Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута Страница 47

- Со шкипером, что ль? Ну, слова сказать надо, что хорошо бился, а дальше чайки с ним разберутся? - Горм не знал, по поводу чего больше расстраиваться - что в общем-то зазря положил четверых дружинников, или что у всей остальной дружины нет ни малейшего сомнения, что так и надо было.

«Хотя по всем правилам,» - прикинул он, - «их забота только о дренгрскапре, в вот моя как раз об их сохранности. Сперва зарулил не туда, а потом попер не подумавши на килейскую рвань, как мамонт на саблезубого кота...»

- Яросветова сила, он живой! - Щеня на миг оставил Гаука, наклонившись над разбойником и держа тыльную сторону кисти у его рта.

- Помрет? - одновременно справились Горм и Кьяр.

- Пара ребер сломана, рука, нога крепко располосованы, головой тоже приложился, и кровищи уже много потерял, - приговаривал Щеня, начав останавливать одно из кровотечений, - но кабан здоровый, если какая зараза его на Калинов Мост не втащит, не помрет.

- Уложите его на Змее, сильный воин, и ругатель неплохой, - Хёрдакнутссон перешагнул через разбойника помельче и помертвее и встал над покрытым волчьей шкурой ларем внушительного размера. - Только ключи с пояса снимите, тут хитрый замок...

- Что будем делать со снеккарами? Как их по-венедски - шнягами? - крикнул с кормы большего драккара Реннир.

Кнур заржал.

- Шняками, - сурово поправил Корило.

- Можно сказать, что тут одна шняка шнячная и одна шняга шняжная, - по-венедски же уточнил Горм, вызвав дополнительное ржание среди достаточно хорошо понимавших язык. - На шняку надо посадить с десяток гребцов, а шнягу на канат, за Змеем, и в Гафлудиборге продать, если хоть кто-то это барахло купит.

- С гребцами вот у нас туго выйдет, - Кьяр быстро пересчитал нужное количество на пальцах, зачем-то прикоснувшись каждой рукой к носу. - Ветер не поднимется, до заката к Гафлудиборгу не придем.

- Если Змея облегчить, чтоб водометные порты едва до воды доставали, можно будет еще с полдюжины вик из дров вытянуть, - предложил Кнур. - Заодно попробовать, как от того же пара работает мой водоотливной насос, а то намаемся, поди, с черпаками.

- Вот ключи, - знахарь протянул Горму кольцо.

- Сейчас посмотрим, что у ругателя в сундуке, - предводитель йеллингской ватаги принялся рыться в поисках подходящего ключа.

Один с на редкость вычурной бородкой выглядел подходяще по размеру, и точно, с сочным щелчком открыл хорошо смазанный замок. По краю, крышка была уплотнена промасленной кожей.

- Не томи! Открывай! - раздалось несколько голосов одновременно.

Скрипнули петли. Последовало благоговейное молчание.

- Где и у кого они такое могли награбить? - через некоторое время сказал кто-то с Оленя.

- Нигде, - с уверенностью сказал Кьяр. - Они наверняка нашли затонувший корабль. Здесь альвское добро, до Фимбулвинтера сработано! Горм, теперь тебе точно надо сказать слова!

- Да что я тебе, Эгиль скальд? Ладно, только не смейтесь...

Фьордов Олень,

Змей Бурунов

Поле тюленье

Вместе вспахали.

Храбро стоял

Воин Мидхафа,

Злато берег

Средь нивы жал.

Танов сынов

Кром вдохновил -

Рать его стала

Чаячьим брашном.

Троллем сражен,

Мидхафский вождь

Милость нашел

В буре мечей.

В начале второй висы, воины стали отстукивать мечами по щитам и ногами по доскам, вторя ударениям сложенного. Когда Горм закончил, стук перешел в грохот, сопровождаемый криками одобрения.

- Еще лучше, чем виса на убийство Гнупы! - выразил общее мнение Гьюки.

- Отменно сказано. По всем правилам. - прогнусил откуда-то знакомый голос, мешаясь с плеском воды. - Может, теперь. И меня вытащишь?

- Ингимунд? - Горм, Кнур, и Кривой переглянулись.

Среди четверых оставшихся в живых разбойников, болтавшихся на волнах, и точно был Ингимунд Хунд, вцепившийся в полупустой бурдюк.

- А Эцура с тобой не было? - крикнул кузнец.

- Эцур пошел обратно. К Йормунреку. Я пошел с Родульфом.

- Родульф - это с палицей и толстой рожей?

Ингимунд кивнул.

- Сейчас расцепимся, Кривой, поможешь мне вытащить этих вояк, - Горм двинулся к Змею. - Все равно гребцы нужны.

- Стой, а когда сокровища делить? - Кьяр поднял в воздух цепь из переплетенных колец желтого, белого, и красного золота.

