Франсин Риверс - Сад Лиоты Страница 50

Нора дрожащими пальцами потерла виски, желая остановить пульсирующую кровь. Стоило подумать о родной матери, как сердце начинало выскакивать из груди.

Где носит пастора Берни?

Закинув ногу на ногу, она стала вспоминать, как пыталась объяснить Фреду, почему не пришла в ресторан. Но муж был так сердит, что не смотрел в ее сторону. Он даже отказался от омлета, который она приготовила, съязвив;

— Когда ты видела, Нора, чтобы я завтракал?

Она была шокирована, ведь прежде он никогда не грубил. И потом его глаза… Такого хмурого взгляда она у него не видела. Фред не притронулся к чашке сваренного кофе. Видимо, решил, что небезопасно прикасаться ко всему, что она предлагает, что все сделанное ею недостаточно хорошо.

Бабушка Элен тоже всем была недовольна…

Нора не хотела ворошить прошлое. Ей надо поговорить с пастором о том, как вернуть Энни домой и получить прощение мужа. До сих пор у нее в ушах звучали слова Фреда: «Нора, ты всегда все понимаешь, но это никогда ничего не меняет. Хоть раз перестань думать только о своей персоне. Хоть раз приложи усилия…»

Нора не дослушала Фреда, кинулась в гостиную и упала в кресло-качалку. Напрасно она надеялась, что он последует за ней и по обыкновению, станет просить прощения за нанесенную обиду. Нет, Фред поднялся в спальню и закрыл за собой дверь. А когда она сама подошла к нему и спросила, волнует ли его состояние жены, услышала холодное «Я устал и хочу спать». И все.

Устал? От чего ему уставать?

Уж не от нее ли?

Нет, никто ее не понимает. Никто о ней не беспокоится.

Сдерживая слезы, Нора осмотрела стены кабинета. Книги в шкафах были аккуратно расставлены по разделам: семья, изучение Библии, комментарии, руководства для ежедневного молитвенного чтения, сборники молитв, биографии. На столе пастора, на двух книжных полках, стояли различные издания Священного Писания в самых разных переводах: Библия короля Иакова, «Живая Библия», «Иерусалимская Библия» и многие другие. Нора недоумевала. Сколько же Библий нужно одному человеку? Конечно, этот человек — пастор… может, он коллекционирует Библии. Обычному человеку достаточно одной. Нора как-то принялась за чтение, однако оно показалось ей слишком утомительным.

Почему же так долго нет пастора? Она поднялась со стула и взглянула на стену, у которой сидела. Здесь висели семейные фотографии. Блаженное лицо Салли — жены пастора — вызвало у нее не меньшее раздражение, чем улыбающиеся лица его сына и дочери. Повсюду она находила свидетельства путешествий семьи пастора по Израилю, Африке, Греции, пребывания в индейской резервации Нью-Мексико, в сиротском приюте в Гондурасе. И на всех фотографиях у них улыбающиеся лица.

Как у них получается все время быть счастливыми? Всем известно, что жизнь у них не сахар. У Салли обширный склероз. Доходы пастора составляют лишь малую часть той суммы, что имеет Фред, но как-то они выживают. Сын пастора неспособен к учению, хотя у дочери вроде бы умненькое лицо — Нора пристально вгляделась в фотографию, — нет, все-таки ей не хватает ума. Остается неясным, отчего они выглядят такими благополучными, хотя очевидно, что у много неприятностей.

Почему я не могу быть счастливой? Что же такого я совершила, что чувствую себя несчастной?

Она услышала за дверью шаги пастора Берни. Давно пора. Войдя в кабинет, он поздоровался, прикрыл дверь.

— Прошу простить за задержку. Я должен был дать указания диакониссе, которая сегодня проведет занятие в женской группе по изучению Библии. Чем могу служить?

Нора разрыдалась. Она вовсе не собиралась давать волю слезам, но что поделать, если она так несчастна? Доктор Лидс иногда позволял ей выплакаться, нежно заключая ее в объятия.

— Что-нибудь с Фредом? — В голосе пастора прозвучало участие, но при этом он остался стоять на месте.

Нора сцепила пальцы и обхватила руками колени.

— С Фредом все хорошо. Дела у него, как всегда, в порядке. Энни ушла из дома. Вы уже знаете? Ее отец выложил такую сумму денег, чтобы купить для нее машину, а она укатила, даже не оглянувшись. Теперь живет в Сан-Франциско с хиппующей девицей, и непонятно где. Я в отчаянии. Думала, что у моей дочери есть голова на плечах.

— Она живет со Сьюзи Картер. Я знаю и ее, и ее семью. Сьюзен — достойная девушка, — спокойно возразил пастор.

Норины глаза округлились.

— Как и ее брат, Сэм. Вы помните его? Ничего, кроме горя, он не принес своей семье. Неужели вы не знаете, что он сидел в тюрьме какое-то время?

