Владимир Шилкин - Ветер истории Страница 47

   - Дело было так. Дружинник Григорьев явился на занятия с опозданием и пьяным.

   - Врет он, ничего я не пьяный! Только чуть принял для бодрости.

   - Ага, Афоня объявился. Ну-ка встань здесь и помолчи пока, дай человеку высказаться. Потом свое слово скажешь. А вы продолжайте товарищ инструктор.

   - Так вот, я его пристыдил слегка, а он меня по-матери. Ну я ему и дал по роже наглой. А то иш чо удумал, мало того, что дисциплину воинскую нарушает, так еще и хамить старшим взялся сопляк.

   Остальные инструктора негромко загудели в поддержку товарища.

   - Ну а ты, Афоня, что скажешь? Так дело было?

   - Не так! Врет все! Не пьяный я был, а только слегка употребил. И не стыдил он меня, а ругательски ругал и обзывал по-всякому. Все подтвердить могут. Не для того мы революцию делали...

   - Это я уже слышал, успокойся. Понятно все. И часто такое случается?

   - Первый раз! - честно глядя в глаза заявил работяга выдернутый мной из толпы для первых показаний. - ругаться-ругались, а вот чтобы в морду, так не было такого ранее.

   - Да я не про мордобой, я про халатное отношение к боевой учебе. - я сурово оглядел толпу. - Я спрашиваю, часто ли дружинники опаздывают на занятия и являются на них пьяными?

   - Да не пьяный я! - возмутился Афоня, но его сразу заткнули окружающие.

   - Вы товарищи, видимо, не очень понимаете, чем мы тут занимаемся. Думаете, наверное, что просто в солдатиков играем. Ну так я вам объясню. Мы тут учимся воевать. Учимся потому, что воевать придется. Уж можете мне поверить, просто так никто народу власть не отдаст. И от того как мы военное дело освоим, зависит сколько из нас после боя живыми останется. На войне, знаете ли, убивают. По-настоящему убивают! Насмерть!

   Отлынивая от учебы и ленясь вы себе могилу роете. Да ладно бы себе! Вы товарищей своих под смерть подводите! Такие вот разгильдяи не просто первые кандидаты на пулю, это дырка в строю. Мы думаем, что у нас справа и слева товарищи сражаются вместе с нами, а там оказывается пусто. Хуже чем пусто! Пустое место глупостей не наделает и товарищей не подставит под расстрел, а этот дурак пьяный может.

   - Да не пьяный я!!!

   - Заткнись на-хер, Афоня, а то сейчас сами тебе добавим! - рыкнули на скандалиста товарищи и затолкали куда-то назад.

   - Эти люди - я ткнул в инструкторов - войну прошли и видели смерть многих товарищей. Они цену ошибкам и разгильдяству на войне знают. Потому и гоняют вас как вшивых по бане. Вам в ноги им кланяться надо за то, что гоняют сил не жалея, душу вкладывая. Люди сердцем за вас дураков, болеют, а вы их всяким придуркам оскорблять позволяете! И не говорите мне, что Афоня этот всей Петрогадской стороне не известен как дурак и раздолбай! Уж на что я человек новый, а и то слышал! Не о деле у вас голова болит. Все уличных да дворовых компаний своих держитесь, а что защищаете человека, который на ваши жизни наплевал не понимаете. Стыдно, товарищи. Не ожидал я от вас такого. Думал, тут сознательные рабочие собрались, не крестьяне безграмотные, понимать классовый интерес должны. А хренушки, шпана дворовая.

   Краем глаза заметил, что Шурканов скривив недовольно лицо, тихо скрылся в толпе. Рабочие стояли потупившись, скоблили носками ботинок и сапог мостовую. Наконец, вперед шагнул Калинин.

   - Ну что, товарищи, вижу все поняли, что глупость сотворили. -зафиксировав согласное бормотание, он продолжил - Ну так я от всех скажу. Вы уж нас, товарищи инструкторы, извините. По недомыслию несознательность проявили. Впредь такого не будет. Кто разгильдяствовать будет, сами накажем. Спасибо вам, за науку вашу, что не по обязанности, а со всем сердцем нас учите. Ну а уж мы теперь все осознали и будем стараться изо всех сил. Правильно я говорю, товарищи?

   - Правильно! Точно! Извиняйте, товарищи! - загудели дружинники.

   - Да ладно, чего уж там. - смутился унтер - Чтож я не понимаю разве? Своих завсегда защищают. Всякое случается. Разобрались и слава богу.

  Народ расслабился и загалдел. Ну уж фиг, ребята, не для того я сюда несся как угорелый, чтобы все просто помирились и довольные разошлись.

   - Нет, не разобрались! - громко заявил я и в наступившей тишине повернулся к унтеру - Вы товарищ инструктор, почему покрывали случаи пьянства и разгильдяйства в учебном процессе? Почему я узнаю о проблеме, когда дело чуть до стрельбы не дошло? Почему не докладывали? А?

