Феодор (Поздеевский) - Жизнь. Деятельность. Труды Страница 6

Это желание «соработничества» было глубинным свойством личности вл.Феодора. Слывший замкнутым, всегда сосредоточенный, мало говоривший о себе, он между тем на протяжении всей жизни был в окружении духовно близких людей. «Немногим более двух лет служили [с о.Ректором] большинство из нас, но и за это время мы успели полюбить его: на образование внутренних связей душ время мало имеет влияния, главная роль принадлежит откровенности сходящихся и сродству их душ»[80], — отзывались о нём сослуживцы по Тамбовской семинарии. Вот этому «образованию внутренних связей» вл.Феодор придавал большое значение, и деятельное единение с духовно родственными людьми было одним из первейших принципов его жизненного творчества. С печалью констатировал он факт, что в современной действительности «давно уже люди живут собственно не в единстве и единодушии, а только совместно друг с другом, сторонясь и опасаясь друг друга, и давно уже нравственное начало жизни и прочная внутренняя нравственная связь между ними заменилась внешней и хрупкой связью разных прав и предписаний»[81]. Особенно пагубна эта разъединённость между делателями Церкви, и о.Феодор не устаёт предупреждать об опасности «полной разобщённости и нравственной обособленности пастырей»[82]. «Нет у нас сознания общности и единства дела, к которому представлены духовные делатели, не сознаётся как-то живо и осязательно, что ведь Церковь Христова есть единое тело и все отдельные органы её необходимо связаны между собой единством оживляющего организм духа и призваны к совместному созиданию этого организма, и у них при разнообразных формах проявления своей деятельности одна цель, и самая жизненность их обусловливается этим внутренним их единством»[83].

Победить обособленность пастырей и стремился о.Феодор на посту редактора неофициального отдела «Епархиальных ведомостей». Прежде всего он обратился ко всем пастырям Тамбовской епархии с призывом сделать страницы их епархиального органа местом и средством для обсуждения «общих пастырских интересов и вопросов и для обмена мыслей»; это дало бы «им возможность постоянно чувствовать и сознавать, что ведь все они — пастыри — делают одно и то же дело Божие — созидают вверенную всем им Церковь Христову»[84]. О.Редактор писал: «В теперешнее время, кажется, всего бы и нужнее и всего бы полезнее было, чтобы скромные делатели духовные объединились в их едином общем деле, да соединенными-то силами при взаимной поддержке дружно выступили на борьбу с разъедающими церковную жизнь язвами»[85].

Призыв был услышан, и страницы епархиальной печати стали заполняться интересными материалами о жизни священства и его проблемах. «Чем-то свежим, ободряющим, неслыханным веет этот призыв <...> к обмену мыслей по вопросам о пастырстве, к обсуждению общего дела в его многоразличных проявлениях, — таков был отклик тамбовского священства. — У многих из духовенства есть порыв высказаться, поделиться своими сельскими впечатлениями с другими, попросить совета в своей пастырской деятельности, но они до сего времени боялись писать, считая этот орган недоступным, помещающим на своих страницах только поучения и статьи официального характера»[86].

Материалов в редакции скапливалось порой так много, что о.Редактор приносил извинения их авторам: «Невольно приходится некоторые статьи откладывать на довольно долгий срок и для помещения их в печати <...>. При такой дружной работе можно бы издавать очень толстый журнал или ежедневник»[87] да средств не хватало. Скоро о.Феодор выступил с организацией и подготовкой первого пастырского собрания духовенства Тамбовской епархии, которое было проведено 25-27 января 1906 года. На собрании в числе других обсуждались проблемы реформы духовной школы.

Почти в каждом номере помещались статьи и проповеди о.Феодора, которые несли людям живое слово пастыря-патриота, обеспокоенного положением Церкви, Православия, Родины. Всё чаще в его слове слышится предупреждение о неминуемых грозных событиях, в преддверии которых уже находится Родина.

Постепенно архим.Феодор становится всё более заметным пастырем в Тамбове, неравнодушным к его общественной жизни.

Каким он был в то время? Немногие черты внутреннего облика о.Ректора, запечатленные в официальных отчётах, в сохранённых временем отзывах сослуживцев и учеников рисуют образ человека сосредоточенного («Ваша всегдашняя сосредоточенность, как бы некоторой дымкой таинственности покрывавшая богатства и глубины Вашей души, манила к себе»<88>), строгого, решительного, убеждённого. Он был аскетом и подвижником, но при этом не чуждался кипящей рядом жизни. Очищая в монашеском подвиге сердце и ум, он обретал зоркость внутреннего зрения и отчётливо видел недуги времени; укреплённый подвигом, выходил на поле брани со злом, привлекая на «церковное дело» бывших рядом честных людей.

