Неизв. - Так было суждено Страница 52

— Спокойной ночи, чудо, — Марина легонько дотронулась губами до щеки Юли.

— Я не хочу спать, — буркнула кареглазая.

— Да? А что же ты хочешь? — усмехнулась светловолосая.

Юля не ответила, так что Марина сама додумала, что же возжелала девушка.

— Слушай… — тихо начала Юля, — ты ведь уже поговорила с Кирой, да? Все нормально?

Внутри у Марины что-то предательски дрогнуло, но тотчас же успокоилось, поэтому, собравшись с духом, светловолосая дотронулась до горячей щеки Юли и шепотом произнесла:

— Да, все в порядке.

— Точно?

— Точно.

— Правда?

— Правда.

— Совсем правда?

— Совсем правда.

— Совсем точно?

— Совсем точно.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Это твой окончательный ответ?

— Это мой окончательный ответ.

— А в этом ты уверена?

— Я уверена в том, что я могу сломать кому-нибудь нос, — мягко произнесла Марина.

— Мне?

— Нет, блин, себе, — тихо ответила девушка.

На Юлю злиться и раздражаться из-за нее же почему-то у светловолосой не получалось.

Притянув к себе девушку, светловолосая обняла Юлю и все тем же шепотом спросила:

— У тебя что-то с Надоединым? — как Марина не старалась, голос все равно подвел ее. Даже он может дрогнуть в самый ответственный момент.

Юля долго не отвечала, а затем еще тише, чем Марина, произнесла:

— Давай я расскажу тебе все тогда, когда поправлюсь…

— Если я доживу до этого момента, — тихонько рассмеялась девушка.

— Просто знай: у нас с ним ничего нет.

Светловолосая облегченно вздохнула. Еще бы: ведь когда она ждала ответа, вся девушка натянулась как струна. Ожидание всегда дается тяжело, особенно если это ожидание ответа на подобный вопрос.

— Хорошо, — прошептала Марина. — Потом, так потом. Я не настаиваю.

— Спасибо…

— Теперь спать, — в голосе послышались строгие нотки.

— Да, спокойной ночи, — Юля положила голову Марине на плечо и спустя пару минут заснула.

Пробуждение было более чем внезапным, более чем необыкновенным, более чем громким и вообще просто более. В комнату бесшабашным вихрем ворвалась Яна. На девушке была расстегнута рубашка, вернее сказать, не до конца застегнута, наспех натянуты джинсы и с грустью натянут один несчастный розовый носок.

Прямо с порога с самым что ни на есть воодушевленным и решительным выражением лица, Яна простерла руки к просыпающейся Марине и недовольно бурчащей что-то под нос Юле — кареглазая хваталась за уходящий сон руками и ногами, ну, думала, что хваталась именно за сон, а в итоге вышло, что за светловолосую; впрочем, Марина была не особо против.

— Ты одежды по спальне швыряла,

Я рыдал, я молил: — Помолчи! —

Ты в ответ то, как сыч, хохотала,

То, как ведьма, вопила в ночи.

Я смотрю, раскаляясь до дрожи,

Как ты жжешь за собою мосты.

О, как хочется, господи боже,

Обругать тебя хлестче, чем ты!

Вспоминаю, как мы распалялись,

Виноваты, грешны и правы,

Как два носа друг в друга вжимались

В двуединстве сплошной головы.

В середине порочного круга

Две прически, как змеи, сплелись,

Две подушки вцепились друг в друга,

Две рубашки в лохмотья рвались.

А о том, как мы зло целовались,

Не расскажут ни проза, ни стих:

Языки наши в узел связались,

Лишь к утру мы распутали их.

О, как страстно, как жутко дышалось,

Но лишь стих опаляющий шквал,

Двуединство с рычаньем распалось

И в два голоса грянул скандал!

Шел скандал двухэтажно и длинно,

Двуедино, двулико и всласть,

Но ругались твоя половина,

А моя – обнажено тряслась.

Взгляд змеи и ни грамма надежды.

— Ну, прощай! — Ты покровы рвала,

И, швырнув мне ночные одежды,

Ты дневных, уходя, не взяла.

И ушла ты, прихлопнув дверями

Все мольбы. Но я местью дышу.

И о том, что творилось меж нами,

В дикой страсти, глухими ночами,

Я еще и не то расскажу!..

Когда сероглазая закончила с чувством рассказывать стих, и когда Юля подбирала с подушки упавшую челюсть, Марина, поправляя на себе футболку, с невозмутимым выражением лица произнесла:

— И тебе доброе утро, Яна. Вижу, с Аней у вас все наладилось, с чем тебя и поздравляю. Даже представить себе не могу, насколько сильно ты замучила бедное дитя, раз у тебя осталось время на то, чтобы выучить стих.

— Охренеть… — только и смогла выдавить кареглазая, которая наконец-то нашла свою бедную нижнюю челюсть.

