Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия Страница 57

– Один маленький вопрос. – Голос Целителя, неожиданно, со странной иронией прозвучавший за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. Я резко оглянулся, но коротышка уже вступил в наш круг, проявляясь низким коренастым силуэтом под слабым светом глаз Нкота. – Исходя из описания твоего могущества, усилия нескольких людей для тебя попросту ничего не значат. В таком случае зачем мы тебе понадобились? В качестве приманки для Проколда?

Подобное предположение мне не пришлось по вкусу, но заронило в душу семена сомнений. Какого Зла этот толстяк…

– Заткнись, пожиратель ран, – резко сказал Бигман. – Не твоего ума дело.

– Я‑то знаю, что тут к чему, – многозначительно проговорил транс. – Просто хочу, чтобы об этом знали и остальные. Люблю ясность во всех вопросах.

– Да, вы вправе узнать об этом, – спокойно согласился Нкот. – Как я уже говорил, победить Проколда – дело нелегкое. – Зеленый огонь его глаз снова ярко разгорелся в сгустившейся темноте. – И если дело у меня не выгорит, вы рискуете остаться с Тварью в вашем мире без средств борьбы с ней. Для меня это неприемлемо. Каторжный труд всей моей расы не может уйти впустую. Лешуки обрекли себя на забвение, но мы ничего не делаем напрасно. Поэтому вы здесь, со мной. Вы – плата ваших рас за нашу работу. Каждый из вас не представляет для меня никакой поддерживающей силы, но я подобрал вас таким образом, чтобы ваши способности, слитые воедино и включенные в мои в качестве дополнительных органов чувств, смогли создать практически неодолимую преграду для Проколда. Сегодня на площади я опробовал вас, включив в свою систему восприятия, – кроме Целителя, как вы, несомненно, заметили, для него у меня задание будет иное. Я проверил вас и теперь абсолютно уверен, – четко и раздельно произнес он, – что завтра вы меня не подведете. И себя также.

Он умолк, обводя нас своими пылающими глазами, и после короткой паузы добавил:

– А теперь – спать. Завтра будет трудный день, вам необходимо набраться сил. Я же позабочусь о вашей безопасности этой ночью.

Плавно поднявшись со ствола мертвого дерева, Нкот неторопливо уплыл куда‑то в сторону озера, оставив нас в кромешной тьме. Лун у Шелты не было, и ночи здесь были темные. Да и звезды, как назло, попрятались, – возможно, небо затянуло густыми облаками.

– Я вот все пытаюсь понять, – проворчал я ему вслед, – он сам когда‑нибудь спит или нет?

– Ему это незачем, – отозвался Целитель. – Ладно, вы как желаете, а я пойду вздремну в трассере.

Транс бесшумно канул в темноту; через минуту хлопнула дверца. Я едва различал силуэты шелтян, сидевших от меня всего в двух шагах, и это несмотря на обострившееся после слияния зрение (эффект оказался устойчивым), а толстяк вот запросто нашел машину. Может быть, он видит в каком‑то другом диапазоне, иначе, чем человек?

На лес снова опустилась мертвая, неестественная тишина… Я все никак не мог к ней привыкнуть. Похоже, в этих лесах, за заброшенным Городом, животных не водилось. За весь остаток дня я не видел даже галтов. А сейчас не слышал ни шорохов, ни полуночных криков, которыми обычно кишит нормальный ночной лес. Я имею в виду нормальный для моей родной планеты, Новы‑2. Может быть, зверей отпугивала близость владений Проколда, так называемых Гиблых Земель?

Не знаю, какие мысли сейчас беспокоили шелтян, тоже оставшихся на месте после ухода лешука и транса, но у меня сон пропал. Вопросы теснились в голове, как назойливые насекомые, и отделаться от них было не так‑то просто. Нарисованная чужим картина проняла меня до глубины души. Силы неба, нашлись же существа, которые несколько тысячелетий бьются с мерзостью, не требуя ни славы, ни известности, забыв о своих собственных проблемах… Да практически наплевав на свою личную жизнь ради того, чтобы другие, те, кому даже неизвестно о существовании лешуков, продолжали существовать в этом мире… Великие альтруисты? Но как с этим связать бойню на площади? Нкот не оставил ни единого шанса ни одному из людей Шефира, оказавшихся в заброшенном Городе… Не исключено, конечно, что я рассуждаю слишком «по‑человечески». Его отношение к жизни, например, легко укладывается в принцип – часть ради целого, поэтому гибель тех людей для него могла ничего не значить. В конце концов, он действительно спасал нас. Сами мы просто не выжили бы при таком перевесе сил со стороны противника…