Горм остановился и спросил:

- Как насчет того, чтобы семьям Оттара, Стира, Кнута Маленького, и Хродмара отсчитать двойную долю? А мою часть я разделю пополам и отдам вдове Арнгунн, матери Стира, и Кнутовым дочерям.

- Быть тому! - отозвалось несколько десятков голосов.

- Дренгрскапр воина - в храбрости, дренгрскапр ярла - в щедрости! - крикнул Гьюки. Еще с десяток воинов снова застучали в щиты рукоятями мечей.

- Мы поделим твою долю, как ты велишь, но ты должен взять вот это, - Щеня протянул Горму странный небольшой предмет, оправленный в золото. - Это оберег, и чует мое нутро, не простой.

- Бобы, их если правильно высушить, могут несколько лет продержаться. Я с Гормом и Кьяром отправил полторы дюжины бочек. Но ты говоришь... - Хёрдакнут, опираясь на посох с золотым навершием, опустился на колени, чтобы пощупать почву.

Крысодавец Четвертый внимательно наблюдал за его действиями.

- Да, чувствуешь, насколько земля жирнее? - Виги размял комок в руке и понюхал. Почва издавала сложную смесь запахов, в которой легче всего угадывались травы, речная вода, и мамонтовый навоз. - Если перед рожью вместо пара сажать бобы, она родит не сам-два, а никак не меньше, чем сам-семь.

- Выходит, рожь мы сажаем не каждый третий год, а каждый шестой, но все равно только ее собираем куда больше, чем вдвое против трехполья? - ярл поднялся и оглядел окрестности. - Это к спеху, и работы меньше, и под пашню земли не так много уйдет. А то некоторые вековой лес подчистую сводят, все распахивают от окоёма до окоёма - не дело, копье мне...

Весь окоём, сколько охватывал взгляд Хёрдакнута, был охвачен в кольцо зеленью деревьев, нетронутой за века после отступления льдов. Поближе, за перелеском, на солнце золотились длинные усы колосьев ярового ячменя. Еще одно поле, поближе к реке, стояло под паром. Три карла длиннозубыми вилами раскидывали с телеги удобрение, щедро поставлявшееся Таннгриснтом и его длинношерстными подругами Хиррокин и Имдр. Еще с полдюжины народа возилось у плотины заново отстроенной водяной мельницы, что-то делая с колесом. Крысодавец поднял мордочку, учуяв то ли полевку, то ли саблезубого шушпанчика, и бросился в погоню.

- Так выходит, - старый грамотник похлопал по костлявому плечу Оскадис, щипавшую траву с другой стороны межи. - Тебе понравится, что за тем перелеском посажено.

- Странное что-то - едва зеленеется. Расскажи-ка.

- Дубы.

- Далеко вперед глядишь, их полный рост разве что мои внуки увидят. А если за ними, поближе к реке, еще овес или ячмень посадить? Лошадкам, им овес куда полезнее незрелых яблок, - Хёрдакнут кивнул в сторону Альсвартура, пытавшегося дотянуться до маленьких зеленых кругляшей, росших на одной из здоровенных яблонь, вперемешку с другими плодовыми росших по краю поля.

- Если овес и ячмень к шестиполью добавить, еще лучше выйдет. А когда поле под паром, клевером засеять, и пустить коней на выпас. Кони, они, конечно, не мамонты, но тоже почву удобряют, лучше, чем олени. Хотя олени лет двести назад здесь в самом конце весны копытами рыли снег, чтоб докопаться до травы, а лошадь бы вообще зиму не пережила.

- Еще через двести, может, так потеплеет, что вместо коней будут вот такие, - Хёрдакнут приставил к ушам руки с выставленными вверх указательными пальцами. - с длинными шеями пастись, а вместо дубов эти, как их, вырастут? - ярл растопырил пальцы.

- Пальмы? В это мне как-то не верится. До Фимбулвинтера, по сагам, наш народ примерно в этих местах и жил, и житье было не так уж непохоже на нынешнее, только что к югу тогда всякие диковинные племена водились, даже песиглавцы, альвы и дверги. От стародавних племен вот, считай, ничего не осталось.

- Почему, этлавагрский народ остался. И дверги, говорят, не все повывелись.

- Но кто говорит, сам ни одного дверга не видел. А Этлавагр - особое дело. Его завоевал один из первых конунгов Вёрдрагнефы, и до Фимбулвинтера это был их самый южный город. По всем рассказам, по сравнению со первопрестольным, дыра дырой. Когда сумерки богов начались, народам на юге Норны конец отмерили, похоже, больше не из-за льда да снега, а за распри с неразумением. Финики да виноград родиться перестали, они вместо того, чтобы печи жарче топить да под зиму рожь начать сажать, друг друга перебили. Кроме конунга Вёрдрагнефы, он на юг с дружиной подался, в Этлавагре сел, на соседний Серкланд руку наложил, и вокруг порядок удержал. Крепко нам, конечно, старые боги подгадили с Рагнарёком, сколько добра пропало, и сколько вежества. Представляешь, какой была Вёрдрагнефа?