Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия Страница 51

– Хорошо, иноп. Я объясню, раз уж ты такой тупой. Я временно лишил Шефира зрения в этом районе. Он в любом случае уже знает направление нашего передвижения, и в любом случае нам не выстоять, когда он нагрянет сюда со всеми своими людьми, но сначала ему придется потратить дополнительное время, чтобы уточнить наше местоположение. По крайней мере, объявив войну первым, я уменьшил число людей Шефира на одного, а что сделал ты, иноп?

Согласитесь, довольно жесткая логика. Я не нашелся, что ответить. Злость куда‑то испарилась. Собственно, я и злился‑то не на Бигмана, а на самого себя и на дурацкие обстоятельства, заставляющие меня быть здесь и сейчас. Здесь и сейчас, а не с Нори. А Бигман… так, просто под руку подвернулся.

– Слова, слова, – загадочно промурлыкал чужой, проплывая мимо меня и продолжая вычерчивать Клинком невидимую окружность. Наш спор явно не миновал его ушей, но это было все, что он соизволил сказать по этому поводу.

– Я не питаю ложных иллюзий, чужой, – мрачно заметил Бигман. – Ты, возможно, и сумеешь утащить свою бессмертную шкуру из этой передряги, но не мы. Мы вполне можем все остаться здесь, несмотря на твои заверения в обратном.

Настроение и так нельзя было назвать безоблачным, а после замечания прыгуна, сутью перекликавшегося с моими собственными мыслями, я помрачнел еще больше. Ладно, поживем, увидим. Устав вертеть головой, чтобы держать в поле зрения и прыгуна, и чужого, я повернулся к последнему, предоставив Бигмана самому себе:

– Что дадут твои манипуляции, Нкот?

Тот провел еще одну невидимую линию и, выпрямившись, скользнул своими глазищами, сиявшими не хуже иных прожекторов, по всей нашей компании:

– Я заканчиваю круг защиты. Как только я его замкну, никто не должен отходить от трассера больше чем на два метра, что бы ни случилось. – Он выдержал небольшую паузу, концентрируя на себе внимание, и четко повторил: – Что бы ни случилось. А сейчас в программе небольшой фейерверк, не пугайтесь.

Закончив короткую речь, Нкот ударил Клинком в пустоту перед собой, словно поражая невидимого врага. В тот же миг ослепительно голубое сияние пронзило воздух перед чужим и, взорвавшись беззвучной вспышкой, расцвело над ним гигантским цветком, мгновенно заполнившим всю площадь несущимися во все стороны волнами призрачного света…

Я резко зажмурился и закрыл лицо руками, но пронзительный свет проходил прямо сквозь ладони, и я видел сквозь ладони, мутновато, как сквозь слой колеблющейся воды, но видел… Видел, как ядро вспышки разделилось на сотни тонких, как лезвие ножа, голубых линий, и эти линии за считанные мгновения соткали просторный, высотой метра три и радиусом метров десять, каркасный цилиндр, накрывший нашу компанию точно гигантской шляпой, а затем линии ушли сквозь основание «шляпы» в покрытие площади.

Затем сияние померкло. Цилиндр исчез, не оставив никаких следов.

Я нерешительно опустил руку. Против ожидания, в глазах после столь интенсивного излучения ничуть не рябило. Возле толкучки Доса было иначе, там свет чужого меня ослепил. Какова же была природа этого сияния, если оно никак не отразилось на сетчатке? Я со вздохом пожал плечами. Думаю, у чужого для нас впереди еще немало сюрпризов.

Глаза лешука после совершенных манипуляций тоже погасли и теперь лишь сумрачно блестели.

– Теперь все в порядке. Периметр защиты не будет виден, пока не придет время ему действовать.

– Выглядело эффектно, – проворчал Бигман. – Хотелось бы надеяться, что будет столь же эффективно. Чую, что мои родственнички уже где‑то рядом.

– О каких родственниках ты говоришь? – непонимающе спросил я.

– О прыгунах, – откликнулся вместо Бигмана Целитель, словно и не дремал только что. Возможно, его пробудила вспышка света, но, скорее всего, этот хитрый транс просто притворялся, чтобы быть в курсе событий и не заострять на себе внимание. – По всем признакам, на площадь готовится высадка, напряженность ментальных полей быстро возрастает.

Я схватил прислоненный к подлокотнику сиденья бластер и повернулся к Нкоту. Распоряжения чужого не заставили себя ждать:

– Никс и Целитель, встаньте рядом с машиной спиной к своим дверцам. Отшельник, дуй на нос трассера. Бигман, оставайся, где сидишь, – возле багажника, но лучше встань – для лучшего обзора и маневренности. Оружие приготовить для стрельбы, но ни в коем случае не стрелять без разрешения – периметр отразит любые лучи обратно, как свои, так и «гостей». А теперь ждем развития событий.

