Доминик Ливин - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ Страница 48

Придя к власти, младотурки проводили и провозглашали имперскую и османскую официальную политику-другими словами, они подчеркивали свою приверженность наднациональной империи, исламу и связям, объединяющим турок и арабов в общей лояльности династии и религии. Однако в их частных беседах и планах турецкий национализм был более важной темой. В реальной жизни младотурки относились к арабам как к отсталому народу, плохим воинам и потенциальным предателям империи, в противоположность балканским мусульманам нетурецкого происхождения (например, албанцам), которых турки в целом уважали к которым они доверяли как предполагаемым членам турецкого национального сообщества.

Эти взгляды вовсе не были секретом для большинства арабских лидеров и вызывали в них огромное недоверие. Режим младотурок стремился к военной мощи, централизации и эффективности, В преследовании этих целей он добивался почти монопольной власти. Его лидеры надеялись распространить имперский контроль над провинциями, увеличить и сделать равномерным военное и фискальное бремя, а также распространить турецкий язык и повсеместный (в основном турецкий) имперский патриотизм. Однако реалии империи быстро убедили их, что необходимы некоторые уступки арабской знати, намеревавшейся самой контролировать собственные территории - в противном случае эта знать (особенно сирийская) переметнется в лагерь арабского национализма, который в 1914 году уже представлял серьезную угрозу в отдельных регионах. В результате арабским провинциям в 1913 году была предоставлена значительная автономия. Смогли и захотели бы младотурки в реалиях мирной жизни поддерживать modus vivendi с арабскими провинциальными элитами, остается невыясненным, поскольку война и коллапс империи наступили раньше, чем новая политика смогла принести плоды.

Главный противник младотурок султан Абдул-Гамид II был глубоко погружен б собственные имперские проблемы. Профессиональные военные и гражданские кадры, созданные самим османским режимом, были сторонниками младотурок. Ко второй половине девятнадцатого века каждый правитель Османской империи понимал, что модернизация жизненно необходима для империи и династии. Государство должно было чем-то ответить на повышение европейской военной и экономической мощи. Но западные технологии и профессиональные навыки не могли быть импортированы без западных ценностей. Османский султан имел все причины сомневаться в лояльности своих новых профессиональных военных. В течение двух веков со времени свержения Османа II12 в 1622 году многие султаны были смещены или убиты своими янычарами. Династия могла считаться священной, но жизнь конкретных султанов, безусловно, таковой не являлась. Старая янычарская армия была весьма весомым фактором фракционной дворцовой политики и поддерживала обычно противников реформ и европеизации. Новая профессиональная армия также представляла угрозу как сторонница радикальных реформаторов и турецкого национализма.

Modus vivendi (лат.) - здесь: временное соглашение (спорящих сторон).

Абдул-Гамид II (1842-1918) - турецкий султан в 1876-1909 годах. В декабре 1876 года под давлением Мидхата-паши, связанного с обществом «Новых Османов», ввел конституцию, но вскоре распустил созванный на ее основании парламент и установил деспотический режим «зулюм» (насилие, произвол), Своей политикой угнетения народов Османской империи (армянские погромы, резня греков на Крите) заслужил прозвище «кровавого султана». 27 апреля 1909 после подавления младотурками контрреволюционного путча, организованного феодально-клерикальными и компрадорскими элемента-ми, низложен и арестован. До 1912 года содержался под стражей в Салониках, затем был перевезен в Стамбул, где умер в заключении.

По меньшей мере столь же серьезной угрозой была гражданская бюрократия. По традиции главные сановники были рабами султана, от чьих капризов зависели не только карьеры, но также их жизнь и собственность. Но в так называемую эпоху танзимата13 положение дел изменилось. Правительство теперь, по сути дела, контролировалось высшей бюрократией, которая уже не опасаясь за свою жизнь и собственность, руководила программой реформ и оттесняла султана от решения ключевых политических вопросов. Целью Абдул-Гамида было восстановление главенствующей роли монарха по отношению к увеличившейся количественно и набравшейся самоуверенности и профессиональных навыков бюрократии. Его амбиции и методы борьбы очень напоминали аналогичные ситуации в других считавшихся абсолютными монархиях как его времени, так и более ранних эпох. Султан сконцентрировал власть в своей личной канцелярии, создал сеть личных подчиненных и информаторов в администрации и большую секретную полицейскую службу, рождавшую атмосферу страха и недоверия в политическом мире. В официальном османском ежегоднике 1908 года чиновники, приставленные к особе султана и его дворцу, занимают сорок страниц, адъютанты правителя - на шестнадцать страниц больше Кольмар фон дер Гольц, выдающийся прусский советник в османской армии, утверждал, что методы персонального правления Абдул-Гамида были похожи на королевский абсолютизм Пруссии восемнадцатого века, за исключением того факта, что чрезвычайная подозрительность султана поселила разлад и недоверие даже в его собственном секретариате, в то время как сильно увеличившиеся размеры и сложность государственного аппарата в любом случае сделали бы старомодное деспотическое правление монарха неэффективным и не оправдавшим ожиданий. Правление Абдул-Гамида вызывало всеобщее недовольство как у большинства османской элиты, так и в Европе.

