенно почувствовал себя Доброгнев. - Дайте теперь мой меч!..

- Держи! – протянул ему ножны с мечом Славко и уважением покачал головой: - Ох, и тяжелый!

Гонец, морщась, перекинул через плечо ремень от ножен:

- С легким на моей службе много не наработаешь…

Славко со Звениславом во все глаза уставились на него:

«Ну, как? Доедешь?..» - словно пытали их взгляды.

Гонец, немного посидел в седле, затем несколько раз качнулся в нем, словно испытывая, каково ему будет при езде, и вздохнул:

- Да… чувствую, самому мне не удержаться… Вот что, ребята, - попросил он, - привяжите меня покрепче к седлу!

- Это мы можем! Это мы сейчас! – с готовностью кинулся к нему Звенислав и, подняв оброненный кем-то из убитых половцев аркан, ловко и быстро прикрутил к седлу Доброгнева. - Так не туго будет?

- В самый раз!

Славко подошел и, уже по привычке, что ни в чем нельзя доверять этому купеческому сыну, с сомнением оглядел его работу:

- Может, еще затянуть? А ну, как развяжется по дороге?

Звенислав захотел возразить, но тоже, по привычке во всем слушаться этого отчаянного и смелого смерда, еще немного подтянул веревку и решительно сказал:

- Нет человека, который развязал бы узел, которому научил меня отец! Как нет и такого узла, которого не смог бы развязать я! Все, готово!

- Ну, а коли так, тогда в добрый путь, гонец! – поднял на прощание руку Славко.

- С Богом! – добавил Звенислав.

            - Спаси вас Господь, ребята! – с чувством отозвался гонец. – Что бы я без вас делал?

- Ты, главное, теперь до князя доберись! Да, и возьми вот это! – протянул ему ханскую плеть Славко. - Хватит ей Степи служить – пусть теперь матушке-Руси помогает!

- И за то спасибо! – поблагодарил Доброгнев. - Живы будем – верну!

Он с благодарностью взял у Славки плетку, слабой рукой похлопал коня по боку и, припав головой к его шее, медленно поскакал по дороге.

            Ни Славка, ни Звенислав даже не слышали, как гонец, подбадривая себя, сначала шепотом, а затем все громче и громче стал напевать свою любимую песню, которая столько раз уже выручала его:

Саблей обожжен бок…

Ранила стрела грудь….

Но, если ты встать смог…

Значит, продолжай путь…

Иду на вы,

            Иду на вас за Русь!

            Иду на вы,

            Иду на вас, клянусь,

            Что не сносить вам

Вашей головы.

Иду на вы!

Иду на вы!

Глава третья

  «Эврика Пифагора»

1

Ваня посмотрел в окно и изумленно присвистнул:

            В дверь постучали. Раз… другой… третий…

            - Да слышу, слышу! Ну сколько можно стучать?..

            Стас слез с кровати, прошел через родительскую комнату, щелкнув задвижкой, открыл дверь и замер, увидев стоявшую на пороге Лену. Одной рукой она замахивалась на него большим обломком железной трубы, в другой держала большой узелок, судя по идущему от него запаху, с пирожками…

            - Ты это… чего? – недоуменно попятился он.

            - Ну, наконец-то! – бросая трубу, с облегчением выдохнула та. - Я уже второй раз к тебе прихожу. Хотела уже Григория Ивановича на помощь звать… Но думаю, дай-ка еще разик, погромче! Вы что, не знаете, что в деревне не принято спать долго? А уж в селе и подавно!

            - Да мы только под утро уснули… Знаешь, сколько работы у нас было? - зевая, объяснил Стас. - Сколько хоть времени-то?

            - Двенадцатый час!

            - Сколько?! – подавился зевком Стас.

            - Половина первого! – уточняя, отчеканила Лена и упрекнула: - Тут, пока вы спали, столько всего произошло! Представляешь, у Григория Ивановича церковный грузовик угнали!

            - Ну, положим, я еще с вечера это уже знаю! И сторож тоже пропал…

            - А утром они уже нашлись! И машина, и сторож! А еще Ника я точно видела. Только он сделал вид, что меня не узнал… И, наконец, Ванька ни свет ни заря исчез…

            - Ну, хоть с этим все ясно! – махнул рукой Стас. – Не иначе, как грамоту побежал искать…

            - А вот и не угадал! Он, мамка сказала, в лес убежал. Хотел мимоискатель с собой прихватить, да не нашел. А еще я дядю Андрея и Юрия Цезаревича видела. Но тут ничего нового. Они – зимой и летом одним цветом, хотя уже осень начинается – и у них, и вообще…

            - Обо всем этом потом… - не без труда остановил словоохотливую Лену Стас. - А сейчас…

            Он поманил ее пальцем за собой:

            - Значит, так, сделаешь все, как я тебе скажу…

            Они зашли к нему в комнату и через минуту вышли.

            - Все поняла? – уточнил Стас.

            - Все… - кивнула Лена, зажимая ладошкой карман сарафана, и робко уточнила: - А это не грех?

            - Какой может быть грех, когда человека спасать надо?!

            - А если…

            - Никаких если! – отрезал Стас.

            - Ну, а вдруг…

            - И никаких вдруг тоже не может быть. Сделаешь и - сразу сюда!

            - Ладно… - ушла, покорно согласившись со всем, Лена.

            Стас с проснувшимся художником попили чаю с пирожками, которые она принесла, попрощались, и тот сразу ушел, обещав зайти к отцу Тихону и прислать тех, кто сейчас у того в гостях.

            Не успел Стас вернуться к компьютеру, чтобы закончить, наконец, оставшуюся часть работы для Владимира Всеволодовича, как появился Ваня.

            В резиновых сапогах, с длинными иголками сосновой хвои на кепке, исцарапанный, грязный - и правда, из леса… Но главное – весь какой-то испуганный.