   - Ну дык это... не армия же. Во фрунт не поставишь и вообще, по-людски хотелось. - инструктор явно испугался и сам уже накручивал себя за мягкотелось.

   - Не армия, значит... а врагу вы это тоже скажете, чтоб не всерьез убивал их, а понарошку?

   Унтер покраснел и уткнулся взглядом в кончики сапог. Рабочие тоже приняли виноватый вид, явно думая, что человек за их грехи страдает.

   - Значит так. Здесь, как было сказано, не армия. Гвардия наша добровольческая и наказать вас никто не может. По крайней мере, до присяги. Но разгильдяи нам тут не нужны. Так что теперь будет так. Ругать и уж тем более бить морду никому инструкторам не позволено. Явка на занятия у нас добровольная. А вот очистить ряды от негодных инструктор обязан. Ну или как минимум указать на негодного. Так что, всех нарушителей дисциплины приказываю от занятий отстранять и из дружины изгонять. Ну а если какую дружину такой порядок не устраивает, то пусть на собрании постановят это и от учебы откажутся. Но и в бой пусть потом сами идут. Я таких неучей на фланге иметь не желаю. Голову за чужую гульбу я класть не намерен. Я намерен советскую власть защищать всерьез и рядом мне нужны только такие же серьезные бойцы. Всем все понятно?

   Народ озадачено переглядывался, усваивая новое видение ситуации. Ну это нормально, столько раз за день картину мира у них перевернулась, что в пору зависнуть.

   - Мы поняли, товарищ Волков. - спокойно сказал Калинин - Вы полностью правы и с предложением вашим мы совершенно согласны. Будем учиться военному делу всерьез. Так товарищи?

   Да, точно... - опять загудела толпа.

   - Ну а чего тогда стоим? Почему не учимся?

   - А ну становись! - ожили инструктора и принялись, покрикивая, сбивать людей в колоны. Вечное армейское волшебство превращения толпы в армию опять заработал. Отряды строились и колонами расходились по местам занятий с бодрыми революционными песнями.

  Дружины расходились, а слетевшиеся по тревоге революционеры собрались вокруг меня.

   - Да уж, товарищ Волков, умеешь ты все ясность в умах навести. - облегченно вздохнул Калинин - А ведь чуть всю идею Красной Гвардии не загубили.

   - Ага, только, похоже, это не всем понятно - я уставился на Шурканова - ну рабочие-то ладно, эмоциям поддались, а вот почему член городского совета партии начал отпугивать инструкторов несправедливостью и рушить союз народа и армии - большой вопрос.

   - Я не видел возможности помирить стороны, а сохранить доверие рабочих к партии необходимо! В конце концов, не кучка инструкторов перевернет Россию, а многотысячная армия пролетариата. И именно с ними надо связывать наши планы, а всем побочным можно и пожертвовать!

   - Как-то не убедительно - буркнул я - по-моему, кто-то просто пытался добыть дешевой популярности за счет будущей крови.

   - Да как вы смеете кидаться такими обвинениями! Вы даже не член партии!

   - Успокойся, Василий Егорович. Тут вы оба не правы. Давайте не будем хоть между собой ссориться.

   На этом вопрос и закрылся. Шурканов укатил куда-то по своим делам, а Калинину я сказал, что не доверяю этому типу и к нему надо присмотреться. Калинин поморщился.

   - Сергей, не начинай, итак положение не простое.

   - Ну смотри, Михаил, я предупредил.

   Мы попрощались. У каждого было полно дел, Калинин руководил всеми дружинами Петроградской стороны и ему теперь надо было наводить суровый порядок в рядах, а мне еще надо было на Выборгскую ехать с инспекцией.

   Инцидент этот, как ни странно, пошел на пользу в первую очередь большевикам. Контролируемые ими отряды всегда были более дисциплинированы, а после установления новых правил и проведенных комиссарами бесед и вовсе стали образцовыми. По крайней мере в деле боевой учебы. Так что в обучении продвигались успешнее большинства. В отрядах же со слабой дисциплиной ссоры усилились. Инструктора, получив серьезный инструмент наведения порядка, на первых порах повыгоняли множество ополченцев, к которым имели давние претензии. Во многих отрядах коллектив вставал на сторону изгнанных и тогда уходил инструктор. Впрочем, популярность дружин в массах росла и приток новых добровольцев не прекращался, так что инструкторы без дела не оставались. Профит же большевиков состоял в том, что из отрядов разругавшихся с инструкторами начинался отток бойцов желавших не играть в революцию, а участвовать в ней всерьез. Они ясно видели, где готовятся к настоящим делам, а где просто тусуются с оружием. Так что большевистские отряды росли и количественно и, что было важнее, качественно за счет роста числа пассионариев.