Осман II (1604-1622) - шестнадцатый султан Османской империи, правивший с 1618 по 1622 год. Был возведен на трон вместо Мустафы 1 кучкой министров, состоявших из бывших неверных, обращенных в ислам и полагавших» что они смогут управлять им, пользуясь его молодостью и неопытностью. Реформаторские идеи Османа П значительно опережали свое время и не были востребованы в Османской империи вплоть до XIX века. Против него выступила вся старая правящая верхушка Османской империи. В возрасте 13 лет Осман был смещен. Его провели по улицам Стамбула, а затем казнили,

Танзимат- принятое в литературе название реформ в Османской империи в 1839 - начале 70-х годов девятнадцатого века.

Тем не менее в известной степени стратегия Абдул-Гамида вызывает сочувствие, и не только потому, что она коренилась в хорошо обоснованном страхе за свой трон и жизнь. Султан считал себя хранителем знамени исламской империи. В этом он следовал традиции своего царствующего дома и его историческому raison d'etre в качестве лидера великой мировой цивилизации в борьбе с Западом,

Абдул-Гамид справедливо полагал, что для подавляющего большинства жителей его империи ислам значит гораздо больше, чем современный светский национализм, будь то турецкий или арабский. Он разделял возмущение своих мусульманских подданных реформами и новыми ценностями, созданными по европейскому образцу и навязанными империи давлением со стороны Европы. «Султан Абдул-Гамид, похоже, придерживается мнения, что два его предшественника... султаны периода танзимата пренебрегали прямыми взаимоотношениями с простыми людьми, особенно в арабских провинциях»- Султан использовал каждую возможность, чтобы подчеркнуть мусульманскую идентичность своей династии и свою позицию халифа и духовного лидера всех мусульман, В процессе этого он старался поднять максимально высоко легитимность своего правления и ставил свой статус гораздо выше статуса простого светского политика. Он также пытался воззвать к мусульманам мира о поддержке единственной мусульманской империи, противостоящей христианскому натиску. Здесь ему удалось добиться некоторого успеха: и русские, и британцы имели все основания опасаться влияния халифа на настроения их мусульманских подданных. Британское отношение к османской династии сразу по окончании Первой мировой войны вызвало огромное негодование части индийских мусульман, а движение «Халифат» даже некоторое время способствовало сотрудничеству мусульман с конгрессом, в котором доминировали индусы, для поддержки оппозиции британскому правлению. В девятнадцатом веке вмешательство Европы во внутренние дела Османской империи стало даже более явным и оскорбительным. Воскрешение халифата и его международного значения было средством отплатить европейским империям их собственной монетой.

Однако основными целями халифата были внутренние дела. По мере того как между 1876 и 1913 годами Османская империя на Балканах сжималась и исчезла почти совсем, становилось все более очевидным, что выживание государства и его международное положение зависели от его способности примирить между собой турецкое и арабское население. А этого можно было достичь только при помощи ислама, а вовсе не при помощи любой формы национализма. Кроме того, Абдул-Гамид не собирался ограничивать свою стратегию спасения империи рамками идеологии. В масштабах, не имевших прецедентов ни до, ни после его правления, он пытался привлечь арабов в свой двор и администрацию в Константинополе. И когда впоследствии младотурки во имя прогрессивной политики и административной эффективности произвели чистку среди этих арабских чиновников, это, разумеется, сейчас же вызвало растущее недоверие к новому режиму в арабских провинциях. И «реакционным» султанам, и «прогрессивным» младотуркам в качестве правителей Османской империи в двадцатом веке пришлось столкнуться с имперскими проблемами в особо острой форме. Это происходило из-за крайне неблагоприятной и угрожающей международной обстановки, из-за повышенной активности и опасности внутреннего (христианского) национализма, а также из-за явной слабости Османской империи по сравнению со своими врагами. Одна из ключевых проблем была связана с идеологией. Ислам одними рассматривался как жизненная необходимость для выживания империи, а другими - как непреодолимое препятствие на пути прогресса. Можно ли было это как-то совместить? Другая неразрешимая дилемма состояла в том, нужно ли было укреплять централизованную власть или стараться передать больше власти на места. Константинополь, как никогда раньше, нуждался в солдатах и доходах из своих провинций, тогда как среди его подданных наблюдался рост этнического сепаратизма, а провинциальные арабские лидеры имели твердые намерения сохранить свою власть и статус. Впрочем, при всей остроте этих проблем, их едва ли можно назвать новыми. Они проходили красной нитью через всю историю Османской империи и занимали важное место в спорах об ее упадке после золотого века в пятнадцатом и шестнадцатом веках.