Л. (предположительно) - Соня в царстве дива Страница 5

„Нет, не только".

„Впрочем, пусть его", разсудила Соня:, „дела у меня другаго нет, послушаю, так и быть,—может и скажет что-нибудь дельное."

Червяк раза два потянул из трубки, расправил руки, изогнулся и говорит: „так ты находишь в себе перемену?"

„Нахожу, сударь", отвечает Соня. „Первое,я ничего порядком не могу припомнить; что ни скажу—все путаю. Второе, ростом я безпрестанно меняюсь".

„Что ты именно путаешь?"

„Да вот, хотела сказать наизусть Птичку Божию, так все слова у меня выходят навыворот", пригорюнившись, отвечает Соня.

„Посмотрим, ну-ка скажи: “Близко города Славянска”....

Соня сдожила руки на животике, и начала:

„Близко города Буянска,

На верху крутой норы,

Пресердитый жил-был парень,

По названию Колотун.

В его погребе глубоком,

Словпо мышка в западне,

Изнывала в злом разсоле

Белорыбица душа.

Рано вечерем однажды,

У кошачьяго окна,

Раскрасавица Катюша,

Притаившися, сидит.

Она плачет, сердце бьется,

Хочет выскочить оно.

Сердцу чудится отрава

И постыло все ему.

Вдруг, откуда ни возмися,

Два мышенка молодых

Наскочили на Катюшку -

Испугались молодцы!...

Где же парень? Попивает,

Его слуги также пьют,

Один стриж сидит на крышке

И щебечет про себя",

„Не так", сказал червяк.

„И мне кажется не совсем так; будто выходят не те слова", робко сказала Соня.

„Напутала с начала до конца”, решительно сказал червяк Оба замолчали.

„На сколько хочешь вырости?" заговорил червяк.

„Мне бы все равно, лишь бы не меняться безпрестанно-, это,знаете, очень скучно".

„Не знаю", сказал червяк.

„Все дразнится", думает Соня, и так ей доcадно стало, чуть не разсердилась; однако, смолчала.

„Чего тебе еице надо?"

„Хоть бы мне чуточку прибавить росту, сударь, если можно", просит Соня, „а то два вершка, что это за рост!'

„Рост прекрасный", сердито молвил червяк и вытянулся во всю свою длину; (в нем было ровно два вершка).

„Но я ведь к этому не привыкла!" жалобно взмолилась Соня, а сама думает: „какие же они. право, все обидчивые!"

„Привыкнешь", протянул червяк, сунул трубку в рот и принялся курить.

Соня стоит перед ним, терпеливо выжидает не заговорит ли опять червяк. Минут через пять он выпустил трубку, раза два зевнул, встряхнулся, потом медленно стал спускаться с гриба, и пополз в траву; ползет и бормочет: „с однаго бока отгрызешь, станешь больше, с другаго отгрызешь — станешь меньше".

„Чего отгрызть? с чьего бока?" думает озадаченная Соня.

„Гриба", шепнул червяк, будто в ответ на ея мысль, и вскоре скрылся в густой траве.

„Вот задача, так задача!" раздумалась Соня; глядит на гриб, соображает, с какого бока подойти к нему. Ведь он весь круглый, как тут разберешь бока! Думала, думала, наконец придумала: обняла гриб обеими руками и каждой рукой отломила от обеих сторон по кусочку.

„Дело теперь в том", разсуждает она, „от котораго кусочка отгрызть, от леваго или от праваго?" Попробовала от праваго — вдруг чувствует удар. Что такое?—Подбородок у нее встретился с ногами. Перепугалась Соня и, не теряя времени, поскорее взялась за кусочек в левой руке; едва справилась разинуть рот, так она вся сплюснулась; однако, приловчилась, кое-как просунула в рот, отгрызла, проглотила.... „Ну, слава Богу, голову высвободила!” - радостно вскричала Соня. Но не долга была ея радость. Глядит, где плечи?—нет их.... Ищет Соня пдечи. водит повсюду глазами, заглянет вниз —нет, только видно, что длинная, предлинная шея подымается из-под травы высоким стеблем, и ныряет в целом море зеленой листвы.

„И что это за бездна густой зелени? куда я попала?" удивляется Соня. ,,И куда девались мои плечи? А руки-то, руки— их бедненьких совсем не видать!"-Соня потрясла руками, чтобы узнать на месте ли оне, не увидит ли их? нет, не видать.... зашуршали листья где-то внизу, далеко под нею — и только.

Видит Соня, что не поднять ей рук к голове, и догадалась спустить голову к рукам; нагнула шею: шея сгибается и разгибается точно змеиная. Этому открытию она очень обрадовалась, и плавными, извилистыми движениями стала нырять сквозь веток - тут она поняла, что попала в самыя макушки деревьев, подле которых она сперва стояла, когда была маленькая.

Вдруг зашипело что-то около нея, и снльно ударило крыльями прямо ей в лицо.

„У-у, змея!” - закричал голубь изо всей мочи.

„Нет, не змея!”