«Охотники за Злом», охарактеризовал Нкот себя и своих собратьев. Я подобрал бы иное определение – паломники. Вечные скитальцы, всю жизнь посвятившие единственной цели – борьбе с чудовищем, пожирающим мыслящие формы жизни. С течением многих межтысячелетий Проколд превратился в их личного Врага, освященного сотнями загубленных рас, и они, лешуки, превратились в его вечных паломников, несущих ему смерть…

Да, всего лишь красивая метафора. Из категории так называемых «умных глупостей», когда в содержании фразы кроется внутреннее противоречие. Но пять тысяч межлет – это впечатляло. Такая пропасть времени предполагала жуткое одиночество для этих древних воинов. Проклятие одиночества. Не хотел бы я оказаться в этой голубой шкуре. Какой же действительный возраст этого существа? Какие немыслимые расстояния ему пришлось пересечь в своих поисках, в каких неизведанных далях он побывал, выслеживая Врага? Эти гигантские масштабы пространства‑времени просто невозможно было осмыслить, примеривая их к куцей человеческой жизни продолжительностью в сто пятьдесят – двести межлет…

Мне остро захотелось с кем‑нибудь поговорить, но не с одним из чужих, Нкотом или Целителем, а с кем‑нибудь из людей. Отшельник был связан немотой, а его фантомы‑ответы вряд ли будут видны в темноте, да и многого не расскажут, поэтому оставался только Бигман. Я мрачновато хмыкнул. Подумать только, какие причудливые извивы судьбы. Еще утром этого дня он был для меня злейшим врагом, но всего за день мое отношение к нему разительно изменилось. Во время битвы на площади заброшенного Города, не без помощи слияния, я побывал в его шкуре. И теперь знал о нем больше, чем мне хотелось бы. Знал и причину его закоренелой неприязни к инопланетникам… В общем, лично для себя я его врагом уже не считал, и это было достаточным поводом, чтобы завязать с ним разговор. Только захочет ли говорить со мной он? А, попытка не пытка, решил я, и негромко окликнул темный силуэт справа:

– Бигман.

– Да, иноп? – задумчиво отозвался прыгун.

Неожиданно для себя я спросил не то, о чем намеревался:

– Если бы ты знал, что любое твое желание может сейчас исполниться, что бы ты пожелал?

– Умереть здоровым, – без лишних раздумий и уточнений ответил шелтянин.

– Вот тебе на. Почему так пессимистично?

– Ты просто не понял. Моя жизненная позиция сводится к следующему: лучше неожиданно умереть здоровым и полным сил, чем много лет угасать от какой‑нибудь болезни, самая худшая из которых – человеческая старость. Мой сын, Кен, разделил бы мои взгляды. Он умер молодым, но не так, как хотел бы. Смерть его оказалась еще худшей, чем от старости, – Шефир лишил его разума. Если чужой физически не сможет выполнить свое обещание, – а это может произойти, так как, несмотря на свои клятвы в своем бессмертии, он все же смертен для Проколда, и если я выживу сам, я найду Шефира и поквитаюсь с ним, чего бы мне это ни стоило. Я найду его и постараюсь предусмотреть все, чтобы застать его врасплох.

– Слишком неравные силы, Бигман. – Я покачал головой, понимая его, как никогда не понимал еще ни одного человека. – Ты сам признался чужому, что не сможешь справиться с Шефиром. Но пусть желание твое исполнится.

– Я не боюсь его, иноп, и это главное. Мне больно и обидно не только за Кена, за остальных ребят тоже. У нас тут и так дерьмовые условия для жизни, но выхолостить мозги своим людям перед битвой – на такое мог решиться только такой бездушный ублюдок, как Шефир. Он и раньше медом не казался, но голубой банкос просто свел его с ума… Иноп, я ведь был на других планетах, видел, как там живут люди. Так, как живем здесь мы, у людей живет лишь домашний скот, да и то условия у него получше… Когда мне пришлось вернуться на Шелту и я снова увидел все это дерьмо, грязь и невежество, убожество и нищету, мне подумалось, что лучше застрелиться, чем смотреть на все это изо дня в день. Потому что при всем моем желании я ничего не мог изменить. Только смерть Шефира дала бы какой‑то шанс людям на лучшую жизнь. Ты думаешь, что они даже не догадываются, что можно жить лучше? – кажется, он усмехнулся. Я припомнил, что такая мысль у меня была, но промолчал. – Догадываются. Особенно когда видят роскошный особняк Шефира. Когда видят меня, иноп, – я ведь здесь как меченый, чужой среди своих, потому что получил образование на Искарионе‑9, и это меня изменило. Но сами по себе шелтяне измениться не способны, и все, что им остается, так это ждать каких‑нибудь великих событий, которые перевернут их жизнь. Проклятие галтов, иноп, да если бы я начал рассказывать на толкучке то, что говорю сейчас тебе, меня бы подняли на смех, решили бы, что я чокнутый… – Он на некоторое время замолчал, затем уже более спокойно добавил: – Ладно, забудь. Я просто расслабился…