Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - Эйген Блейлер Страница 52

«я» он продолжает быть царем Европы, вокруг которого вертится весь мир, и сан царя по прежнему является для него чем-то настолько важным, в сравнении с чем мелочи больничной жизни вообще не могут приниматься в расчет. В очень многих отношениях, хотя и не при каждом (внутреннем или внешнем) переживании, границы между реальным и аутистическим миром стираются у шизофреника настолько, что часто получается определенное впечатление, будто для больных эта противоположность больше не существует. Хотя аутистическому миру оказывается аффективное предпочтение, однако они больше не ощущают логического отличия, подобно тому как некоторые шизофреники проверяют, осуществлены ли в реальности их сновидения, пережитые ими в состоянии сна, хотя они знают, что речь идет лишь о переживаниях», связанных со сновидениями.

Вне шизофрении аутизм имеет несколько иное отношение к действительности. Больной, страдающий псевдологией, тоже создает себе более или менее произвольно сказку и рассказывает ее, следуя отчасти побуждению определенных внешних ситуаций; он использует ее, например, для того, чтобы раздобыть себе денег обманным путем. При этом он настолько вчувствуется в свои небылицы, что «он сам верит в свою ложь», и часто в течение долгого времени не сознает, что он играет неподходящую для себя роль, однако, как только он захочет или как только он бывает вынужден создавшимися условиями (например, при исследовании), он может постигнуть ошибочность этой фикции во всех отношениях.

Большинство нормальных людей создавало себе в юности какую-нибудь сказку, однако, они могли всегда отделить ее от действительности, хотя они настолько вчувствовались в эти грезовые ситуации, что они испытывали соответствующие аффекты. Это – нормальный аутизм. Игра фантазии сама по себе может быть аутистичной или реалистичной. Новая комбинация соответствующих действительности идей, построенная по аналогии с реальными связями, приводит к новым познаниям, которые мы называем изобретениями или открытиями в том случае, если они имеют некоторое значение. Этот процесс не является аутистическим. Но то, что обычно понимают под игрой фантазии, пренебрегает в одном или во многих пунктах действительностью и пользуется для этого произвольными предпосылками; этот процесс аутистичен. Чем больше предпосылок и связей, не соответствующих действительности, делается в ходе мыслей, тем более он аутистичен. Следовательно, существуют степени аутистического мышления и переходы к реалистическому мышлению, однако, в том лишь смысле, что в ходе мыслей аутистические и реалистические понятия и ассоциации могут встречаться в количественно различных отношениях. Исключительно аутистического мышления в области чистых понятий, которые были бы заново созданы аутистическим путем и нигде не были бы связаны между собой согласно логическим законам, разумеется, не существует.

Истерики могут, подобно людям, страдающим псевдологией, временами верить в созданные ими сказки, даже не находясь в сумеречном состоянии; но разграничение между действительностью и аутистическим представлением в большинстве случаев проводится у них достаточно резко в отличие от pseudologia phantastica. Истерический аутизм переходит без резкой границы, с одной стороны, в нормальные грезы наяву, а, с другой стороны, в истерическое сумеречное состояние.

Поэт, истинный поэт по крайней мере, делает то же самое. Он отреагирует более или менее сознательно свои комплексы, свои аффективные потребности в художественном творчестве.

В большинстве игр детей аутизм принимает участие в такой же степени, как и в творениях поэта. Для маленькой девочки несколько тряпочек являются ребенком; мальчик изживает свое инстинктивное стремление к могуществу и борьбе, прыгая верхом на палочке с деревянной саблей в руках и т. д. Ребенок и поэт в большинстве случаев вкладывают в свои фантастические продукции больше реальности, чем это может показаться на первый взгляд. Девочка на самом деле любит свои тряпки, как если бы они были ребенком, которого они изображают.

Аутизм и аутистическое мышление у нормального человека обнаруживаются лучше всего при смотрении сновидений. И в данном случае не существует никакой связи с действительностью и никакого интеллектуального учета реальных возможностей.

Замечательна мифологическая реальность. Даже тогда, когда в ней содержатся мысли, которые кажутся с точки зрения логики абсолютной бессмыслицей, большинство людей относится к ним с истинной верой; даже выдающиеся умы ставили при конфликтах свою реальность выше мира, воспринимаемого с помощью органов чувств. Отсюда существует целый ряд переходов через понимание символа, за которым скрывается нечто более или менее действительное, и через признание чисто поэтической правды и полного отрицания аутистической реальности.

Аутистический уход из реальности часто является активным. В сновидении, где уход этот выражен сильнее всего, он обусловлен, конечно, самим механизмом сна. При шизофрении и при истерическом сумеречном состоянии он является частичным проявлением самого аутистического механизма. Шизофреник не только хочет представить себе нечто соответствующее его желаниям, он хочет также активно уйти от реальности, которая удручает и раздражает его. Это стремление находит свое выражение в негативизме и во внешней замкнутости от окружающего мира, столь поразительной в некоторых тяжелых случаях шизофрении. Отвращение к внешнему миру и к происходящим извне раздражениям преграждает мыслям больного доступ к представлениям о реальности, а иногда даже и к проистекающим от нее ощущениям, доставляемым органами чувств; с другой стороны, удовольствие, доставляемое определенными ирреальными представлениями, приковывает психику именно к ним.

Многие шизофреники, не обнаруживающие негативизма, обращают свое сознательное стремление к реальному миру, однако, аутистический мир мыслей навязывается им в форме галлюцинаций, бредовых идей, автоматизмов и тому подобных симптомов, выплывающих из бессознательного.

Некоторый уход из реальности существует, разумеется, и в грезах, содержащих в себе осуществление желания, у здорового человека, который строит воздушные замки; однако, в большинстве случаев такой уход из реальности является волевым актом; человек хочет отдаться определенной фантазии, о которой он знает, что это только фантазия, и мечты его рассеиваются, как только этого потребует действительность.

Там, где нет ясно выраженной степени ухода из реальности, я не могу называть игру этого же самого механизма аутизмом. Следовательно, если больной, страдающий маниакально-депрессивным психозом, создает бредовые идеи, соответствующие его настроениям, то мы имеем патологическое преувеличение действия аффекта, аналогичное аффективным дефектам мышления у здорового человека, но отнюдь еще не аутизм в нашем смысле. Вопрос о том, можно ли несмотря на это и в данном случае обозначить аффективное мышление, как аутистическое, остается нерешенным. Если ответить на этот вопрос утвердительно, тогда понятие аутистического мышления станет шире, чем понятие аутизма.

Аутистическое мышление во многих отношениях противоположно реалистическому.

Реалистическое мышление представляет действительность; аутистическое мышление представляет себе то, что соответствует аффекту, следовательно, в обыкновенных условиях оно представляет себе то, что приятно. Целью реалистических функций является создание правильного познания окружающего мира, нахождение истины. Аутистические функции стремятся вызвать представления, окрашенные аффектом (в большинстве случаев аффектом удовольствия), и вытеснить представления, окрашенные противоположным аффектом. Реалистические механизмы регулируют наше отношение к внешнему миру; они служат для сохранения жизни, для добывания пищи, для нападения