„Змея, змея, змея!" завопила голубка, но уже тише, и тут же жалобно застонала: „и где я нн пробовала, все от них не уйдешь!”

„И о чем ты стонешь, нс пойму?” - сказала Соня.

„И где я ни пробовала”, не внимая ей, продолжала голубка стонать, „и в дуплах-то, и на берегу речки, и в плетнях, нет—нигде не упасешься от этих проклятых змей!”

Слушает Соня, но в толк не возмет, на что голубка жалуется; решилась молчать.

„И так мне хлопот донольно высиживать яйца - продолжает голубка, - а тут еще сторожи денно и нощно, не заползла бы змея! ведь три недели, шутка сказать, я глаз не смыкала!"

„Очень жалею, что вас обезпокоила", говорит Соня, догадавшись, наконец, в чем дело.

,,И только я устроилась на самой макушке самаго высокаго дерева", вопит голубка, „и только я думала,что упаслась от этих злодеек, так нет же, откуда ни возьмись, с неба норовила вильнуть на меня! У—у, змея подколодная!"

„Говорят тебе, я не змея! Какая я змея, я…”

„Кто-жь ты такая? говори", стонет голубка.„ Да ты смотри, не вздумай меня дурачить—наразскажешь, пожалуй"

„Я.... я... маленькая девочка", обявила Соня не совсем твердым голосом.

„Ну, этому трудно поверить", с величайшим презрением заметила голубка. „Много я видала девочек на своем веку, а с такой длинной шеей от роду не доводилось видеть. Нет, ты не девочка, не может этого быть. Какая ты девочка? ты змея! Ты, поди, еще скажешь, что яиц никогда не едала?"

„Яйца я, конечно, едала", призналась Соня. (Она была девочка очень правдивая). „Так что-жь из этого! Будто девочкам нельзя есть яиц, потому что змеи едят!"

„Что-то не верится. А если так, значит девочка и змея одного поля ягодки — вот что!"

Соня растерялась, не знает, что отвечать на эти слова. ІІока она, молча, собиралась с мыслями, голубка опять за свое:

„Я ведь знаю, зачем ты тут слоняешся,—к моим яйцам пробираешься! И выходит по моему: что девочка, что змея—одно и то же.

„А по моему, вовсе не выходит на одно”, с сердцем выговорила Соия. „Пе-вое, вы ошибаетесь, если воображаете, что я пробираюсь к вашим яйцам; второе, еели бы и пробиралась, то, конечно, не стала бы их есть: я не ем, от роду не едала и ие стану есть голубиных яиц, особенно сырых!”

„ІІусть так, только убирайся!" сердито закричала голубка, надулась и уселась на гиездо.

Соня пржалась к дереву; с непривычки ей было неловко справляться с длииной шеей: она безпрестанно путалась и цеплялась в ветках, и безпрестанно надо было распутывать и отцеплять ее. Вдруг она вспомнила, что в руке у нее оетался еще кусочек гриба, нагнула шею к рукам и принялась за гриб: от одного куска погрызет, от другого откусит: то выше станет, то ниже,—и так она понемногу довела себя до настоящаго своего роста. Сначала даже будто дико показалось ей, что стала настоящей Соней; потом привыкла и заговорила сама с собой, по-старому.

„Ну, половина дела у меня теперь сделано. Престранныя, однако, были со мной перемены! И теперь не совсем еще верится, что все кончеио; так и кажется: вот, вот сейчас пойдут какия-нибудь новыя штуки. Ужь и то хорошо, что я вернула свой прежний рост. Теперь надо непременно добраться до чудеснаго сада,—как бы это устроить?”-

Только сказала это Соня, и видит перед собою большую, открытую поляну; на поляне стоит домик всего в аршин вышины.

„Кто бы там ни жил” -, разсуждает. Соня, „не годится мне входить туда: перепугаются моего роста, подумают, великан!”

Опять Соня принялась за гриб—убавлять себе росту, и довела себя до полуаршина вышины.

Поросёночек

Соня постояла, поглядела,—не знает на что решиться. Вдруг, откуда ни возьмись, из лесу выбегает лакей. Соня приняла его за лакея, потому что на нем была ливрея, но голова и лнцо у него были рыбьи. Лакей стал громко стучаться кулаком в дверь. Ему отворил другой лакей, круглолицый, глаза на выкате, точь в точь лягушка. Очень любопытно стало Соне узнать какое у них дело, и, выбравшись осторожно из лесу,поближе к ним,она стала прислушиваться.

Лакей - рыба вытащил из-под мышки огромный, чуть ли не с него, ростом конверт и передал его другому лакею. ,.Пиковой княгине приглашение от чернонной крали на игру в крокет", важно произнес лакей-рыба. Лакей-лягушка с такою же важностью принял конверт. Тут оба лакея поклонились друг другу так низко, что стукнулись головами и сцепились курчавыми волосами. Сона, глядя на них, чуть не расхохоталась вслух, и поскорее убежала в лес, чтобы не заметили ее лакеи.