Казакевич Максим - Двое из будущего Страница 56

   Как-то летом по утру ко мне домой заявился Семен Истомин. Прогромыхал своей тростью по паркету до комнаты, где я занимался каратэ, да и грохнулся облегченно на крепкий стул. Следом за ним настороженно вошел Василий Орленок, который стал начальником охраны, а за Орленком вкатился Валентин, сверкая широкой улыбкой со свежевставленными золотыми зубами. Василий удивленно осмотрелся вокруг, подивился хитрым станкам с тяжелыми противовесами и восторженно заценил мой последний мощный маваши по массивной груше.

   - Здравствуйте, Василий Иванович, - кивнул мне со стула Семен.

   - Привет, Семен, привет Василий, Валентин - кивнул я в ответ, заканчивая тренировку и отходя от груши. Весь в поту, с голым торсом и в специально пошитых для занятия спортом трико. Наскоро утерев лицо и тело полотенцем, накинул на себя исподнюю рубаху, дабы не смущать своих парней свежим красным рубцом на пузе.

   - Что-то случилось на производстве? - спросил я, когда с каждым поздоровался за руку.

   - Да нет, - пожал плечами Семен. - Там все в порядке. Только Попов ожидает приезда фабричного инспектора.

   Приезд фабричного инспектора не было чем-то необычным. Раз в несколько месяцев нас проверяли, приходил сердитый чиновник и обшаривал наш завод вдоль и поперек. Искал нарушения, надменно разговаривал с рабочими и с самим Поповым. А так как мы были почти образцовым предприятием даже на фоне такого гиганта и лидера на рынке труда как Путиловский завод, то по серьезному придраться к нам у инспектора не получалось. Он лишь ворчал по мелочи, и выговаривал нашему директору за то, что у нас слишком уж короткий рабочий день, который не соответствует законодательству. Попов всегда кивал ему, соглашаясь и не вступая в ненужную полемику, а затем приглашал недовольного инспектора отдохнуть и пропустить по стаканчику-другому крепкого чая. И там, в кабинете без лишних свидетелей подсовывал инспектору небольшую взятку, которую чиновник брал без малейшего зазрения совести. Тем и кормился фабричный инспектор, так что неожиданным его визит на наше предприятие назвать было нельзя.

   - А чего тогда пришли? - спросил я их. Такие заходы ко мне в гости не были правилом, это случалось крайне редко и только в те моменты, когда что-то случалось действительно нечто неординарное. Обычно Попов сам решал возникающие проблемы, а если надо было, то вызванивал меня по телефону.

   - Мы тут это..., Василий Иванович, - замялся Орленок, вопросительно взглянув на Истомина и на Валентина, - мы с мужиками решили вам подарок сделать.

   Я удивленно всплеснул руками.

   - Боже мой, зачем?!

   - Мы тут посовещались все, - продолжил он, не обратив никакого внимания на мое возмущение, - и решили, что негоже вам более с голыми руками ходить. Мы знаем, что у вас есть уже пистолет, да и мы вас всегда охраняем и в обиду никому не дадим..., но все же. Мы долго думали, гадали, пока нам не подсказал Семен Семенович. И потому вот..., - и с этими словами он нырнул за створ комнатной двери, наклонился и подобрал прислоненное к стене нечто длинное и узкое. Потом разогнулся и перехватил второй рукой длинный предмет и, подняв высоко перед собой, словно в руках была редкая драгоценность, торжественно шагнул ко мне, протягивая подарок.

   - Трость? - изумился я. У Орленка в руках действительно была длинная деревянная трость, очень похожая на ту, что была у Истомина. Трость из простого дерева, покрытого темным прозрачным лаком. Рукоять только была чуть другой, вместо массивного набалдашника красовалась узкая и плоская пятка из гравированного серебра, которая должна была хорошо ложиться в основание ладони.

   - Это не просто трость, - восхищенно сказал начальник охранников. - Смотрите.

   И, взявшись одной рукой за рукоять, а другой за саму трость, резко, со щелчком раздвинул ее, обнажив холодный блеск узкого лезвия. А потом торжественно, с восхищением вручил тайное оружие мне. Я осторожно взял трость и медленно вынул лезвие из ножен, с восторгом слушая шуршание освобождаемой стали. Поднял его вверх, ловя на стальном клинке солнечный зайчик. На клинке не было особой закалки, как на драгоценных японских мечах, не было бесполезного золотого блеска и сверкания камней. Это было обычное лезвие обычного оружия, но, тем не менее, оно было по-своему красиво и в нем ощущалась опасная сила. Эта была та сила, которая за одно мгновение могла выпить человеческую жизнь до самого дна. Лезвие не было длинным - не более полуметра и шириной в пару сантиметров. Такое оружие ни шпагой, ни саблей, ни даже бебутом назвать было нельзя - скорее это была длинная обоюдоострая игла или же узкий нож-переросток. Я ногтем потрогал режущую кромку - острая, зараза, можно легко остаться без пальца. Опасливо повертел клинком вправо-влево, взмахнул.