Нору бросило в жар. Нет, она не сплетница! Все это правда, про Сэма Картера. И что он смотрит на нее так, будто она рассказывает небылицы, а он не хочет их слушать? Пастор сел за свой стол, и Нора почувствовала, как между ними возникла стена непонимания. Никогда в жизни ей не было так неловко и неуютно. Она не могла смотреть пастору в глаза.

Отчего ей так стыдно? Она поднесла свой кружевной платочек к носу. Пастор, вероятно, выказал бы ей больше сочувствия, знай он всю суть дела.

— Энни должна была получать образование в Уэллсли. Она не воспользовалась этой возможностью после стольких лет упорной учебы.

— Не обязательно всем учиться в университетах.

— Но это обязательно для Энни.

— Похоже, вы в этом абсолютно уверены.

Как ее раздражала его невозмутимость!

— Конечно, уверена! Она сама всегда хотела учиться. Ради этого мы так много работали. У нее всегда были отличные отметки. А в крайних случаях мы обращались за помощью к репетитору. Она была членом лучших клубов. Какая толковая девушка, будь у нее возможность учиться в таком престижном университете, как Уэллсли, не прыгала бы от радости? А Энн-Линн отказалась.

— Нора, а может, Энни хотела сделать вам приятное?

К чему это он клонит?

— Если бы она хотела порадовать меня, то не училась бы в художественной школе в Сан-Франциско. Меня это вовсе не радует. Да и какой прок от таких занятий, если у нее нет таланта?

Она говорила, не задумываясь о смысле своих слов, пока не увидела удивление в глазах пастора. Ее опять бросило в жар.

— Нет, конечно, я не то имела в виду. Просто от волнения я плохо соображаю.

Тут она опять поднесла свой платок к лицу и аккуратно вытерла носик.

— Может, некоторые и скажут, что у Энни есть кое-какие способности, но это ей ничего не даст для жизни. Я не хочу, чтобы она была несчастна. Она должна быть преуспевающей.

Пастор скрестил руки на столе и закрыл глаза. Он что, молится? Нора нарочито кашлянула. Он поднял голову и взглянул на нее.

— Нора, все ваши проблемы кроются в вашем неверии в Бога.

Что такое он говорит?

— Я верю.

— Вы уверены?

— Разумеется. Я хожу в церковь пять лет. А известно ли вам, сколько денег мы с Фредом пожертвовали за эти годы? Я принимаю участие во всех благотворительных акциях.

— Люди ходят в церковь по разным причинам. Может быть, вы расскажете о своей вере, и тогда мне станет понятно, что привело вас сюда.

— О чем рассказать?

— О вере в Иисуса Христа.

— Что за вздор вы несете! — воскликнула Нора, приходя в ужас от своих собственных слов. — Вы сами знаете все о вере, как и всякий кто приходит сюда. — Она была в полной растерянности, не зная, что еще сказать пастору. Неужели она недостаточно понятно выразилась? Может, он вводит ее в заблуждение? Она гневно посмотрела на него. Она не какая-нибудь воспитанница воскресной школы, которую экзаменуют на знание Апостольского Символа веры или Десяти заповедей. Ради всего святого, она взрослая женщина! — Не понимаю, что вы хотите от меня услышать.

— Конечно, не заученный урок, Нора. — Пастор улыбнулся даже с некоторой нежностью. — Но я действительно должен знать, какое место в вашем сердце занимает Господь.

Она горько усмехнулась.

— Если судить по моей жизни, то нельзя сказать, что Господь любит меня. Он и прежде не проявлял ко мне Своей милости. Что бы я ни делала, это никогда ничего не меняло. — Она поднялась со своего места и направилась к окну, которое выходило на улицу.

— Что привело вас ко мне?

— Отчаяние. — Почему не сказать ему правду? Если б он знал, что был ее последней надеждой, то не стал бы задавать вопросов. — Мне сегодня необходима поддержка; у моего доктора не нашлось для меня времени, поэтому я пришла к вам. Я, правда, не хотела никого обидеть.

Почему она должна извиняться перед человеком, который заставил ее прождать целых двадцать минут?

— У вас проблемы?

Обернувшись, она увидела сочувствие в глазах пастора. Ну, наконец-то хоть кто-то захотел выслушать ее. Доктор Лидс не стал. Может быть, пастор Берни сделает это.

— У меня много проблем, и все началось с моего несчастного детства.

— С вами жестоко обращались?

— Меня не били и не издевались надо мной, если вы это имеете ввиду. Никому не было до меня дела. — Она опять отвернулась к окну. — Моя мать уходила из дома рано утром и возвращалась лишь к тому времени, когда мы с бабушкой готовили ужин, а затем отправлялась в свой сад. Как видите, мать никогда не интересовалась мной и моим братом. Она оставляла нас с бабушкой и жила в свое удовольствие.