Елизавета Салиас-де-Турнемир - Княжна Дубровина Страница 52

Анюта вздохнула.

— Зачѣмь, сказала она, — вы его такъ строго судите. Быть-можетъ онъ былъ бы не такой.

— Что же? Сюда бы пріѣхалъ? Въ нужды наши вникнулъ? Никогда этого не бываетъ отъ воспитанныхъ вдали господъ.

Анюта встала.

— Покажите мнѣ гдѣ комнаты моихъ сестрицъ.

Ей показали четыре комнаты внизу. Она отдала одну Агашѣ, одну Лидѣ и одну Лизѣ и рядомъ съ нею помѣстила миссъ Джемсъ. Лиза была не довольна, но молчала, не смѣла на первыхъ порахъ возмущаться и спорить. Она чувствовала, что миссъ Джемсъ мало-по-малу сдѣлается ея первымъ супостатомъ, такъ она уже прозвала ее.

Анюта осмотрѣвъ весь домъ отправилась къ Машѣ и нашла ее устраивавшею свои комнаты и комнаты мужа.

— Пойдемъ въ садъ, сказала ей Анюта. — Онъ кажется прелестный, изъ оконъ я на него залюбовалась!

— Да, но все позапущено!

— Ахъ! да я это-то и люблю. Я не люблю выскобленыхъ аллей, обстриженныхъ деревьевъ, подстриженныхъ кустовъ и вымытаго и выглаженнаго какъ чистый воротничекъ миссъ Джемсъ, сада и рощи.

— Тутъ, сказала Маша смѣясь, — бояться намъ нечего, мы тутъ ничего подобнаго не найдемъ.

— Пойдемъ же, пойдемъ, торопила Анюта Машу.

— Не лучше ли, сказалъ Долинскій, сидѣвшій въ креслѣ у окна и глядѣвшій на большой дворъ, — начать съ храма Божіяго. Когда я гляжу, Анюта, на все то, чѣмъ Господь благословилъ тебя, я думаю, что тебѣ и намъ надо начать съ того чтобы принести Ему свою благодарность.

— Правда, папочка, правда.

— Такъ и пойдемъ въ церковь.

Они созвали дѣтей и всѣ отправились въ церковь. Спѣшно вышелъ батюшка изъ своего домика; то былъ человѣкъ лѣтъ сорока пяти, очень благообразный и повидимому умный. Онъ спросилъ что прикажетъ княжна, но княжна обратилась къ дядѣ.

— Дядюшка, молебенъ, не правда ли?

— Спасителю или Божіей матери, спросилъ священникъ.

Анюта опять обратилась къ дядѣ.

Онъ понялъ вопросительный взглядъ ея и сказалъ:

— Благодарственный молебенъ, батюшка. Два дня прошли въ томъ, что Анюта, Маша и даже миссъ Джемсъ обходили все Спасское, любовались садами, рощами, видами. Миссъ Джемсъ великая любительница природы и барскихъ усадьбъ пришла въ восторгъ отъ Спасскаго и уяснивъ себѣ, что Анюта владѣтельница всего этого, возымѣла къ ней глубокое уваженіе. И не за одно это уважала она Анюту. Она вполнѣ была ею довольна. Со всѣми ласковая и привѣтливая, Анюта держала себя съ достоинствомъ хозяйки и съ удивительнымъ сердечнымъ тактомъ умѣла, сохраняя свое мѣсто и положеніе, выдвигать впередъ своего папочку и показывать свою любовь и уваженіе къ женѣ его. Не прошло и одного дня, какъ во всей дворнѣ установилось мнѣніе, что княжна умная, у! какая умная, а ужь дядюшку своего любить какъ отца роднаго.

Но вотъ насталъ великій день рожденія Анюты. Еще наканунѣ она отдала всѣ приказанія управителю и Ульянѣ. На дворѣ поставили столы для угощенія крестьянъ, пекли пироги, дѣлали сальники, жарили баранину. Въ людской готовили угощеніе прислугѣ, а внизу въ столовой угощеніе для старыхъ слугъ и почетной дворни. Анюта во всемъ совѣтовалась съ папочкой и Машей и спрашивала у Ульяны, какъ бывало при прадѣдѣ. Ульяна все помнила и подавала совѣты. Папочка выразилъ желаніе, чтобы всего было въ волю, кромѣ вина.

— Вина надо умѣренно, чтобы не было пьяныхъ и никакого безпорядка. Для этого надо подносить вино крестьянамъ у другаго стола и чтобъ они подходили поочередно и за порядками смотрѣть одному изъ васъ.

— Митя старшій, сказалъ Ваня.

— Я! за мужиками, да я не сотскій, сказалъ Митя, смѣясь насмѣшливо.

Анюта взглянула на него.

— Папочка, сказала она, — развѣ я не могу стоять около стола, хотя съ Ваней, когда крестьяне будутъ пить за мое здоровье.

— Конечно, другъ мой, сказалъ Долинскій.

— Ну, Ваня, въ такомъ случаѣ ты будешь моимъ адъютантомъ. Хочешь?

— Конечно, милая, сказалъ Ваня со своею свѣтлою улыбкой.

Въ это время пришли сказать Анютѣ, что къ ней пришелъ священникъ.

Она приняла его. Онъ желалъ знать, въ которомъ часу начать обѣдню и будетъ ли молебенъ въ церкви или на дому.

Анюта обратилась къ дядѣ.

— Какъ скажетъ дядюшка, какъ ему угодно.

— Я думаю, сказалъ Долинскій, — что обѣдню надо начать, когда батюшкѣ угодно и ему привычно, а мы уже будемъ готовы.

