Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 24 Страница 56

2) Κριϑῆναι и ϰαὶ τὸν χιτῶνά σου λαβεῑν — засудить и взять pубашку.

Здесь в Нагорной проповеди в первый раз употреблено слово ϰpίνειν, и значение его само собою определяется этим местом. Если бы не существовало фальшивого толкования слова ϰρίνω и ϰρίνομαι в смысле злословия, то никому бы и в голову не пришло толковать ясное значение этих слов: засудить и снять рубашку. Сказать, что в проповеди, где Иисус излагает перед бродягами сущность своего учения, он говорит, что бродяги не должны быть злоречивы, показалось бы безумной шуткой, если бы мы не привыкли так к кощунственному толкованию церкви. К счастью, слово здесь стоит так, что перетолковывать нельзя; но церковь и тут продолжает кощунствовать.

Вот что говорит она (Толк. Еванг., стр. 91):

Захочет судиться: Притеснителю, который по суду хочет отнять что-либо, должен уступить даже больше, заповедь, которую должно понимать в общем смысле, как и предшествующую. Спаситель хочет, чтобы мы показывали подобное незлобие не только тогда, когда нас бьют, но и когда хотят отнять у нас имение (Злат. и Феоф.). Впрочем, законная защита собственности сим не исключается, а равно и правая тяжба на суде. Апостол Павел, узнав, что в Коринфской церкви происходят тяжбы, не исключает оных решительно из общества христианекого, а говорит только: для чего они не хотели лучше быть обиженными, но обижают сами (Кор. 6, 7).

Вот что говорит Рейс (стр. 211):

Здесь мы снова имеем совет терпения и уступчивости, которые оказываются более желательными, чем судебный порядок, законный, правда, но чуждый братскому чувству, которое должно сближать людей, грубый, насильственный, вызывающий. Но в этих новых случаях говорится уже не об отплате тем же, а только об отражении нападений на личность или собственность. А потому мы должны изучить их особо. Что касается формы изложения мыслей, — примеров, избранных для общепонятного ее выражения, то о них мы имеем сказать следующее. Обнаруживается разница между двумя Евангелиями в том, что говорится о верхней и нижней одежде. Могут сказать, что текст Луки лучше, потому что тот, кто обирает другого, начинает с верхней одежды. Но нам кажется предпочтительным текст Матфея. Речь идет о неправедной тяжбе, при которой человек злостно лишается своего имущества. Не надо забывать, что верхняя одежда признается самой необходимой вещью для бедного человека, потому что она служит ему постелью, и что уже Моисеев закон (Исх: XXII, 26; Втор. XXIV, 13) заключает в себе ограждающие в этом отношении предписания. Смысл таков: если какой-либо злой враг захочет судебными происками оттянуть от тебя часть твоего имущества, то ты, вместо того чтобы защищать себя рукою сильною, предоставь ему взять всё. Греческое слово персидского происхождения, которое в 41 ст. переводится словом «принудить», означает, собственно, общественную работу, выполняемую в качестве повинности (Мф. XXVII, 32). Совет сводится к тому, что лучше сделать больше требуемого, чем совсем отказать.

Здесь представляется трудность, ввиду которой нередко делали против нравственности Иисуса возражение, что она просто неприложима, ибо никакое общество не было бы возможно там, где честные люди таким образом предоставляли бы полную свободу действия злодеям. Чтобы отстранить это возражение, недостаточно было бы сказать, что здесь говорится не об общественных законах, а о частных обязанностях, и мало было бы напомнить, что другими местами писания охраняется общественный порядок. Следует признать, что совет Иисуса, хотя выраженный образно, вполне обдуман и действительно выполним. Ибо нетрудно усмотреть, что могут быть удары, более чувствительные и раздражающие, чем пощечины, которые христианин окажется в состоянии вынести и простить; что могут быть покушения на плоды его труда, более злостные, чем судебные происки; обиды, более тяжкие, чем грубые вымогательства, которым он может подвергнуться, не воздавая злом за зло. Мы говорим о тех случаях, когда не нарушается никакой из установленных законов, но тем не менее когда более тонкое сознание долга предписывает нам подчиняться следствиям себялюбия других, не противясь их требованиям, когда нам было бы по душе сказать: нет, оставаясь на твердой почве закона, и когда дух Иисуса всё же заставляет нас сказать: да, руководясь его примером.