   - Ну как? - спросил Орленок.

   - Здорово, - четно признался я.

   - Это господин Истомин придумал! А мы все скинулись по чуть-чуть и заказали изготовление у мастера из Киева. Семен Семенович сам ездил!

   Так вот он за какой необходимостью выпросил у меня полагающуюся ему часть отпуска. Отсутствовал первый раз почти неделю, а затем еще несколько дней!

   Я покрутил еще немного тайный клинок в руках, опасаясь пораниться. А потом осторожно уложил его в ножны и с усилием защелкнул. Покачал трость в руке, ощущая приятную тяжесть на ладони.

   - Здорово, - еще раз повторил я, теперь уже примеряя в руке саму трость. Серебряная пятка набалдашника действительно удобно ложилась в ладонь и мне почти не приходилось прилагать каких либо усилий для того чтобы элегантно вышагивать словно лондонский денди. Я на потеху собравшимся прошелся по залу туда-сюда, шутливо изобразил светский полупоклон со сниманием условной шляпы. А потом, после смешков Пузеева, остановился, перехватил трость перед собой двумя руками.

   - Подарок действительно хороший, спасибо за него, - сказал я, глядя на преданных мне людей. - Только зачем он мне? Я ж и фехтовать не умею.

   Тут встрепенулся Валентин.

   - Как это зачем? А если на вас еще раз нападут? Вот вы их своей саблей и встретите. Покромсаете их безжалостно на узкие ремни.

   Я ухмыльнулся, представив, как я буду яростно размахивать своим коротышом.

   - У меня для этого пистолет есть, - возразил я. - Я его теперь всегда с собой ношу. Если что, то им я первым и воспользуюсь.

   Тут подал голос Истомин, что сидел до этого момента молча.

   - Пистолет - это хорошо, - проговорил он, уложив крепкие ладони на свою трость. - Но будет лучше, если вы с нашим подарком будете везде ходить. Пистолет могут отобрать, он может дать осечку, и вам просто будет некогда лезть за ним в карман. А наш подарок это просто трость, кто на нее обратит внимание? Ее можно будет взять с собой на важную встречу, и никто не заподозрит в вашей простой палке опасное оружие. Так что, Василий Иванович, проявите уважение и не побрезгуйте нашим подарком, примите от чистого сердца.

   После этих слов мне ничего другого не оставалось как принять подарок и пообещать никогда не оставлять его дома и повсюду ходить с ним. Мне даже стало немного стыдно, за то, что я хотел отказаться от такой искренней заботы моих людей.

   - Спасибо, - поблагодарил я всех троих. - Только беда у меня - я ж фехтовать не умею. Я скорее сам себя заколю, нежели своих врагов.

   Истомин улыбнулся и решительно шлепнул по своему колену ладонью.

   - Ерунда, Василий Иванович. Я вас научу - дурное дело не хитрое. Покажу вам все, что знаю без утайки. Станете вы у меня защищаться не хуже наших казаков!

   На там и порешили. Теперь каждое утро Истомин приходил ко мне домой и безжалостно тренировал меня. Он принес с собой старую затупленную казацкую шашку, которая и стала моим главным инструментом. Семен был строгим учителем, он не давал мне ни минуты отдыха - гонял в хвост и в гриву и не смотрел на то, что я его непосредственный начальник. Он ставил мой удар, укреплял мне кисть, показывал, как надо уклоняться и парировать с контратакой. Через несколько месяцев изматывающих тренировок у меня худо-бедно стало получаться. И Истомин, видя это, совсем перестал меня скупо хвалить и мало-мальски поддерживать, а наоборот, увеличил нагрузку и напор тренировок. После его занятий я был всегда мокрый от пота.

   Что самой интересное, спустя некоторое время к моим тренировкам присоединился и Василий Орленок. Он смастерил себе подобный же тайный клинок, Истомин притащил ему вторую затупленную шашку и сейчас под руководством бывшего хорунжего Василий окроплял деревянный настил в моем дворе своим потом и кровью. Уж его-то Истомин не жалел вовсе, гонял так, что казалось будто хотел вышибить из него дух. При каждой малейшей ошибке, хорунжий матерно ругал нерадивого ученика, концом своей трости больно тыкал в суставы и мышцы при малейшей ошибке и иногда охаживал тяжелым набалдашником по потной спине. Я думал, что Орленок сдастся или же взбунтуется от жесткого обращения, но я ошибся. Видимо, армейская закалка бывшего солдата давала о себе знать. Стиснув зубы, он с ожесточением раз за разом выполнял упражнения, исправлял собственные ошибки и оттачивал до совершенства приемы. И со временем у него стало получаться намного лучше меня. Я даже позавидовал упорству и таланту парня.