— Маринка! — кружась в замысловатом шторме чувств, выдала Яна.

Сероглазая была настолько поглощена обуревавшими ее чувствами, что даже не сразу заметила то, что две девушки лежат в одной постели, а когда заметила, так и застыла посреди комнаты с широко раскрытыми глазами. Впрочем, удивление быстро сменилось самой лукавой и плутоватой улыбкой. Стоило открыть Яне рот, как Марина все с тем же выражением лица перебила ее:

— Не надо ничего язвить.

Яна обиженно сдулась, но обида тотчас же прошла, так как счастливые не могут долго обижаться — если они вообще могут обижаться. Сероглазая радостно шлепнулась на застеленную кровать светловолосой и, взлохматив себе и без того торчавшие в разные стороны волосы, стала рассказывать о том, как прошел Новый год в столовой. Конечно же, когда история дошла до того момента, где Аня пошла в душ, Яна красноречиво замолчала, но весь ее потрепанный вид сказал все за нее.

Так случилось, что почти все зимние каникулы Юля проболела и пролежала в госпитале, который примыкал к школе. Марина заходила каждый день, приносила фрукты, соки и вообще все, что так или иначе хотела кареглазая. Девушке было до жути обидно, что ее каникулы проходят именно так, но это было все же лучше, чем ехать домой, лечиться там и быть вдалеке от Марины. Светловолосая иногда заходила даже не один раз в день, а, бывало, и ночевала в палате у Юли, если ей это удавалось и врачи с медсестрами не замечали ничего.

Когда Юле становилось скучно, ей надоедали фильмы, мультфильмы, книги, игры и прочее, а Марины по каким-то причинам рядом не оказывалось, она засыпала девушку сообщениями. Причем интервал между ними обычно не превышал двадцати секунд. Обычно это было так:

«Привет! Соскучилась?»

«Еще бы ты не соскучилась! Только посмей ответить иначе!»

«А я мандарин ем, муахаха!»

«А тут муха ползает. Ненормальная какая-то!»

«МандаринКо!»

«Ололо, ололо, я водитель НЛО!»

«Марина, я хочу гамбургер!»

«Или не хочу…»

«Слушай, может, хочу?»

«Почему ты молчишь, женщина?!»

Марина не успевала набрать ответ, как приходили новые сообщения:

«Все на Совете своем, да? Совет старейшин!.. А я тут такую крутяцкую штуку нашла: если нажать на кнопочку, которая рядом с моей кроватью находится, то через секунд пятнадцать прибегает дежурный врач! А я притворяюсь спящей. Видишь! Я доказала тебе, что я совсем не милая!»

Светловолосая, которая обычно отключала телефон, когда шло какое-нибудь собрание или совещание, теперь же не могла скрыть улыбки, когда приходило очередное сообщение. Дошло до того, что Марина засмеялась в голос, когда пришло абсолютно бессмысленное, но до одурения родное SMS от скучавшей Юли. Пятнадцать человек устремили на девушку удивленные взгляды, словно не верили, что это смеялась именно Марина, а затем, после небольшой заминки, неуверенно продолжили свое обсуждение.

Когда каникулы стали подходить к концу, Юлю таки выписали, и девушка, довольная как слон, что наконец-то покинула страшное место, решила наверстать все упущенное: потащила Марину в кино, потом облазила с ней весь город, заставила даже на санках покататься — где кареглазая надыбала санки, для Марины осталось тайной за семью печатями.

— Этих каникул как слону дробина, — злилась кареглазая, потому что в ее программе «наверстать упущенное» было еще over 100 пунктов, а каникулы уже подходили к концу: оставалось всего-то два-три дня. — Марина! Мы не успеем сделать все!

— Куда ты так торопишься? Еще вся жизнь впереди — успеем.

— Я хочу успеть больше!

— Знаешь такое: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь». А у тебя тут целое стадо зайцев…

Юля угрюмо молчала и дулась как шарик.

— Не лопни только, — улыбнулась Марина, ловко уворачиваясь от снежка. — Опять за старое? Только попробуй меня еще раз в сугроб кинуть… Юля… Юля, стой! Не трогай меня!

Разумеется, если что-то запрещаешь человеку, то этого хочется только еще больше. Именно поэтому кареглазая, которая уже было передумала окунать Марину в сугроб, теперь потирала ручки и с плутоватым выражением лица подкрадывалась к светловолосой. Девушка выставила руки вперед, но Юлю это не остановило. Спустя пару минут шуточной драки обе девушки оказались в снегу.

— Я бабочка! — крикнула Юля, разводя в стороны руки и ноги.

— Да, а я морская звезда, — парировала Марина.

— Небо белое… И земля белая… Слушай, а если и небо, и земля белые, то как человек, находящийся, допустим, зимой в поле, поймет, что он именно на земле, а не на небе? Ведь все же белое! Тут и запутаться можно.