Прежде чем он умолк, я уже стоял на указанном месте, подняв ствол бластера на уровень пояса. Руки слегка дрожали от прилива адреналина, страха я не чувствовал – ослабленная временем бесчувственная броня Нкота, надетая им на меня на Ферме, еще действовала. А может быть, дело было вовсе не в броне, может быть, вереница столь убийственных событий, участником которых мне пришлось стать, просто притупила чувство страха? Ведь не боится только полный недоумок, который изначально не знает, что такое страх и опасность.

Целитель и чужой находились у меня за спиной по другую сторону машины, их я видеть не мог, но Бигман и Отшельник попадали в поле зрения, когда я вертел головой, изучая площадь и одну из четырех прилегающих к ней улиц – ту, к которой я стоял лицом.

Чужой явно не ошибся в выборе своих наемников. Ожидание гибельной опасности, превращающее иных людей в затравленных собственным страхом животных, напротив, пробудило в шелтянах боевой дух. От фигуры Отшельника веяло прочностью монолита – ноги широко расставлены, широкие плечи гордо расправлены – прямо демонстрация несокрушимой уверенности в себе. Преобразился и Бигман. Он весь как‑то подобрался, как хищник перед прыжком, причем очень уверенный в своих силах хищник, – я видел его недобрый оскал игловидных клыков, когда он поворачивал голову. Шелтяне выглядели опытными бойцами и, несомненно, были ими.

Над площадью повисла мертвая тишина.

Спохватившись, я снял бластер с предохранителя и снова замер. Так мы и стояли. Молча. Ждали неизвестно чего. У моря погоды, наверное. Долго так стояли, и нудная тишина тянулась и тянулась, виляя хвостом из томительных минут. Ждали «развития событий», а они, паскудники, никак не желали развиваться.

Сначала дрожь в руках прекратилась – адреналин ушел в «запас», но минут через десять проявилась снова, уже по другой причине. «Град» начал отвешивать руки и уже не казался столь легким, как раньше. Я немного поупражнялся с Мобра и сцепил руки Ключом Силы, сцементировав дрожь и усилив кровообращение, затем ускорил реакцию Маятником. У меня были веские причины, чтобы пользоваться этим искусством как можно реже – оно выжимало очень много сил, но сейчас был один из тех острых моментов, когда его следовало применить. Несмотря на то что ожидание затягивалось, я довольно‑таки остро ощущал, что эта коварная пауза может быть прервана в любое мгновение.

С просматриваемой улицы потянуло прохладой. Трудяга‑день готовился к моменту смены караула, собираясь передать вахту чародейке‑ночи, и разводящий, прощелыга‑вечер, уже появился на посту. Желтое сияние неба поблекло до привычной серости, украсилось более хмурыми облаками взамен легкомысленных светло‑серых – милая картинка. С севера неторопливо наползала целая орава темных туч, совершенно уверенная в своей дождливой безнаказанности.

Никто по‑прежнему не произнес ни слова. Мысли Зла, началось бы скорей, что ли. Понятия не имею что, но началось бы. Сколько можно ждать, ведь чувствую же, что сейчас, сейчас, вот‑вот…

Но тишина лишь шелестела ленивым ветром. Ветер, давно прижившийся на этой пустынной площади, засоренной мелкой пылью и легкими обрывками всякого хлама, неспешно смешивал все в кучу и то перегонял мусор с места на место, то снова разбрасывал по старому пластиту древней площади. У всех свои игры, и у ветра в том числе.

Темные, изъеденные коррозией времени стены зданий, окружающих площадь, неодобрительно взирали на нарушивших их покой пришельцев мрачными провалами окон.

Поймав себя на отрицательных эмоциях, я постарался очистить от них сознание…

Неожиданно сильный порыв ветра ударил в лицо, обдав «ароматом» затхлой вони, перемешанной с пылью мертвых улиц. На зубах скрипнул песок. Я поморщился, сплюнул. Зло бы вас всех побрало, да когда же это все…

Мысль прервалась на середине, а мышцы инстинктивно напряглись.

Вокруг что‑то изменилось. Я не смог понять, что именно, но определенно что‑то почуял. Воздух будто бы загустел, а разнокалиберные тени зданий неестественно быстро почернели, вмиг уплотнившись настолько, что часть площади, на которую они падали, стала казаться единым провалом в иное измерение, в бездонную пропасть, огромной разверзшейся пастью – чем угодно, только не тенью.

И что‑то там, в ней, шевельнулось…

Фу, дьявол. Показалось…