Ст. 42 более чужд контексту ввиду того, что он стоит без всякой связи с законом возмездия. Относительно содержания можно бы было повторить только что сказанное. Понятое буквально и принятое без ограничений, это правило наделало бы более зла, чем добра. Но всегда будет оставаться то руководящее начало, которое составитель Евангелия от Луки как раз включает в этом месте и которое наш евангелист приводит лишь несколько позднее (Мф. VII, 42): не моя польза, а польза моего ближнего должна руководить моими поступками.

Для человека же, ищущего смысл учения и не считающего настоящего порядка вещей осуществлением христианского устройства обществ, это место несомненно указывает на то, что слова μὴ ϰρίνετε ϰαί οὐ μἠ ϰριθῆτε должно переводить: судить в суде и судиться и также слово ϰριθῆτε, страдательный залог этого глагола, и что Иисус именно запрещает судить и судиться судом.

3) У Луки стоит: VI, 37: ϰαὶ μὴ ϰρίνετε, ϰαὶ οὐ μὴ ϰριϑῆτε, μὴ ϰαταδιϰάζετε, ϰαὶ οὐ μὴ ϰαταδιϰασθῆτε. Ἀπολύετε, ϰαί ἀπολυϑήσεσϑε.

Не судите, чтобы не судиться, и не присуждайте, и вас не будут присуждать; спускайте — и вам спустят.

У Матфея стоит: VII, 1: μή ϰρίνετε, ἵνα μὴ ϰριθῆτε. Не судите так что и судимы не будете. В Парижском списке (VIII век), также, как и у Луки, стоит: μὴ ϰαταδιϰάζετε, т. е. и не присуждайте, судом.

4) Такова связь этих стихов у Луки. То, что эти стихи тут на месте, не может быть сомнения для того, кто под словами ϰρίνω и ϰαταδιϰάζω понимает то, что они значат, а не то, что нам хочется понимать. Судья и суды — это люди с щепками в глазах, выглядывающие соринки в других, — это слепые, водящие слепых, это учителя мести и злобы, не могущие ничему иному научить, как мести и злобе.

5) Стих этот у Луки следует за стихами о суде и осуждении и, очевидно, относится к судьям. Но могут быть суды хороши, если от них казни и зло, и те, кто судят и приговаривают: приговоры их вытекают из зла.

6) Стих этот находится только у Матфея и стоит тотчас же после стиха о бревне в глазу. И церковь и Рейс дают этому стиху независимое от речи значение.

Вот толкование церкви (Толк. Еванг., стр. 120, 121):

Не давайте святыни псам и проч. Опять речь иносказательная. Святыни псам: образ заимствован от того, как если бы кто святое, т. е. освященное, принесенное Богу в жертву, вздумал бросать на поругание псам. Святыня или святое означает здесь всё, относящееся к вере христианской: всю евангельскую истину, заповеди, правила, учение, а равно и все предметы священные.

Жемчуг — драгоценный предмет украшения, служит образом высоких предметов духовных и означает здесь также высокие предметы веры христианской или истины евангельской (Афанасий Великий разумеет, в частности, пречистые тайны тела и крови Христовой).

Псы и свиньи — эти нечистые животные — означают нравственно извращенных и неспособных к принятию евангельской истины людей, которым священное и духовное чуждо и даже противно, цены которого они не могут понять.

Попрали ногами: Как свиньи, не зная высокой цены драгоценного жемчуга, попирают его ногами, так и извращенные нравственно люди, не понимая величайшей цены евангельских истин, смешивают их с предметами нечистыми, извращают их, а часто и глумятся. И во многих местах он развращение жизни поставляет причиною того, что не приемлется совершеннейшее учение почему и повелевает не отворять им дверей, ибо, узнавши, они становятся дерзновеннее (Злат.).

Обратившись, не растерзали вас: дикие псы, которых алчность раздражена, но не удовлетворена, и прожорливые свиньи, которые вместо пищи получают то, чего съесть не могут, раздраженные могут броситься на того, кто раздражил, но не удовлетворил их алчность, и растерзать его. Так и развратные люди, не способные понять и принять истину евангельскую, поправ истину, могут обратиться яростно и на самих проповедников истины и причинить им разные бедствия, даже смерть.

Смысл речи, разоблаченный от иносказания, таков: не предлагайте евангельских истин и всего святого людям, нравственно извращенным, нечестивым и злым, чтобы они, не поняв святого и драгоценнейшего, не осквернили его, не смешали с мудрствованиями человеческими, не извратили, не насмеялись над ним, и чтобы вам самим избегнуть напрасной погибели от них. Как часто при своей проповеди апостолы имели случай убедиться в сем, когда должны были терпеть различные бедствия от злых, неразумных и безнравственных людей.