Знавшие о.Феодора отмечали его последовательность и цельность. «О.Ректор обладал такими ясно сознанными стремлениями и знаниями...», — говорили его собратия по Тамбовской семинарии[89]. Во взглядах на свою жизнь он определился с самого начала, выбрав путь бескомпромиссного служения Истине. «Нет худшего во всяком деле, как двойственность и хромание на оба колена», — не раз говорил архимандрит Феодор[90].

Его собственная увлечённость, его воодушевление идеей делания добра были даром Божиим, постоянно им возгреваемым, и питающимся, как отзывались сослуживцы, «до крайности живым созерцанием идейночистого образа Пастыреначальника Христа»[91]. Этим всегдашним памятованием о Спасителе был жив и старец его Гавриил, так писавший о своём духовном опыте: «Каждый шаг земной жизни Спасителя ясно отпечатлевался в сознании, как совершённый для спасения, для освящения человека, Им было освящено для меня всё»[92]. Отец Феодор был верным учеником преподобного старца.

Незаметно прошел год жизни в Тамбове, и 27 мая 1905 года в Тамбовской Духовной Семинарии состоялись выпускные экзамены. 29 мая, в воскресение была совершена последняя прощальная Литургия и благодарственный молебен, которые служил архим.Феодор. Перед многолетием к амвону, где стояли священнослужители, приблизился один из выпускников, А.Алешковский. Держа в руках большой крест с подставкой, он обратился к о.Ректору с краткой речью, в которой от лица бывших учеников выразил «желание оставить на молитвенную память по себе в семинарском храме святой Крест». Отец Феодор принял крест, поблагодарил своих питомцев и выразил уверенность, что «подносившие и в жизни будут работать под знаменем и сенью святого Креста»[93]. Предвидел ли он, что уже близки для России дни, когда всем делателям Христовым предстоит встать под «сень святого Креста»?..

Демонстрация студентов на Университетской набережной в Петербурге. 1905 г.

17 октября 1905 года вышел Царский Манифест «О свободе совести», дававший новые гражданские права и религиозные свободы населению Российской Империи. Но неправильно понятые «свободы» привели к стихийным восстаниям и беспорядкам.

Не обошли революционные настроения и духовные школы. Новые «освободительные» ветры растлевали молодые души, и то, что было немыслимым ещё недавно, теперь сделалось не только возможным, но совершенно естественным и получало оправдание в пришлых и домашних новомодных учениях. Всё чаше жизнь студентов «стала нарушаться беспорядками и волнениями на почве требований пересмотра устава и открытия свободного выхода в светские учебные заведения»[94].

В Тамбовской семинарии учащиеся поделились на две партии — либералов и консерваторов. Появились листовки и воззвания о бойкоте предстоящих экзаменов. Мысль, что наконец получена «возможность действовать независимо от начальства и даже против него»[95], горячила головы юных забастовщиков. В октябре воспитанники первых четырёх классов объявили о своём нежелании продолжать учёбу и начали забастовку. На предложение начальства заниматься в ожидании реформ отвечали: «не желаем»[96]. Занятия были приостановлены, и многие родители вынуждены забрать детей домой. По донесении Синоду о ситуации, было получено распоряжение «заниматься с 5 и 6 классами — остальных распустить». Однако уволенные семинаристы стали оказывать давление и на старшеклассников, требуя прекращения занятий. Затем последовало ночное битье стёкол в квартирах преподавателей, известных «твёрдостью и искренностью политических убеждений»[97]; наконец, в среде учащихся стали распространять прокламацию в очень «оскорбительных выражениях», с призывом к новой забастовке[98].

На первых порах требования семинаристов касались в целом, реформы школы: уничтожение балльной системы и введение лекционного способа преподавания в старших классах; свободный доступ выпускникам четвёртого класса во все высшие учебные заведения, шестого — в духовную академию без экзаменов; уничтожение сословных различий при поступлении в духовную школу; отмена платы за обучение. Были и более частные требования: допущение в студенческую библиотеку всех дозволенных общей цензурой книг; свобода собраний в стенах семинарии; право посещения общественных сходок и свобода отлучек из квартир[99]. Главное направление борьбы семинаристов заключалось в желании отодвинуть образование подальше от церковности и приблизить к миру — иными словами, искоренить из семинарии то, что более всего воспитывает будущих пастырей.