— У насъ позднюю обѣдню служатъ всегда въ девять часовъ, сказалъ священникъ.

— Такъ зачѣмъ же и мѣнять, отвѣчалъ Долинскій.

— Можетъ для васъ рано покажется.

— Нѣтъ, батюшка, сказалъ Долинскій, — не рано, а еслибы было и рано, мы бы встали; я не считаю приличнымъ заставлять васъ ждать службы Господней изъ-за нашей лѣни.

Священникъ казался довольнымъ и пріемомъ и такими рѣчами и ушелъ къ себѣ.

— Не опоздайте же, сказалъ Долинскій, обращаясь ко всѣмъ дѣтямъ, — это напоминаніе менѣе всѣхъ могло отнестись къ Анютѣ; она привыкла въ продолженіе пяти лѣтъ къ аккуратности и ее никогда не допускали опаздывать.

На другой день, еще до перваго удара колокола, по дорогѣ въ церковь потянулись одѣтые въ праздничное платье крестьяне и разряженные дворовые. Всѣ шли въ церковь съ любопытствомъ увидѣть и разсмотрѣть новую владѣлицу и участвовать въ угощеніи приготовленномъ для всѣхъ. И Анюта уже поднялась, уже сидѣла у отвореннаго окна, въ которое входилъ теплый, ароматами цвѣтовъ напитанный іюньскій воздухъ; она любовалась на роскошь развѣсистыхъ старыхъ деревьевъ, на зелень столѣтнихъ липъ, на сверкавшую между деревьями рѣку, на голубое небо. Она любовалась и чувствовала себя вполнѣ счастливою. Это прелестное, широкое, роскошное Спасское принадлежало ей, а черезъ нѣсколько отъ нея комнатъ слышался говоръ лицъ ей дорогихъ и милыхъ. Она сознавала, что у ней все, все есть.

Ударъ колокола.

— Благовѣстятъ, сказала Анюта. — Ѳеня, скорѣй, давай мнѣ одѣваться. Я не хочу опоздать.

И одѣвалась Анюта скоро. Всему этому ее обучили.

— Что прикажите, спросила Ѳеня.

— Понаряднѣе.

— Я приготовила бѣлое кисейное платье и розовое батистовое, которое угодно.

— Давай бѣлое, да скорѣе, а шляпку съ голубыми бантами.

И какъ была хороша собою Анюта въ своемъ бѣломъ, свѣжемъ, лѣтнемъ нарядѣ — изъ-подъ соломенной шляпки выбивались ея вьющіеся волосы и была она золотистѣе золотистой соломки. Она пошла пѣшкомъ со своимъ милымъ папочкой и со всею семьей своею. Одинъ Митя не поспѣлъ, лакей, исполнявшій должность камердинера, будилъ его разъ пять безъуспѣшно и наконецъ махнулъ рукой на этого барина-соню, какъ онъ назвалъ его и оставилъ его въ покоѣ.

Анюта шла молча.

— Что ты такая грустная, сказалъ ей папочка, котораго она взяла подъ руку.

— Я-то грустная! О нѣтъ, я счастливая, такая счастливая, что мнѣ говорить не хочется, а все благодарить, благодарить Бога.

Долинскій ничего не отвѣтилъ онъ по голосу Анюты узналъ, какъ трепетало и билось ея сердце, какимъ умиленіемъ было оно полно.

Мы не будемъ описывать, какъ она молилась, съ какою радостію, выходя изъ церкви, принимала поздравленія, какъ звала всѣхъ къ себѣ, какъ цѣловала сестеръ и братьевъ. Митя явился къ концу обѣдни, немного заспанный и немного пристыженный, но одѣтый франтомъ и даже съ подвитыми волосами. Выходя изъ церкви, отецъ очень тихо, но серіозно замѣтилъ ему, что такъ поздно не приходятъ въ церковь.

— И всѣмъ дурной примѣръ, закончилъ онъ.

Митя не отвѣчалъ, но надулся.

Чай и завтракъ были готовы, но Долинскій ждалъ священника со крестомъ и пожелалъ завтракать, когда онъ придетъ. Священникъ не заставилъ себя долго ждать, и Анюта просила его завтракать. Долинскій занялся, къ ея великому удовольствію, разговоромъ со священникомъ, а Анюта говорила съ Машей.

Едва кончился завтракъ, какъ наемный столичный лакей доложилъ, что дворовые собрались въ столовой.

Анюта встала и взяла Машу за руку.

— Пойдемъ со мною, сказала она, — мнѣ это въ первый разъ и я немного смущена, никого не знаю, тамъ есть старые слуги моихъ родителей и всякому надо сказать что-нибудь. Помоги мнѣ.

— Для этого я плохой помощникъ, сказала Маша, — но мнѣніе мое такое: попроще, поласковѣе, и будетъ все хорошо.

Анюта вошла, со всѣми раскланялась и сказала:

— Прошу полюбить меня; а я съ своей стороны постараюсь сдѣлать все, что могу для спокойной и счастливой жизни старушекъ и стариковъ, служившихъ моимъ родителямъ; вотъ моя тетушка, она и я все дѣлаемъ вмѣстѣ и сообща. Что она приказываетъ, то и я желаю, и потому прошу всѣхъ васъ исполнять ея приказанія въ точности.

За этимъ Анюта просила назвать ей многихъ стариковъ и старушекъ, спросила гдѣ они живутъ, что получаютъ и обѣщала навѣстить ихъ въ ихъ помѣщеніи, а теперь предложила кушать чай и позавтракать.

— Ульяна Филатьевна. угостите, прошу васъ, всѣхъ гостей моихъ, сказала она и вышла изъ комнаты.